Энергия страха, или Голова желтого кота

Должно быть, убедившись, что перед ним и вправду стоит Нурыев Абдулла, поднял голову и рассмеялся.

— Не боишься говорить мне такое?

— Если скажу, что не боюсь, вы не поверите. Если скажу, что боюсь, тогда непонятно, с чего вдруг осмелился… Тут все надо объяснять.

Абдулла сел за приставной столик и повернулся к Айдогдыеву.

— Пески начинались на окраине нашего аула. За песками — большой арык. Мы, мальчишки, купались в нем. Раскаленный песок обжигал подошвы. И мы, спасаясь, становились на разбросанную по пескам верблюжью колючку. Тоже больно, но не так, как на горячем песке. Рядом была колхозная верблюжья ферма, верблюды смотрели на нас спокойно — их копытам обжигающий песок нипочем. Наверно, верблюды не всегда были верблюдами и только с веками, постоянно ступая по пескам, нарастили такие нечувствительные копыта. Приходили купаться на арык и взрослые мужчины из аула, дехкане. Они ходили по песку спокойно — их грубые черные ноги были покрыты толстой коркой, которую и кожей назвать нельзя. Ну как копыта…

Айдогдыев слушал с непонятным, жадным вниманием. Не то действительно ему интересно, не то развлекается, как кошка с мышкой. Мол, болтай-болтай, бегай-бегай…

— Ты хочешь сказать, что терпелив как верблюд? — спроси он.

— Не только хочу, а говорю! Можете так и называть меня — верблюд!

Айдогдыев усмехнулся:

— Ты не верблюд — ты самый глупый из людей. Человек, имеющий хоть немного ума, бросился бы спасать своего сына. Попробуй забрать у верблюда его верблюжонка!

— Ну вот, — сказал Абдулла. — Сам признался, что убил Хыдыра.

— Речь не о том, кто убил, а о том, кого убили. От такого глупца, как ты, мог родиться только глупец. Не всем дано понимать логику управления людьми, государством. У каждого свой уровень. Да и не надо, чтобы все понимали. Главное — чтоб не задумывались. Твоя глупость в том, что ты задумываешься и не хочешь понимать. Если б понял, жил бы по привычке. Для привычки не обязателен ум, не стоит ломать голову, прислушивайся к тому, что говорят, — и живи себе спокойно. Мудрость и терпение верблюда — в его способности жить по привычке.

— Что-то вроде манкурта, да?

— Слово не имеет значения. Как ни назови, суть не меняется. Мы добиваемся и добьемся, чтобы каждый гражданин в нашей независимой стране жил с привычной верой в справедливое правление Великого Яшули. Народ спокоен и счастлив. А тебе что надо? Ты и сам не знаешь. Ты ни то ни се. У тебя был простейший выбор — спасти или погубить сына. И что ты сделал? И кто ты после этого?

— У нашего спокойного и счастливого народа есть притча о том, как даже верблюд взбунтовался.

— Ну-ну, — подбодрил Айдогдыев. — Кстати, притчи и сказки запрещены Народным Собранием. И я тебя слушаю исключительно как следователь, ведущий допрос свидетеля.

Айдогдыев расплылся в улыбке, довольный своим остроумием.

— Верблюд все терпел от злого и глупого хозяина — побои, голод, холод, тяжелую работу. Но когда хозяин велел ему следовать за ишаком — тут и верблюд не выдержал унижения и набросился на человека. Хозяин побежал, но где спрячешься в пустыне! К счастью, увидел заброшенный, иссохший колодец и прыгнул в него. Однако и верблюд придумал, что делать. Он лег на колодец брюхом, закрыв воздух. Я ж говорю, хозяин его был не просто злой, но и очень глупый. Задыхаясь от злости и нехватки воздуха, он выхватил нож и распорол верблюду брюхо. Не подумав, что мертвый верблюд не сможет сойти с колодца. К тому же внутренности, кишки, потроха несчастного животного вывалились человеку на голову. Так они и умерли — верблюд, смертью своей отомстив за унижения всей жизни, и хозяин — с головы до ног в… Надо уточнять, в чем?

Айдогдыев открыл ящик стола. Правой рукой, не глядя, достал оттуда что-то и привычным жестом положил в боковой карман пиджака. Абдулла решил, что это пистолет и стал ждать развития событий с азартом зрителя.

Айдогдыев медленно поднялся, словно охотник, боящийся спугнуть добычу, обошел стол и остановился в двух шагах от Абдуллы.

— Бумага с собой? — спросил он. За его спокойным голосом Абдулла почувствовал тревогу.

— У меня, — ответил он. — Такой документ надо в рамочку — и на стену повесить!

— Давай ее сюда.

— А зачем вам бумага без подписи?

— Тебе она тоже не к чему.

Абдулла вытащил сложенные листки, разгладил сгибы, затем плюнул на верхний лист и протянул Айдогдыеву.

Но тот схватил его за руку и резко вывернул ее за спину. Абдулла ударился лицом о стол. Айдогдыев тут же вывернул ему вторую руку. На пол упало что-то тяжелое. Пистолет, — подумал Абдулла. — Зачем он пистолет уронил? Он лежал лицом на полированном столе и видел, как в кабинет ворвался прилизанный следователь, а за ним — охранники в зеленых беретах. На руках Абдуллы сомкнулись наручники. Его поставили на ноги — и он увидел на полу возле себя большой нож с рукояткой из белой кости.

Айдогдыев, поправив отвороты пиджака, сел на место.

— Товарищ генерал, это нож! Он с ножом напал на вас! — закричал прилизанный.

Абдулла все понял и захохотал:

— Да ты у нас большой режиссер, Айдогдыев! Все вы тут — большие артисты!

Следователь поднял нож.

— Это теракт, товарищ генерал! Разрешите открыть уголовное дело?

С тех пор заслуженный артист республики Абдулла Нурыев исчез. Никто о нем ничего не знает. Вначале его официально обвинили в покушении на жизнь главного следователя. Но суда не было. Ходили слухи, будто бы убили в тюрьме. Согласно решению Народного Собрания, тела террористов — изменников Родины родственникам не выдаются и места их захоронений не разглашаются.

^{Январь 2004 — июнь 2005}