Эмили из Молодого Месяца. Восхождение

Я пахал, боронил и сеял,

Я сделал все что мог,

А теперь ухожу я с поля,

Остальное пусть делает Бог,

 мне самой хочется его убить. Перри никак не может понять, чем оно нам не нравится.

— Все в рифму, разве не так?

О, да, все в рифму!

Илзи также очень разозлилась на Перри недавно из-за того, что он пришел в школу с одной единственной пуговицей на куртке — все остальные были оторваны. Я сама не смогла этого вынести и, когда мы вышли из класса, шепнула Перри, чтобы на закате он пришел на пять минут к Папоротниковому пруду, где я его буду ждать. Вечером я тихонько вышла из дома с иголкой, ниткой и пуговицами и пришила их ему. Он сказал, что не понимает, почему ему нельзя было подождать до пятницы — тогда их пришила бы ему дома тетя Том. Я строго спросила его:

— А почему ты сам их не пришьешь?

— У меня нет ни пуговиц, ни денег на пуговицы, — сказал он в ответ, — но это пустяки. Придет время, когда у меня, если захочу, будут золотые пуговицы.

Тетя Рут увидела, как я возвращалась с нитками и ножницами, и, конечно, пожелала узнать «где, что и почему». Когда я рассказала ей всю историю, она заявила:

— Тебе ни к чему было этим заниматься. Пусть Перри Миллеру пришивают пуговицы его друзья.

— Я его лучший друг, — ответила я.

— Не пойму, откуда у тебя такие непритязательные вкусы, — фыркнула тетя Рут.

********

7 мая, 19~

Сегодня после школы Тедди отвез нас на лодке на другую сторону гавани собирать перелески на еловых пустошах вдоль реки Грин. Мы набрали полные корзинки и великолепно провели целый час, бродя по пустошам под дружеский шепот окружавших нас маленьких елочек. Как кто-то сказал о землянике, так я скажу о перелесках: «Бог мог сделать цветы душистее этих, но так и не сделал».

Когда мы возвращались домой, на дюны опустился густой белый туман и быстро заполнил всю гавань. Но Тедди греб в том направлении, откуда доносились свистки поездов, так что никакой опасности для нас не было, и я нашла эту прогулку по воде в тумане совершенно чудесной. Казалось, что мы плывем по белому морю в полнейшей тишине. Не было слышно ни звука, кроме слабого стона волн на дюнах, зова далеких морских глубин и тихого плеска весел, опускающихся в прозрачную воду. Мы были одни в мире дымки на безбрежном, окутанном молочно-белой завесой море. Иногда, всего лишь на миг, поток прохладного воздуха приподнимал эту завесу, и тогда туманные берега надвигались на нас со всех сторон, словно призраки. Затем непроницаемая белизна снова закрывала все вокруг. Было похоже на то, что мы ищем какой-то незнакомый, заколдованный берег, который все удаляется и удаляется. Мне было по-настоящему жаль, когда мы наконец причалили и все кончилось, но, вернувшись домой, я обнаружила, что тетя Рут не на шутку взволновалась из-за тумана.

— Я знала, что мне не следовало тебя отпускать, — заявила она.

— Да никакой опасности вовсе не было, тетя Рут, — запротестовала я, — и только посмотрите на мои прелестные цветы.

Но тетя Рут не пожелала даже взглянуть на мои перелески.

— Никакой опасности — это в белом-то тумане! А если бы вы заблудились и ветер поднялся, прежде чем вам удалось бы добраться до суши?

— Как можно заблудиться на маленькой шрузбурской гавани, тетя Рут? — улыбнулась я. — Туман был чудесен, просто чудесен. Казалось, мы путешествуем за край планеты в глубины космоса.

Я говорила с энтузиазмом и, вероятно, выглядела немного дико с каплями тумана на волосах, так что тетя Рут сказала с холодной жалостью:

— Прискорбно, Эмили, что ты такая впечатлительная.

Когда человека расхолаживают и жалеют, это ужасно злит, так что я беспечно отвечала ей:

— Но, тетя Рут, только подумайте, скольких удовольствий лишен невпечатлительный человек. Нет ничего чудеснее, чем танцевать вокруг ярко пылающего огня. И пусть в конце концов от него останется только пепел — что за беда?

— Когда ты доживешь до моего возраста, — сказала тетя Рут, — будешь достаточно здравомыслящей, чтобы не впадать в экстаз из-за белого тумана.

Мне кажется невероятным, что я состарюсь или умру. Конечно, я знаю, что это произойдет, но не верюв это. Я ничего не ответила тете Рут, и она переменила тему.

