Эмили. Отчаянная

И тут девушка оцепенела. Вперилась в малышку, полностью погруженную в свое занятие, на секунду представив, что на месте той могли быть её собственные сестры, а их отец вот так же, заметив красивую женщину, направлялся к намеченной цели, забыв об остальном. Выдвинул на первый план похоть, придался удовольствию, не заботясь о чувствах семьи.

Потому что это мужская физиология? Потому что можно изменять, если почувствовал такую потребность? Потому сто внебрачный ребенок не помеха, когда есть всепрощающая жена?..

Стиснув зубы, она перевела взгляд на горе-папашу, остановившегося в двух метрах от неё. С такой неподдельной ненавистью и злобой, что тот на мгновение опешил. Но разве подобные субъекты могут чувствовать стыд, раскаяние и зов совести? Он же маленького ребенка оставил на опасном участке, повернулся к ней спиной и пошел окучивать «самку». Урод! Конченый!

— Привет, будем знакомы? Меня зовут Виталик.

Эмили поморщилась и окончательно высвободилась из оков некого транса. Брезгливо фыркнула и потянулась к своим пакетам. Совсем не ожидая, что её схватят за локоть с фразой:

— Чего это? Возомнила себя королевой, что ли? Морщишь носик на простых смертных?

Вопиюще недопустимый поступок. Не при дочери. Хотя бы не при дочери! Как же так можно?! Куда делось всё нравственное и человечное?

— Руку убери, козел! — процедила сквозь зубы, даже не взглянув на него.

— Ещё и грубиянка, надо же, какой букет!

Заявление, выданное неуместно веселым и пошлым тоном, стало последней каплей. Девушка развернулась и толкнула его, добиваясь лишь небольшого шага назад и оставаясь в плену цепких пальцев.

— Отпусти! — грозно рыкнула, дернувшись. — Ты, вообще, нормальный? У тебя там ребенок один играет!

— Ничего с ней не будет. Зато мы с тобой немного пообщаемся, красавица.

Ну, вот почему такие маргиналы никогда не сомневаются в собственной значимости и самоуверенны настолько, насколько не может верить в себя даже самый сногсшибательный мужчина на свете?! И считают, что любая в их обществе просто тупо ломается, набивая цену, а на деле мечтает, чтобы на неё обратил внимание такой экземпляр?!

— Отвали, сказала! — ещё одна попытка вырваться, благодаря которой предплечье пронзила острая боль.

Эмили вцепились в лацканы мужской куртки, и между ними завязалась тихая борьба, со стороны казавшаяся никчемной возней. И так разозлилась, что, не контролируя себя, стала бить пристающего по груди и даже по лицу.

Невероятным образом она вдруг была подкинута в воздух, а в следующую секунду перед ней материализовалась каменная стена.

Мощная спина, аккуратно подстриженный затылок, на который можно взглянуть, лишь задрав голову.

— Давно тебя не собирали по костям? — прозвучало зловеще спокойно.

Голос привёл её в чувство, Эмили порывисто схватила Марселя за ладонь и тихо проговорила:

— Не надо, там сзади его дочь. Мы её напугаем.

— Мужик, ты чего, это же просто разговор… — блеет это недоразумение.

Эмили не видит их лиц, потому что её спаситель не дает ей выйти вперед, придерживая позади себя. Но она кожей ощущает, как он напряжен, как сдерживает себя и стоит на месте.

— Топай туда, откуда пришел.

В это мгновение девушку переклинило. Она высвободилась и выступила вперед, практически бросаясь следом:

— Таких надо лишать родительских прав! — прошипела, когда Марсель всё же удержал ее, опоясав талию и притягивая к себе. — А лучше делать вазэктомию! Чтобы не рождались дети у больных извращенцев! Причем, без анестезии! Мразь!

— Эмили…

— Она ведь могла упасть! — срывается на отчаянный шепот, будто говоря с собой, ведь подонок её не слышал. — Пока ты клеил очередную бабёнку…твоя дочь могла покалечится… Как же так?! Почему вы такие сволочи?

— Эмили, всё, тихо.

Она оказалось в объятиях мужчины прижатой к его сердцу. Судорожно вздохнула и оледеневшими пальцами вперилась в ткань рубашки под курткой.

— Он тебе ничего не сделал? — с трудом сдерживая гнев, спрашивает в макушку, вдавливая в себя сильнее.

— Скорее, я ему сделала. Оставила пару отметин. Убила бы, наверное, если бы ты не остановил меня. Кстати, что ты здесь делаешь? — поднимает лицо к нему.

— Еду домой.

— Почему так рано?

— Устал. С этим ремонтом и проверкой…в общем, поехали.

Её пакеты отправились на заднее сидение, Эмили устроилась спереди и откинулась на спинку, потирая разболевшиеся виски.

— Получается, тебя опасно выпускать одной, — констатирует Марсель, трогаясь. — Приставить охрану, что ли?

— Не смешно. Такое — редкость. Я всегда игнорирую попытки познакомиться, но сегодня, кажется, какой-то особый случай. Может, полнолуние…

— Он был пьян.

— Что? — девушка очень резко развернулась к нему.

— Ты разве не почувствовала, как от него несет? Не понимаю, как ему доверили ребенка.

— Не почувствовала, — растерянно переводит взгляд в окно, когда они подъезжают к подъезду. — Видимо, была слишком зла…

— Да уж. Угроза вазэктомии без наркоза — это сильно…

Эмили не понимает, что именно его веселит. Саму её распирало на части от негодования. Она вышла и яростно захлопнула дверь. Кое-как стащила продукты и с видом оскорбленной добродетели прошествовала ко входу, у которого её и нагнал мужчина, забравший ношу с укоризненным и немного дезориентированным взглядом. На этот раз они поднимаются на лифте.

Девушка отпирает, на ходу спрашивая:

— Ты голоден?

— Можно было бы что-нибудь пожевать.

— Хорошо.

Разувшись, помыв руки и сменив одежду, Эмили появилась в кухонной зоне. Выудила купленное и приступила к нарезанию куриного филе. Из головы никак не шло это происшествие. Это же просто…чудовищно! Если бы этот товарищ был один, она забыла бы о его существовании через мгновение. А так…коробило то, с какой непринужденностью и легкостью мужчины могут совершать такие бесчестные поступки.