Энн из Зелёных Крыш

Это было мрачное утро. Марилла так яростно скребла пол на крыльце и полки в молочне, как будто не было ничего важнее на свете. Ни полки, ни крыльцо не нуждались в чистке, но в этом нуждалась Марилла. Потом она вышла и начала чистить двор.

Когда обед был готов, она пошла к лестнице и позвала Энн. Появилось заплаканное лицо, с трагическим выражением выглянувшее из-за перил.

– Иди обедать, Энн.

– Я не хочу никакого обеда, Марилла, – сказала Энн рыдающим голосом. – Я не могу ничего есть. Мое сердце разбито. Когда-нибудь вы почувствуете угрызения совести за моё разбитое сердце, Марилла, но я прощаю вас. Вспомните, когда придёт время, что я вас прощаю. Но, пожалуйста, не просите меня съесть что-нибудь, особенно вареную свинину и зелень. Отварная свинина и зелень – такая неромантичная еда, когда ты в печали.

Раздраженная, Марилла вернулся на кухню и излила своё возмущение в рассказе Мэтью, который, разрываясь между чувством справедливости и симпатией к Энн, чувствовал себя самым несчастным человеком.

– Ну, она не должна была брать брошь, Марилла, а потом отрицать это, – признал он, печально разглядывая свою тарелку с неромантичной свининой и зеленью, как будто он, как и Энн, думал, что эта еда не подходит для возвышенных чувств, – но она всё же маленькая девочка – такая забавная девочка…Тебе не кажется, что это довольно сурово, не позволить ей идти на пикник, когда она так мечтала о нем?

– Мэтью Касберт, я поражаюсь тебе! Я считаю, что она ещё легко отделалась и она, кажется, не понимает, какое зло совершила. Это то, что беспокоит меня больше всего. Если бы она на самом деле сожалела, всё было бы не так плохо. Но ты, кажется, понимаешь её и оправдываешь ее поступок, как я заметила.

– Ну, она ведь ещё маленькая, – повторил вновь Мэтью. – И нужно сделать скидку на её обстоятельства, Марилла. Ты ведь знаешь, что её никто не воспитывал.

– Зато сейчас именно этим я и занимаюсь, – ответила Марилла.

Этот аргумент может и не убедил Мэтью, но заставил его замолчать. Ужин прошёл в мрачной обстановке. Веселым был только Джерри Бут, наёмный работник, и Марилла воспринимала его жизнерадостность, как личное оскорбление.

Когда посуда была перемыта, тесто на хлеб приготовлено и куры накормлены, Марилла вспомнила, что она заметила небольшую дырочку в своей лучшей черной кружевной накидке, когда снимала её в понедельник днем после возвращения с благотворительного собрания.

Надо пойти и зашить её. Накидка хранилась в сундуке. Когда Марилла открыла его, солнечный свет, падая через виноградные лозы, которые обрамляли окно, осветил что-то, запутавшееся в накидке – что-то, сверкающее и искрящееся фиолетовым светом. Марилла схватила эту вещь, задержав дыхание. Это была аметистовая брошь, зацепившаяся за кружево накидки!

– С ума сойти! – сказала Марилла в недоумении, – что это значит? Вот моя брошь в целости и сохранности, а я думала, что она на дне пруда Барри. Почему же Энн сказала, что она взяла её и потеряла? Такое впечатление, что Зелёные крыши заколдованы. Я помню, что когда сняла накидку в понедельник днем, я положила её на комод на минутку. Наверное, брошь зацепилась за неё каким-то образом. Ну и ну!

Марилла отправилась в комнату на крыше, с брошью в руке. Энн выплакалась, и сидела понуро у окна.

– Энн Ширли, – сказала Марилла торжественно, – я только что нашла свою брошь. Она зацепилась за мою черную кружевную накидку. Теперь я хочу знать, что за вздор ты наговорила мне сегодня утром.

– Вы ведь сказали, что будете держать меня здесь, пока я не признаюсь, – ответила Энн устало, – поэтому я решила признаться, чтобы попасть на пикник. Я придумала это признание прошлой ночью, когда легла в постель и постаралась сделать его поинтереснее. И я повторяла его снова и снова, чтобы не забыть. Но вы не позволили мне пойти на пикник в итоге, так что все мои старания были потрачены впустую.

Марилла рассмеялась против воли. Но совесть уколола её.

– Энн, ты превзошла саму себя! Но я был неправа. Я понимаю теперь, что не должна была сомневаться в твоих словах, раз никогда не слышала от тебя лжи раньше. Конечно, ты тоже неправа, что призналась в том, чего не делала – это было очень неправильно. Но я сама подтолкнула тебя к этому. Так что, если ты простишь меня, Энн, я прощу тебя, и мы останемся друзьями. А теперь собирайся на пикник.

Энн взлетела как ракета.

– О, Марилла, не слишком ли поздно?

– Нет, ещё только 2 часа. Они, наверное, только собрались, и ещё час пройдёт, прежде чем они сядут пить чай. Умойся, расчеши волосы и надень коричневое платье. Я приготовлю твою корзинку для пикника. В доме полно выпечки. И я поручу Джерри запрячь гнедую кобылу и отвезти тебя на пикник.

– О, Марилла! – воскликнула Энн, подлетая к умывальнику. – Пять минут назад я была такой несчастной, я желала бы никогда не родиться на этом свете, а теперь я не поменялась бы местами и с ангелом!

Вечером, абсолютно счастливая и очень усталая, Энн вернулась в Зеленые крыши в состоянии неописуемого блаженства.

– О, Марилла, я отменно провела время. Отменно – это новое слово, которое я узнала сегодня. Я слышала, как Мэри Элис Белл использовала его. Разве оно не выразительное? Все было прекрасно. У нас был прекрасный чай, а затем мистер Хармон Эндрюс взял нас всех на лодочную прогулку по Озеру Мерцающих Вод – по шесть человек за раз. И Джейн Эндрюс чуть не упала за борт. Она высунулась сорвать кувшинки – и если бы мистер Эндрюс не поймал ее, а он схватил её только в самый последний момент, она упала бы в воду и утонула. Как бы мне хотелось быть на её месте! Это было бы так романтично – чуть не утонуть. Потом можно было бы сочинить захватывающий рассказ об этом. А ещё мы ели мороженое. У меня нет слов, чтобы описать, что такое мороженое. Марилла, уверяю вас, это было великолепно!

В тот вечер, штопая чулки, Марилла рассказал всю историю Мэтью.

– Я готова признать, что сделала ошибку, – сказала она откровенно, – но я получила урок. Мне смешно, когда я вспоминаю признание Энн, хотя я предполагаю, что не должна смеяться, ведь это была ложь, хоть и не такая плохая, как я думала. Так или иначе, я тоже в этом виновата. Этого ребенка трудно понять иногда. Но я верю, что всё будет хорошо. И теперь точно известно, что в доме, где живёт эта девочка, никогда не будет скучно.

Глава 15. Буря в школьном чайнике

– Какой прекрасный день! – сказала Энн, делая глубокий вдох. – Разве это не чудесно – чувствовать себя живым в такой день? Мне жаль людей, которые еще не родились и пропустили его. У них будут хорошие дни, конечно, но такого не будет никогда. И еще чудеснее – идти по такой прекрасной дороге в школу, не так ли?

– Этот путь гораздо лучше, чем кружная дорога, где очень пыльно и жарко, – сказала рассудительно Диана, заглядывая в корзину с завтраком и подсчитывая в уме, сколько кусочков от трех сочных малиновых пирожных сможет откусить каждая девочка, если разделить их между десятью девочками.