Эмма (пер. И.Мансурова)

Эмма постаралась собрать в кулак всю свою волю и вежливо поинтересовалась:

– Неужели у вас есть совсем свежие новости от мисс Джейн Ферфакс? Какое счастье! Надеюсь, она здорова?

– Благодарю вас. Вы так добры! – отвечала счастливая тетка, нетерпеливо роясь в своих бумагах в поисках письма. – А! Вот оно! Я была уверена, что оно не может лежать где-то далеко, но я, видите, поставила на него рабочую корзинку и даже не заметила, и оно оказалось спрятанным, но я так недавно держала его в руках, что была совершенно уверена: оно где-то на столе. Я как раз читала его миссис Коул, а после того, как она ушла, я перечитывала его матушке, ведь для нее письма Джейн – такое удовольствие, она наслушаться не может. Поэтому я и знала, что письмо не может быть где-то далеко, и вот вам пожалуйста – вот оно, только спрятано под моей корзинкой… И раз уж вы так добры и желаете послушать, что она пишет, то вот вам… Но прежде всего я должна извиниться за Джейн за то, что письмо вышло таким коротким – видите, всего две странички, да и того не наберется. Обычно она исписывает целый лист, да половину вычеркнет. Матушка часто удивляется, как это мне удается все разобрать. Она частенько говаривает, когда мы вскрываем письмо: «Ну, Хетти, придется тебе теперь потрудиться – решить задачку!» Правда, сударыня? А я на это отвечаю: я уверена, что и она тоже сумела бы все разобрать, кабы никого рядом не было, – каждое словечко! – уверена, она до тех пор корпела бы над письмом, покуда не прочитала бы все до последней буковки. Правду сказать, хоть зрение у матушки теперь не такое острое, как прежде, она все еще видит на удивление хорошо, хвала Господу, не носит очков. Благослови Боже того, кто их изобрел! Матушкины очки действительно очень хороши. Джейн частенько говорит, когда она здесь: «Бабушка, от вас ничего не укроется; судя по тому, как вы все подмечаете, у вас, должно быть, очень хорошее зрение – и это после того, что вы всю жизнь занимались рукоделием! Хотелось бы мне, чтобы в вашем возрасте у меня были такие же глаза!»

Поскольку все это выпаливалось единым потоком, мисс Бейтс необходимо было сделать паузу и набрать в грудь воздуху; Эмма воспользовалась случаем и вежливо заметила, что у мисс Джейн Ферфакс прекрасный почерк.

– Ах, как вы добры! – воскликнула чрезвычайно польщенная мисс Бейтс. – Ваше мнение дорогого стоит – ведь вы и сами так чудесно пишете! Уверена, ничья похвала не доставила бы нам больше радости, чем похвала мисс Вудхаус. Матушка не слышит, она, знаете ли, глуховата. Сударыня! – крикнула она, поворачиваясь к матери. – Вы слышите, как хвалит мисс Вудхаус почерк Джейн?

И Эмма получила возможность услышать, как ее глупый комплимент повторяют дважды, прежде чем добрая старушка сумела его расслышать. Во время разговора она раздумывала о том, как бы, не нарушая приличий, избежать пытки письмом Джейн Ферфакс, и почти уже решилась спастись бегством, воспользовавшись первым пришедшим в голову предлогом, когда мисс Бейтс снова повернулась к ней и завладела ее вниманием:

– Матушкина глухота очень забавная, видите ли, почти и не глухота вовсе. Стоит мне немного повысить голос да повторить все, что надо, два или три раза, и она определенно расслышит. Но с другой стороны, она привыкла к моему голосу. Однако весьма примечательно вот что: Джейн она всегда слышит куда лучше, чем меня. Джейн так отчетливо говорит! Как бы там ни было, она найдет, что слух бабушки не стал хуже за прошедшие два года, хотя два года большой срок в таком возрасте, как у матушки, – а действительно прошло целых два года с тех пор, как она – вы помните? – была у нас последний раз. Прежде мы никогда не разлучались на такой долгий срок, и, как я говорила миссис Коул, мы в этот раз не нарадуемся на нашу Джейн.

– Так вы скоро ожидаете к себе мисс Ферфакс?

– О да! На следующей неделе.

– Неужели! Какая радость!

