Enigma

— Картофельный пирог, — с вызовом объявила миссис Армстронг. — С подливкой. И картофелем.

Они молча созерцали дымящиеся тарелки.

— Довольно, э-э, солидно, — нарушил молчание Джерихо.

Ужин прошел в молчании. На сладкое было что-то вроде печеного яблока с заварным кремом. Когда с ним было покончено, Боннимен, закурив трубку, объявил, что по случаю субботнего вечера они с мисс Джоби отправляются в кабачок «Восемь колокольчиков», что на Букингем-роуд.

— Разумеется, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, — сказал он таким тоном, из которого Джерихо заключил, что ему будут не очень рады. — У вас есть какие-нибудь планы?

— Очень любезно с вашей стороны, но у меня действительно есть планы. Вернее, план.

Когда они ушли, Джерихо помог миссис Армстронг убрать со стола, потом пошел на задний двор проверить велосипед. Почти совсем стемнело, свежесть воздуха обещала мороз. Огни были в порядке. Он очистил от грязи установленное правилами белое пятно на крыле и подкачал шины.

К восьми часам он был у себя в комнате. В половине одиннадцатого миссис Армстронг уже собиралась отложить вязанье и пойти спать, как услыхала, что он спускается по лестнице. Приоткрыв дверь, успела рассмотреть, как Джерихо торопливо прошел по коридору и исчез в темноте.

2

Луна бросила вызов затемнению и голубым прожектором освещала замерзшие поля. Для езды на велосипеде света вполне хватало. Джерихо, приподнявшись с седла, тяжело нажимал на педали. Велосипед, виляя из стороны в сторону, поднимался вверх по уходящей из Блетчли дороге, догоняя отчетливо видную на ней собственную тень. Издалека доносился гул возвращающегося бомбардировщика.

Дорога начала выравниваться, и он опустился в седло. Несмотря на подкачку, шины оставались полуспущенными, колеса и цепь без смазки прокручивались с трудом. Ехать было тяжело, но Джерихо не обращал на это внимания. Главное, что он действовал. Все равно как при расшифровке. Какой бы безнадежной ни казалась ситуация, правилом было всегда хоть что-нибудь делать. Ни одна шифрограмма, говорил Алан Тьюринг, не была расшифрована одним лишь бессмысленным взглядом.

Джерихо проехал около двух миль по тропинке, продолжавшей отлого подниматься к Шенли-Брук-Енд. Это была скорее даже не деревня, а крошечное селение из дюжины домишек, в большинстве своем хижин батраков. Спрятавшихся в небольшой ложбине домов не было видно, но на повороте тропы до него донесся запах древесного дыма, давая знать, что теперь уже близко.

Слева, не доезжая селения, в живой изгороди из боярышника Джерихо увидел проход, откуда неровная дорожка вела к стоявшему на отшибе домику. Свернув на нее. Том затормозил, скользя ногами по замерзшей грязи. С ближайшей ветки снялась невероятно крупная белая сова и, бесшумно взмахивая крыльями, полетела через поле. Джерихо, прищурившись, вглядывался в сторону дома. То ли ему кажется, то ли в нижнем окне действительно проглядывает свет? Сойдя с велосипеда, повел его к дому.

Его не покидало ощущение удивительного спокойствия. Над соломенной крышей рассыпались яркие, словно городские огни, созвездия: Малая Медведица и Полярная звезда, Пегас и Цефей, приплюснутая «М» Кассиопеи с проплывающим через нее Млечным Путем. Ни одного отблеска с земли, заслоняющего их сияние. В пользу затемнения можно сказать хотя бы то, подумал Джерихо, что оно вернуло нам звезды.

Дверь была крепкая, обитая железом. Стучаться в такую — все равно что колотить по камню. Через полминуты он постучал снова.

— Клэр? — позвал он. — Клэр? Молчание, потом:

— Кто там?

— Это я, Том.

Джерихо перевел дух и напрягся, будто ожидая удара. Ручка повернулась, и дверь слегка приоткрылась, как раз настолько, чтобы можно было разглядеть темноволосую женщину лет тридцати, ростом с Джерихо. Очки в круглой оправе, теплое пальто, в руках молитвенник.

— Да?

На мгновение он потерял дар речи.

— Извините, — наконец произнес он, — я ищу Клэр.

— Ее нет.

