Эндор II
Шрифт:
— Эй! — голос Сигурда разнесся по коридору, и в дверях появилась рыжая голова. — Принеси флягу, у меня важные гости!
— Слушаюсь, сэр! — отчеканил солдат и исчез.
— За встречу! — поднял тост Сигурд, и кубки наши опустели. Тут же явился рыжий с двадцатилитровой бочкой.
— Вот это фляга! — с восхищением воскликнул Балгай, изучая напиток.
— Макака вонючая… Видел бы ты своё нелепое выражение лица…
— А это, друг мой, единственный источник радости здесь, — Сигурд улыбнулся, поднимая бочку, и,
Закусывая яствами, осушая кубки и громко смеясь, мы провели в беседе около получаса. Внезапно в дверях возник очередной солдат. Отдав честь Сигурду, он объявил:
— Военачальник Сигурд, наместник вызывает вас!
— Блондин! — воскликнул Сигурд, — От тебя, собака, хорошие вести не приходят. — Повернувшись к нам, он добавил: — Идем, господа, познакомлю вас с главным бараном города. — Затем он обратился к Рыжему: — А ты тут убери…
Глава 28
Саркун был воплощением мужской стати, брюнетом с мощным и коренастым телом. Волевой подбородок и короткая стрижка с аккуратно подстриженными усами гармонично завершали его облик. Серьезный, проницательный взгляд синих глаз свидетельствовал о его твердом и непреклонном характере.
Увидев нас, он широко улыбнулся и воскликнул:
— Для меня великая честь встречать столь почетных гостей, истинных друзей империи и славных воинов! Приношу извинения за дерзость моих стражников, которые не оказали должного почтения.
— Не стоит извинений, — ответил я, пожимая его протянутую руку. — Мы намеренно сняли знаки различия, чтобы немного развлечься… Надеюсь, мы ненароком не причинили им особого вреда?
Наместник лишь отмахнулся.
— Ну что вы, Алексей Петрович, для них великая честь — быть поверженными такими доблестными воинами. Если пожелаете, я могу пригласить еще десяток бойцов, чтобы продлить ваше развлечение, — добавил он, и Балгай расплылся в широкой улыбке.
— Мне здесь нравится, Лёха. Здесь умеют с размахом принимать гостей.
— Ха! Балгай Батькович, боюсь, чтобы удовлетворить ваши запросы, мне нужно будет задействовать весь гарнизон.
Мы разразились искренним смехом.
— Сборище имбецилов… Изрекают нелепые шутки и смеются над ними…
— А я бы с удовольствием отвесил Готару отцовского леща, — с усмешкой заметил я.
— А я бы тебе отцовского пинка!
— Кто это всё комментирует? — заозирался наместник.
— Некий Нарадумаар, он каким-то чудом закован в моей секире, как в тюрьме, — показал я секиру.
Саркун в лице побледнел. Его глаза испуганно забегали по комнате.
— Ты знаешь его?! — спросили мы трое в голос.
— Порождение хаоса. Разрушитель целых городов. Да что там городов, целых миров. Чтобы перечислить все его ужасные деяния, не хватит и вечности…
— Ну хоть кто-то слышал про меня… Расскажи им… Пусть знают с кем имеют дело…
Саркун завидев наши серьезные лица, вдруг рассмеялся:
— Да это сказки на ночь, чтобы непослушных детей пугать… Не более того…
— Да чтоб тебя…
Мы рассмеялись.
Наместник метнул взгляд на Сигурда:
— А ты чего замолчал? Опять собственного пойла перебрал, и теперь говорить не в состоянии?
Сигурд отвечал мрачной усмешкой, выразительно показав средний палец. На это последовала лавина хохота.
— Господа, вы видите, с каким отребьем мне приходится отражать натиск Готара… И это он ещё в трезвом виде. А когда накидается, в красном халате, поднимется на башню с бутылью и полночи милой своей небылицы кричит…
— Ха, — смеялся я до слез, — и такое случается? О халате слышал, а вот о милой нет, увы.
— Граф Мартел, — смеялся Саркун.
— Ну, Сигурд…, а говоришь ты не из этих…
— Сигурд дал обет найти его и помочиться на него, но изловить никак не может…
— Полагаю и не только помочиться…
— Потому что он трус! — язвительно бросил Сигурд, — как его поймаешь, если эта тварь вечно за своими прячется…. Да ещё и избранным стал…
— Как так? — удивился я, — после того позорного унижения от Жоры он ещё и повышение получил?
— Ага, крепко вы его тогда унизили, голым задом всему миру показали…
— А Сигурд куда смотрел в этот момент? — поинтересовался с усмешкой Нарадумаар.
— На голую задницу! — рассмеялись мы.
— Фу, сука!
— Ладно, чего тут стоять, идёмте к столу, — Саркун повернулся к светловолосому солдату, которого мы видели внизу, — Блондин наливай, что стоишь?
— Один блондин, другой рыжий, — усмехнулся Балгай.
— У нас тут весело, — признался Саркун, — иногда даже очень весело. Когда под стенами собирается орда нежити.
— Так ты брось им Сигурда… Одолжение всему миру сделаешь… Да и орда тут же разбежится…
Мы заржали до слёз. Саркун протирая мокрое лицо руками, весело воскликнул:
— Я обожаю его. Алексей продай мне эту секиру!
Я в приступе нового смеха покачал головой, а Сигурд не выдержав, потянулся к так доставшему его топору:
— Дай мне эту гниду, я в кузнице расплавлю его к чёртовой матери…
— Прочь свои оскверненные грабли от меня… — возопил топор в ужасе.
А Саркун продолжил:
— А последние недели вообще жарко. То огромные звери нападают, то гаргульи. Еле-еле отбились.
— Ещё не то будет, Саркун, на следующей неделе. Может, это всё покажется цветочками, — сказал я, усаживаясь за стол, остальные последовали моему примеру.
— Верно, Алексей. Ещё не то будет, — повторил наместник, вознося кубок, — За кол, на который воссядет Готар!