Энциклопедия мифов. К-Я

Гость кивает. Хмурится. Но тут же старается улыбнуться, чтобы я не спешил падать духом. Получается довольно фальшиво, но все равно, очень мило с его стороны.

– Я даже тебя не помню, - вздыхаю.
– Теоретически понимаю, что мы, наверное, друзья. Но это умозаключение, а не воспоминание. Надеялся, что увижу тебя, и в голове хоть что-то прояснится. Но нет. Пока не сработало.

– Хорошо хоть "теоретически" ты что-то понимаешь, - ворчит.
– Хотелось бы надеяться, что ты меня разыгрываешь. Но... нет. Кажется, нет.

– Нет, - мотаю головой.
– Не разыгрываю. Мне помощь нужна, Веня. Я, как ты понимаешь, не очень хочу пользоваться услугами современной медицины. Пусть себе кого-нибудь другого обслуживает, ну ее... Поэтому мне требуется мое подробное жизнеописание. Перечень деяний и имен. Чтобы впросак не слишком часто попадать. Чего я там не видал, в этом "просаке"?..

– Словарный запас твой, как я погляжу, не пострадал, - замечает он с некоторой осторожностью. Словно бы все еще надеется, что я ломаю комедию.

– Да, вроде бы, не пострадал. И это вполне согласуется с моей дикой теорией.

– Могу я ознакомиться с твоей дикой теорией прежде, чем эта бутылка опустеет? Хотелось бы сохранить свежесть восприятия и хоть какое-то доверие к собеседнику.

– Налей мне еще джину, всего-то на полпальца, и будет тебе теория. Учти: такие вещи даже наедине с собой вслух не проговариваются. Поэтому не могу я это совсем уж на трезвую голову излагать.

– На полпальца, пожалуй, налью... Погоди-ка, сначала сожри что-нибудь, для моего спокойствия. Зря я, что ли, по супермаркету рыскал?

– Не зря.

Послушно вскрываю упаковку ветчины и с фальшивым энтузиазмом сую в рот тонкий розовый ломтик мяса. Жую. Глотаю, не ощущая ни вкуса, ни аппетита. Вот и молодец. Теперь можно выпить. И поговорить со своим старым другом Веней, которого я, судя по всему, вижу впервые в жизни. Потому что...

Потому что я - копия. Макс, который дружил с этим синеглазым дядей, в настоящее время, вероятно, проживает один из моих дней. А я, соответственно, тут за него отдуваюсь. Когда-то он родился вместо меня, а за это попросил оказать ему ответную услугу: побыть живым вместо него.

Такие пирожки. С котятами.

Стараюсь очень спокойно, без лишних восклицаний и, тем более, жестов объяснить это Вене. Дескать, я ни на чем не настаиваю. Сам понимаю, что идея совершенно дикая. С другой стороны, я как-то слишком уж хорошо помню все свои сны: и о том, как был призраком, и о женщинах, устроивших спиритический сеанс, и о путешествии в Город, и чудесное воскрешение собственного двойника, и так далее, и чем дальше, тем больше воскресает в моей памяти живописных деталей и подробностей... Все это прекрасно, но о событиях, имевших место наяву, я по-прежнему не имею ни малейшего представления. Так что - вот.

– Ясно, - в тон мне, спокойно, флегматично даже, резюмирует Веня. Если бы Алиса стала ксендзом, и Шалтай-Болтай пришел бы к ней на исповедь, она, возможно, могла бы услышать нечто подобное. Но мне даже нравится. Придает некоторый шарм суровым будням.

– Жаль, - улыбаюсь, - что я ни фига про тебя не помню. Хорошие, наверное, воспоминания.

– А то!
– ухмыляется.

Я ему верю.

Глава 26

Ненкатакоа

В мифологии чибча-муисков бог ритуальных попоек и хмельного напитка чичи. <...> Помогал <...> тем, что устраивал перемежавшиеся с физической работой попойки.

– А теперь рассказывай, - говорю.

– Ты давно меня знаешь? И, думаю, неплохо. Как я жил-то? Чем занимался? Адреса, пароли, явки, и прочее дерьмо.

– Будут тебе пароли, будут и явки, да и дерьма не пожалею. Но сначала выпьем, - ответствует Веня.
– Надо же мне в себя прийти после твоего официального заявления... Ужас в том, что я уже привык жить с мыслью, что от тебя можно ожидать чего угодно. Поэтому - почти верю.

– Вот как?

Надо бы принять это к сведению. Со мною он имел дело, или с моим двойником, но репутация у меня, кажется, та еще...

Бутылка, тем временем, пуста уже наполовину. Мне стало полегче. Уже почти все равно, какая именно у меня была биография. Сейчас все неплохо вот и ладно. Что будет потом, никому на фиг не ведомо, а что было... Что было, это мне сейчас Веня расскажет.

– Мы с тобой встретились летом девяносто второго года, - неспешно начинает он.
– Мы с моей подружкой Раисой тогда занимались книжным бизнесом, и ты познакомился с нею на улице, возле одного из наших лотков. Райка ругалась с продавцом, а ты, если верить ее рассказу, подошел, чтобы погадать на книгах. Заодно и ей погадал. И продавцу. Выяснил, что он у нас ворует. Раиса была просто счастлива: она его давно подозревала, да все никак за руку поймать не могла...

– Вот оно как, - изумляюсь.
– Значит, я у нас маг и ворожей, ага. Хорошо хоть не народный целитель.

– И целитель тоже, - серьезно говорит Веня.
– Иногда, под настроение. Только не перебивай, ладно? Я и так чувствую себя идиотом, когда рассказываю тебе про тебя.

– Извини. Налей мне еще, и я заткнусь.

– Слово скаута?

– Честное пионерское.

Через час мы отправляемся к ближайшему киоску за добавкой. Возвращаемся.

Лыко, как ни странно, все еще вяжется - со страшной, между прочим, силой.

Веня рассказывает. Я слушаю. Его истории не пробуждают во мне ни единого живого воспоминания, но мне интересно. Чрезвычайно интересно. Начинаю понимать, что предстоящее существование будет непростым, но чертовски увлекательным. И на том спасибо!

Глава 27

Нирвана

По теории буддизма, о нирване нельзя сказать ничего определенного, кроме того, что это состояние свободы, покоя и блаженства (хотя все эти слова неадекватны для описания нирваны).

На исходе второй бутылки мы мирно засыпаем. Веня - на моем диване, я на ковре. Мне, к слову сказать, ничего не снится, и это - лучшее, на что я смел рассчитывать.

Глава 28

Норны

Норны определяют судьбы людей, вырезывая руны. <...> при рождении героя прядут нить его судьбы, предсказывая славное будущее.

Пробуждение приносит похмелье Вениамину, мне же - лишь очередное напоминание о вагоне и маленькой тележке свалившихся на меня проблем, душевную смуту на фоне абсолютного физического благополучия. Мы завистливо косимся друг на друга: чужой жребий всегда кажется слаще.

Варю кофе. Веня разбавляет свою порцию жалкими остатками вчерашней аквавиты. Ну и правильно. Вместо двух прямоходящих приматов, обремененных печалями, у нас в наличии снова всего один. В точности, как вчера, в самом начале нашего микрозагула.