– Благодарю вас. Вы очень добры. Да, на следующей неделе. Все просто поражены! И все друзья так же, как и вы, рады за нас. Уверена, она будет так же рада повидаться со старыми друзьями в Хайбери, как и они с ней. Да, Джейн приедет в пятницу или в субботу – она не может пока сказать, когда именно, потому что в один из этих дней полковнику Кемпбеллу самому понадобится карета. Так мило с их стороны дать ей карету, что называется, отвезти от двери до двери! Но они всегда такие, знаете ли. Да-да, в следующую пятницу или субботу. Об этом она и пишет. Потому-то она и написала письмо во внеурочное время, как мы это называем: если бы все шло как обычно, мы не получили бы от нее весточки раньше следующего вторника или среды.

– Да, я так и думала. Боялась, что сегодня вряд ли услышу новости от мисс Ферфакс.

– Ах, как мило с вашей стороны! Да и мы бы ничего не узнали, если бы не такое чрезвычайное обстоятельство, как ее скорый приезд. Матушка просто счастлива! Ведь Джейн пробудет с нами по меньшей мере три месяца. Три месяца, она вполне уверена в этом, и я с удовольствием зачитаю вам ее письмо. Дело в том, видите ли, что Кемпбеллы собираются в Ирландию. Миссис Диксон убедила отца и мать приехать и погостить у нее. Они не собирались ехать раньше лета, но ей так не терпится повидать родителей – ведь до тех пор, как она в октябре вышла замуж, она никогда не уезжала от родителей дольше, чем на неделю. И как же ей должно быть странно жить в чужой… я собиралась сказать, в чужой стране, но я оговорилась – просто на чужбине, в чужом краю; словом, она написала матери – или отцу, признаюсь, я не помню, кому именно, но мы скоро узнаем точно из письма Джейн – и просила их от своего собственного имени, а также от имени мистера Диксона приехать как можно скорее. Они встретят их в Дублине и отвезут в свое поместье Бейликрейг, чудесное место, наверное. Джейн столько наслышана о его красотах… я хочу сказать, она много слышала о поместье от мистера Диксона… думаю, больше никто ей о нем рассказать не мог, но, знаете, вполне естественно ему было живописать красоту своих родных мест, пока он ухаживал за мисс Кемпбелл… а так как Джейн очень часто прогуливалась вместе с ними – ведь полковник и миссис Кемпбелл особенно настаивали на том, чтобы их дочь не слишком часто гуляла наедине с мистером Диксоном, за что я их вовсе не виню… Так вот, разумеется, Джейн слышала все, что он, вероятно, рассказывал мисс Кемпбелл о своем фамильном гнезде в Ирландии, и, кажется, она как-то упоминала и о том, что он показывал им какие-то эскизы своего замка, виды, которые он сам нарисовал. Полагаю, он очень приятный, обаятельный молодой человек. Наслушавшись его рассказов, Джейн самой захотелось поехать в Ирландию.

В этот момент в мозгу Эммы зародилось остроумное и занимательное предположение относительно Джейн Ферфакс, обаятельного мистера Диксона и того, что мисс Ферфакс не едет в Ирландию, и она сказала, коварно намереваясь выяснить побольше:

– Должно быть, вы несказанно рады своей удаче? Вам крупно повезло, что мисс Ферфакс в такое время отпустили к вам. Принимая во внимание тесную дружбу, которая связывала ее и миссис Диксон, не приходится сомневаться, что полковник Кемпбелл с супругой непременно захотят, чтобы она сопровождала их.

– Правда, истинная правда! Именно этого мы всегда и боялись: нам не хотелось, чтобы она была от нас так далеко на протяжении нескольких месяцев и не сумела бы приехать, если вдруг что-то случится. Но как видите, все, что ни делается, все к лучшему. Они оба (мистер и миссис Диксон) очень хотят, чтобы она приехала к ним вместе с полковником Кемпбеллом и его супругой. Очень рассчитывают на нее; вот вы скоро узнаете, как высоко ценит Джейн их доброту: она пишет, что по учтивости с их общим приглашением – понимаете, оно исходит от них обоих – ничто не сравнится. Мистер Диксон, кажется, нисколько не уступает своей жене в желании увидеть Джейн. Он такой очаровательный молодой человек! С тех самых пор, как он в Уэймуте спас ей жизнь… как-то они вышли в море на яхте, и вдруг налетел ветер и закрутил парус… Джейн чуть не свалилась в море… и на самом деле упала бы, если бы он, исполненный величайшего присутствия духа, не схватил и не поддержал бы ее… я и подумать о таком не могу без дрожи!.. Словом, с тех самых пор, как мы узнали подробности ее спасения, я чрезвычайно расположена к мистеру Диксону!

– Но, несмотря на все увещевания друзей и собственное желание повидать Ирландию, мисс Ферфакс предпочла посвятить свое время вам и миссис Бейтс?

