Эмили. Отчаянная

Тело Эмили одеревенело настолько, что несчетная тряпка выпала на улицу из непослушных вмиг похолодевших пальцев. Вот сейчас она испугалась. Поняла, что нельзя было его дразнить, но поздно. Марсель, кажется, уже был не в себе.

— Всё.

Короткое слово шибануло током, заставив громко сглотнуть.

— Плохая, очень плохая тучка… — обманчиво-ласковый шепот.

Даже сквозняк и резкие порывы ветра в спину не смогли остудить или хотя бы снизить градус пекла, разрастающегося внутри от его горячего взгляда. Опасного, порабощающего, непреклонного. Марсель шаг за шагом приближался к ней, а Эмили зачарованно следила за его движениями, забыв о собственном дыхании.

Вот он уже у подоконника, протягивает руки и хватает прямо за ягодицы, достаточно грубо опуская вниз и прижимая к себе. Оказывается, его сердце тоже колотится, как бешеное…

С мужских губ слетает то ли облегченный, то ли сокрушенный тихий стон, когда утыкается ей в висок, неимоверно тяжело дыша.

И в следующую секунду Эмили до дрожи обдает диким жаром от проникновенного обещания:

— Конец тебе, понимаешь? Я выжму тебя, мелкая тучка, до последней кристальной капельки…

Глава 22

«В роднике твоих глаз

и виселица, и висельник, и веревка».

Пауль Целан «Хвала твоим далям»

Мужчина всматривается в неё не менее потрясенно, чем она — в него, застыв посреди гостиной, где гремит абсолютно безобразная музыка, гуляет сквозняк и пахнет…падением. Его и её. Сам не ожидал, что дойдет до такого.

«Мне нравятся твои глаза. А тебе — мои?».

Нравились ли ему её глаза? Марсель еще тогда был озадачен этим вопросом. Однозначно, нет. Не нравились. Это слишком ничтожное определение того, что он испытывает, глядя в них. Водоворот эмоций. Крупнокалиберный взгляд, не оставляющий шансов на выживание.

— Мне надо принять контрастный душ, чтобы успокоиться, — выдыхает надрывно, сходя с ума от податливого тела в своих руках, — иначе я тебя просто…сожру, Эмили…

Казалось, куда больше, но она умудряется распахнуть глазища еще шире. И что Марселя восхищает — в них нет и тени намека на страх. Чистое изумление.

— Плакала? — спрашивает строго, хотя и так знает ответ, видя опухшие серебряные озера.

Девушка заторможено кивает, всё еще не понимая, что же происходит.

Прямо с ней в объятиях, словно ничего и не весит, — а для него так и было, — мужчина закрывает окно, вырубает смарт-ТВ и выключает попутно свет.

— Осквернять будем именно мою кровать. У вас обеих сегодня дебют, — удивляется, что еще в состоянии говорить, запирая дверь, хотя на душе царит полный раздрай.

Поднимается по ступеням и чувствует нарастающее напряжение от царившего молчания. Неприятное подозрение, что Эмили передумала и остыла, больно бьет по голове, словно увесистой дубиной. В результате — куча вопросов, но одна отчетливая мысль — он не в состоянии остановиться, брешь лопнула, пыльный слой «хороший мальчик» слетел, являя его настоящего. Ненасытного, беспощадного и жадного, если дело касается какой-то цели, которую перед собой поставил. И эта девочка — не просто цель. Она и охотник, и добыча, и путь, словом — всё.

— Ты это серьезно? — совершенно потерянный голос, который Марсель уже и не надеялся услышать.

Он осторожно опускает её на кровать, на секунду залюбовавшись маленькими оголенными ступнями, сверкнувшими перед тем, как исчезнуть в очень густом ворсе ковра. Поднимает взгляд выше и выше, отмечая смешной рисунок надетого костюмчика, и затаивает дыхание, осознав, что ему не показалось — на ней действительно нет белья.

А смотрит-то как…недоверчиво, почти затравлено.

И снова внутри что-то обрывается и ухает вниз. Боже, что же с ним творится?..

— Эмили, — слова даются с трудом, но Марсель был обязан их произнести, — я сейчас иду в душ, как и сказал. И это твой шанс уйти. Единственный. Поняла?

Девушка продолжает таращиться, воспринимая происходящее, как нечто нереальное. Но никак не комментирует…

Мужчина резко отходит от неё, боясь собственной выдержки. И неспешно отправляется в ванную, где проводит минимум пятнадцать минут.

Молит о чем-то мысленно, подставляя голову то под горячие, то под холодные струи. Его колотит нет от температуры воды, а от диссонанса внутри, который мучает уже несколько месяцев рядом с ней. Разве такое бывает? Зачем он ей нужен? Почему эта красавица выбрала себе участь быть с уродом? Какое право Марсель имеет калечить её судьбу? А это так и будет, если, вернувшись в спальню, обнаружит Эмили там. А если не обнаружит…

Мужчина поистине не понимал, какой исход пугал его больше. Оба варианта не сулят ему ничего хорошего. Но почему-то очень хочется воплощение первого. Хотя…почему-то? Нет уж, не надо обманываться. Конкретно потому что самая красивая девочка свела его с ума, заставив поверить в то, что он для неё особенный. Поначалу Марсель отмахивался, не позволяя себе в это верить. Но последние недели без её присутствия в повседневной жизни поставили точку в этом вопросе. Ведь, когда они виделись, в глазах Эмили стояла безмерная обида. И жажда. А как она смотрела на его губы… Как, вообще, смотрела на него, будто перед ней некое сокровище.

Он выключил воду, но остался стоять неподвижно. Ему было тесно в собственном теле. Сердце таранило грудную клетку, рвалось наружу и даже задевало глотку, заставляя ловить ртом воздух. Мог ли Марсель предположить, что судьба сыграет с ним в такую злую игру? Сделает из него сапёра, ограничив поле всего двумя шагами? Нет. Почти десять лет мужчина думал, что ничего интересного и стоящего его дням уже не уготовлено. Хромающий калека с изуродованным лицом и телом…да кому он был нужен? А теперь стоит в раздумьях, не понимая, что правильно — быть с этой красавицей, или же отпустить.

Отпустить? Ха.

Марсель встал на коврик и взял полотенце, нарочито медленно стирая капли, и, мазнув по запотевшему зеркалу, уставился в своё нечеткое отражение.

Не отпустит. Если Эмили в комнате, он её ни за что не отпустит. Благородство благородством, но ему осточертело имитировать безразличие. Ей были предоставлены неоднократные пути отступления, но девушка упорно отказывалась от них. Просила принимать в ней взрослую женщину — что ж, получила. Черта переступлена. Выдержка, благодаря которой отказывал самому себе и ей одновременно, — лопнула. В конце концов, они оба этого хотят. Об остальном он подумает позже…

Когда мужчина вышел из ванной и уже в коридоре заметил, что в комнате больше не горит свет, помимо воли горько и разочарованно ухмыльнулся. Поднес ладони к лицу и протер глаза, словно дезориентированный. Что ж, он уважал её выбор. Страх это непредсказуемое чувство, и, поддавшись ему, ты делаешь то, что считаешь спасительным.

Всё так, как и должно быть.

Марсель заходит в спальню и тянется к выключателю на стене. Но рука замирает в воздухе.

Похоже, здесь только один человек, который сомневается в своих поступках, и это точно не Эмили…