Энриет. Логос 1

Как ни странно, по улицам бродило много людей, не забывая, встречаться глазами и говорить друг-другу: «Добрый день», и даже интересоваться «Как дела?». Кто-то продолжал дальше идти, а кто-то останавливался болтать, словно забыв обо всех ждущих его делах.

Для интереса решил использовать магическое зрение. Люди не светились, и вокруг них не было радужной оболочки. Я посмотрел на дом Пашика, а точнее, на башню. Сказать, что удивился, значит, ничего не сказать. Его башня окружена толстой отчетливо видимой радужной оболочкой, за которой и вовсе не было видно самой башни. Выглядело так, как будто башню спрятали под плотным слоем желе! Ну и ну. Судя по всему, на башню наложено куча чар, которые создают такой плотный магический фон вокруг нее. По крайне мере я придерживаюсь такого мнения. Что-то внутри меня подсказывает, что именно так и обстоят дела. Что же такое хранится в башне, что Пашик так ее защитил? Или просто оставшаяся у него привычка с тех времен, когда он еще в столице жил?

Пока рассуждал об этих вопросах, отметил для себя еще один факт — прятать радужную оболочку, которая формируется вокруг предметов, нельзя.

Тут, как по мне, возникает закономерный другой вопрос: а почему зачарована только башня? Почему дом не зачарован?

Ответ тут один: в башне есть что-то такое, что Пашик охраняет как зеницу ока. Вот бы найти ту самую ценицу. Но именно сейчас мне не до этого — надо навестить старого красного друга. Небось, скучает. Считает минуты до нашей встречи.

Улыбка растянулась на лице.

Глава 6

Пройдя вдоль красивых домов, на самом деле возник темный, даже черный столб дыма, карабкающийся наверх.

Я подошел к кузнице, и заметил, что наковальня и печь, находящиеся на улице, укрытые навесом, обладают радужной оболочкой. Посмотрев на маленький и большой молот, лежащие на наковальне, я смог разглядеть и вокруг них небольшое радужное поле. Да и вообще сами молотки слега были радужными. Мои глаза начали болеть, из-за чего пришлось прекратить наблюдение.

Глаза обдало сильной болью, да настолько сильной, что невольно вскрикнул и упал на колени. Было ощущение, словно я лежал с открытыми глазами в абсолютно темной комнате, а затем резко включили ярчайший свет, но зажмуриться не дали, а потом и вовсе ткнули пальцами в глаза. Через пару минут боль прекратилась, даже получилось открыть глаза. Это что за откат такой был?

— Эй, парень — сильный, но все же женский голос возник недалеко от меня — нечего молиться моей кузнице. Да, она слава, спору нет, но Храм находится у дома старосты. Туда тебе и дорога.

Только хотел попытаться встать на ноги, как меня подхватили сильные руки, и подкинули в небо как пушинку.

— Энри, старый друг! — раздался до боли знакомый мощный голос. Кстати, о боли, От объятий мои ребра начали хрустеть — давай обнимемся, друг.

— Кораг — пропищал я — отпусти. Убьешь сейчас, пюре сделаешь.

Снова раздался громогласный смех. Наконец то я оказался на земле. Открыв глаза, увидел перед собой широкую улыбку красного друга. И зубы у него ничего такие, эффектные.

— И я рад видеть, Кораг.

— А, вспомнила — сильный женский голос отвлек нас от встречи — ты же тот самый вор, которого казнить должны были. И по чей же воле твои тощие ножки еще носят твои гнилые ручонки?

Я посмотрел на то место, откуда издавался голос, и увидел ребенка. Ребенка, который по ширине и по толщине рук не сильно уступал Корагу. Ребенка с лицом девушки лет на 25. Она стояла возле калитки. Ульгиндра смотрела на меня с явным недоверием, а потом и вовсе процедила сквозь зубы:

— Даже не смей приближаться к моим вещам.

— Меня послала Альвия — выдавив улыбку, я зашел за калитку и протянул Ульгиндре корзинку — она передает Вам эту корзинку со всем его содержимым, а также просит, чтобы Вы вернули наточенные ножи в количестве десять штук.

— Не нужна мне корзинка, а ножи подожди. И я не воровка в отличие от некоторых, поэтому, напоминать сколько их было не надо — рявкнула Ульгиндра, и посмотрела на Корага — Принеси ножи, которые точил вчера.

Орк хлопнул меня по плечу, и растворился внутри кузницы. Через пару минут, он вышел с ножами, которые были завернуты в ткань, обвязанную веревкой. Я для интереса обсмотрел их магическим зрением, и никакого свечения не было.

— Получил что хотел? — обратилась ко мне гномка — теперь проваливай.

— Возьми корзинку — я начал требовательно смотреть на нее. Она мне напоминала обиженного ребенка, поэтому не мог серьезно разговаривать с ней — не уйду пока не заберете. Это поручение Альвии. А во-вторых, я хочу пообщаться с Корагом.

— Оставь свою корзинку при себе — Ульгиндра отвернулась, и пошла внутрь кузницы — скажешь, что не хочу. Можешь сам съесть, разрешаю. О Краже не заявлю.

И Дворфийка исчезла в темноте кузницы.

Я посмотрел на Корага:

— У тебя вредная хозяйка.

Орк в ответ улыбнулся и засмеялся.

— Нет. Она очень хорошая. Она как-то сказала про Альвию, что она ведет себя так, слово Ульгиндра для нее маленький ребенок. Ее это очень раздражает.

Тут уже я заулыбался. Так вот оно что. Не буду ругаться с гномкой. И поэтому, корзинка удобно уложилась на входе в дом в тенечке. На всякий случай я крикнул, ударив три раза по двери в кузницу:

— Многоуважаемая Ульгиндра. Корзинку оставил у входа. Не наступите!

Она что-то закричала в ответ, разобрать было невозможно.

Подойдя к орку, я не сильно ударил его по животу, но у него настолько стальной пресс, что показалось, что это не я ударил по прессу, а пресс ударил по моему кулаку. Если бы не цвет кожи и клыки, то в нашем мире он был бы альфа-самец номер один. И даже не надо сомневаться в том, что каждая мышца настоящая.

— Как дела у тебя, друг? — на самом деле я был очень рад видеть Корага. Хоть мы и знаем друг друга всего-ничего, но чувствую, как между нами образовалась некая связь — не сильно мучает тебя Ульгиндра?

— Вовсе нет. Я много, где бывал, и могу с уверенностью сказать, что эти деревенские абсолютно не знают, как вести себя с рабами.

— Тоже не ощущаю себя рабом — сразу стало понятно, к чему клонит Кораг — Скорее младшим братом или сыном, которого гоняют по всяким пустяковым делам.

— Я всегда хотел иметь свою кузницу, но никогда не думал, что буду работать в ней будучи рабом — орк засмеялся — но все-таки кузнец. Ульгиндра очень хороший учитель.

— Ты всегда хотел быть кузнецом?