— Я видела, как Илзи проходила мимо по улице. Эмили, эта девушка носит хоть однунижнюю юбку?

— «Виссон и пурпур — одежда ее»[53], — пробормотала я, цитируя стих Библии просто потому, что нахожу в нем чарующую прелесть. Невозможно представить более утонченного и более простого описания великолепно одетой женщины. Тетя Рут, похоже, не узнала цитаты и решила, что я просто умничаю.

— Если ты хочешь сказать, что она носит красные шелковые нижние юбки, Эмили, то так и скажи на обычном английском. Шелковые нижние юбки! Ну и ну! Если бы явоспитывала ее, я бы ей показала шелковые нижние юбки.

— Когда-нибудь ятоже буду носить шелковые нижние юбки, — сказала я.

— О, неужели, мисс? А будет ли мне позволено спросить, на что ты их купишь?

— Меня ждет великолепное будущее, — сказала я — так гордо, как могла бы сказать самая гордая из гордых Марри.

Тетя Рут лишь фыркнула в ответ.

Я заполнила мою комнату перелесками, и даже лорд Байрон выглядит теперь так, словно есть надежда на выздоровление.

********

13 мая, 19~

Я сделала решительный шаг и послала мой рассказ «Нечто иное» в «Счастливые часы». Я по-настоящему дрожала, когда опускала конверт в почтовый ящик в книжном магазине. О если бы мой рассказ приняли!

Перри снова насмешил всю школу. Отвечая урок, он сказал, что Франция экспортирует моды. Илзи подошла к нему после занятий и сказала: «Ты... отродье!» и с тех пор с ним не разговаривает.

Эвелин продолжает говорить милые колкости и смеяться. Я могла бы простить ей колкости, но смех — никогда.

********

15 мая, 19~

Прошлым вечером у нас было традиционная «сходка» приготовишек. Она всегда проходит в мае. Нам предстояло провести ее в актовом зале школы, но, когда мы пришли туда, обнаружилось, что газовые рожки, которыми зал должен быть освещен, не зажигаются. Мы не знали, в чем дело, но подозревали, что это происки первокурсников. (Сегодня мы выяснили, что они отключили газ в подвале и заперли на ключ подвальную дверь.) Сначала мы растерялись, но я вспомнила, что тетя Элизабет на прошлой неделе прислала тете Рут большую коробку самодельных свечей для меня. Я бросилась домой и взяла их — тети Рут не было дома, — и мы расставили свечи по всему залу. Так что наша «сходка» все-таки состоялась и прошла с огромным успехом. Было так интересно изготавливать импровизированные подсвечники из подручного материала, что мы сразу оживились и развеселились, да и свет свечей казался гораздо более дружественным и вдохновляющим, чем газовый. Похоже, всем приходили в голову самые блестящие остроты. От каждого участника требовалось произнести речь на любую тему — по собственному выбору. Лучшей оказалась речь Перри. Он приготовил речь на тему истории Канады — очень обстоятельную и, как я полагаю, скучную, — но в последнюю минуту передумал и заговорил о свечах... просто говорил без подготовки и рассказывал все о свечах, которые видел в разных странах, когда был маленьким и ходил в плавание со своим отцом. Это был такой остроумный и интересный рассказ, что мы слушали как завороженные. Думаю, теперь в школе забудут и об экспорте французских мод и о старом фермере, который предоставил окучивание и прополку Богу.

Тетя Рут еще не знает про свечи, которые я унесла, так как старый свечной ящик еще не опустел. Завтра вечером я еду на выходные в Молодой Месяц, а потому у меня будет возможность уговорить тетю Лору дать мне еще одну коробку свечей (я знаю, она даст), и я привезу их тете Рут.

********

22 мая, 19~

Сегодня почта принесла мне отвратительный, длинный, пухлый конверт. Журнал «Счастливые часы» вернул мой рассказ. В сопроводительной записке говорилось: «Мы с интересом прочли Ваш рассказ и сожалеем, что не можем принять его к публикации в настоящее время».

Сначала я попыталась немного утешиться тем, что они прочли его «с большим интересом». Но затем до меня дошло, что сопроводительная записка отпечатана в типографии, так что, разумеется, они просто вкладывают ее в конверт с каждой не принятой рукописью.

Хуже всего то, что тетя Рут увидела конверт раньше, чем я вернулась домой из школы, и вскрыла его. Ужасно унизительно, что онаузнала о моей неудаче.

— Надеюсь, этоубедит тебя, Эмили, в том, что лучше не тратить понапрасну марки на такие глупости. Надо же такое выдумать! Будто тыможешь написать рассказ, который годится для публикации в журнале.