— Нет? — упавшим голосом повторил Джерихо. Теперь он вспомнил, что Клэр жила вдвоем с женщиной, которую звали Эстер Уоллес («работает в шестом бараке, просто душка»), но почему-то поначалу начисто о ней забыл. Она не показалась Джерихо слишком приятной. Худое лицо, словно ножом, разделенное пополам острым носом. Волосы стянуты назад, открывая нахмуренный лоб. — Я Том Джерихо. — Никакой реакции. — Клэр, возможно, упоминала обо мне?

— Я передам, что вы приходили.

— Она скоро вернется?

— Простите, не знаю.

Она стала закрывать дверь. Джерихо подставил ногу.

— Послушайте, я понимаю, что это ужасно невежливо с моей стороны, но не позволили бы вы мне войти и подождать?

Женщина бросила взгляд на его ногу, потом на лицо.

— К сожалению, это невозможно. Всего хорошего, мистер Джерихо, — и с силой захлопнула дверь.

Джерихо сошел на тропинку. Такая случайность в его планах не предусматривалась. Он посмотрел на часы. Начало двенадцатого. Поднял велосипед и направился назад к тропинке, но в последний момент, вместо того чтобы выйти наружу, свернул налево и пошел вдоль изгороди. Положил велосипед на землю и, зайдя в тень, стал ждать.

Спустя примерно десять минут дверь открылась и захлопнулась и он услыхал, как по камням застучали колеса велосипеда. Он угадал: мисс Уоллес была одета, чтобы выйти из дома, потому что работала в ночную смену. Прыгая из стороны в сторону, навстречу ему двигался тонкий желтый лучик. Энергично двигая коленями, широко расставив угловатые, как старый зонтик, локти, мисс Уоллес проехала по освещенной стороне футах в двадцати от него. У выезда на тропинку она остановилась и надела на руку светящуюся повязку. Джерихо вжался поглубже в боярышник. Через полминуты она уехала. Прождав еще целых пятнадцать минут, на случай если она что-нибудь забыла, он снова направился к домику.

Ключ был всего один — большой, вычурный, вполне годившийся к вратам собора. Джерихо вспомнил, что прятали его под куском черепицы у цветочной урны. Дверь от сырости покоробилась и открывалась с усилием, процарапывая дугу на каменном полу. Положив ключ на место, он, прежде чем включить свет, плотно прикрыл дверь.

Он был здесь лишь однажды, но запомнить расположение комнат не составляло труда. Два помещения на первом этаже: небольшая гостиная с низким потолком и кухня прямо напротив. Узкая лестница слева ведет на маленькую площадку. Прямо, окнами на тропинку, спальня Клэр. Спальня Эстер выходит на заднюю сторону. Уборной служит химический туалет снаружи, рядом с задней дверью, открывающейся из кухни. Ванной нет. В чулане рядом с кухней стоит оцинкованное корыто. Моются перед печкой. В доме холодно, тесно, пахнет плесенью. Удивительно, как Клэр может это терпеть.

«Но, дорогой, это же намного лучше, чем выслушивать какую-нибудь хозяйку, указывающую тебе, что можно… »

Джерихо сделал несколько шагов по выношенному ковру и остановился. Впервые почувствовал себя не в своей тарелке. Куда ни посмотришь — всюду свидетельства того, что здесь вполне довольны жизнью и без него: разнокалиберная синяя с белым посуда в кухонном шкафу, ваза с букетом нарциссов, стопка довоенных номеров «Вог», даже набор мебели (уютно расставленные у камина два кресла и диван). Каждая мелочь казалась продуманной и значительной.

Ему здесь нечего делать.

В этот момент он чуть не ушел. Его остановила лишь сентиментальная мысль, что ему по существу некуда идти. В Парк? На Альбион-стрит? В свой колледж? Жизнь — лабиринт, полный тупиков.

Лучше держаться здесь, решил он, чем снова убегать. Она должна скоро вернуться.

Боже, до чего же холодно! Он промерз до костей. Ходил взад-вперед по тесной комнате, пригибаясь, чтобы не задеть массивные балки. В камине заметил побелевший пепел да несколько обугленных кусков дерева. Сел сначала в одно кресло, потом в другое. Теперь он находился лицом к двери. Справа стоял диван. Потертая розовая шелковая обивка, продавленные подушки с торчащими перьями. Пружины ослабли, и, если сядешь, окажешься почти на полу. Подняться с него стоит больших усилий. Джерихо помнил этот диван и теперь долго смотрел на него, как солдат на поле боя, где была безвозвратно проиграна война.