– Да… это всецело ее собственное решение, полностью ее выбор! Полковник и миссис Кемпбелл полагают, что она поступает правильно, именно так, как и они бы ей посоветовали. По правде говоря, это они настоятельно посоветовали ей съездить на родину, ведь она в последнее время неважно себя чувствует!

– Я очень тронута вашим рассказом. Полагаю, Кемпбеллы рассудили мудро. Представляю, как должна быть разочарована миссис Диксон! Насколько я поняла, миссис Диксон особенной красотой не блещет? Ее, вероятно, никак нельзя сравнивать с мисс Ферфакс…

– О! Что вы! Вы нам чрезвычайно льстите… однако, уверяю вас, все совсем не так. Между ними не может быть никакого сравнения. Хоть мисс Кемпбелл всегда была совершенной дурнушкой… но при этом отличается элегантностью и любезностью.

– Да уж, это несомненно.

– Джейн, бедняжка, сильно простудилась… не далее как седьмого ноября (погодите, сейчас я найду это место в ее письме) и с того времени уже не чувствует себя полностью здоровой. Не правда ли, долгий срок? Уж и привязалась к ней эта простуда! Прежде она ни разу не писала нам о своей простуде, потому что не хотела тревожить нас. Так на нее похоже! Она такая заботливая! Словом, состояние ее далеко не блестящее, и Кемпбеллы, ее добрые друзья, решили, что ей лучше съездить домой, ведь дома, как известно, и стены помогают. Они не сомневаются в том, что три или четыре месяца, проведенные в Хайбери, совершенно исцелят ее… и уж, конечно, ей куда лучше приехать сюда, чем отправиться в Ирландию, раз ей нездоровится. Никто не сумеет так ухаживать за нею, как мы.

– Мне кажется, вы совершенно правы. Для нее приезд сюда станет наилучшим выходом.

– Итак, она прибудет в следующую пятницу или субботу, а в следующий понедельник Кемпбеллы уезжают из города и отправляются в Холихед – сейчас я прочту, как пишет об этом сама Джейн. Так неожиданно! Можете догадаться, мисс Вудхаус, в какое смятение повергло меня письмо Джейн! Если бы не отрицательная сторона – ее болезнь… Но я боюсь, что она похудела и побледнела и вообще плохо выглядит. Должна поведать вам, какое несчастье со мной случилось, раз уж об этом зашла речь. Я всегда, видите ли, вначале читаю письма Джейн про себя, прежде чем вслух прочитать их матушке. Дело в том, что я боюсь прочитать нечто такое, что способно расстроить ее. Джейн хочет, чтобы я вначале прочитывала ее письма сама, и я так и делаю всегда: вот и сегодня я была осторожна, как обычно! Не успела я дочитать о том, что ей нездоровится, как от страха нечаянно выпалила вслух: «Господи! Бедняжка Джейн заболела!» – а матушка была начеку, все ясно расслышала и ужасно опечалилась. Однако, когда я продолжила чтение, я обнаружила, что дело совершенно не так опасно, как я вообразила вначале, и я поспешила утешить матушку, так что теперь она почти совершенно успокоилась и не волнуется за Джейн. Но я и представить не могу, как могла так забыться! Если Джейн скоро не поправится, мы позовем к ней мистера Перри. О расходах беспокоиться не будем… И хотя он такой свободомыслящий и так любит Джейн, что, предполагаю, не захочет принимать вознаграждения за свой визит, мы не намерены этого допускать! У него есть жена и дети, которых он обязан содержать, и он не может себе позволить тратить свое время даром. Ну вот, я в общих словах описала вам содержание письма Джейн, а теперь обратимся к ее письму. Уверена, ее собственные слова окажутся куда лучше, чем мое изложение.

– Боюсь, нам надо бежать, – прервала ее Эмма, многозначительно взглядывая на Харриет и поднимаясь с места. – Батюшка нас ждет. Я вовсе не собиралась… то есть я хотела сказать, когда я шла к вам, то планировала пробыть не долее пяти минут. Я заглянула к вам просто потому, что не могла пройти мимо, не справившись о здоровье миссис Бейтс. Но повод оказался столь приятным, что я задержалась, – а теперь позвольте попрощаться с вами и с миссис Бейтс.

Все попытки удержать ее не возымели успеха. Эмма счастливо вздохнула, оказавшись снова на улице. Хоть ей и пришлось выслушать много пустого и никчемного вздора, хотя она против воли во всех подробностях узнала содержание письма Джейн Ферфакс, ей все же удалось избежать чтения самого письма.