Эпик. Дилогия

Реальность, которой я почти не помню, протянула в Игру свои руки. Схватила, трясет и не отпускает. Не должно быть в этом мире рабов – не прикольных зомбопузиков, пустых оболочек, чьи создатели давно шастают по просторам этого мира в других обличьях, а настоящих, еще и лишенных своего «я» рабов! Ведь никто из них не может вернуться в реал. Так получается? Они даже не помнят, что вернуться в реальность нужно, они даже про реальность вряд ли вспоминают.

Это, наверное, экономически выгодно. Мой бывший шеф, Кайзер, не пошел бы на невыгодное дело. Для него все и всегда было ресурсом, только ресурсом. Люди – ресурс. Хотя он не один такой, для любого олигарха или политика мы – ресурс. Ну вроде нефти, угля или атомной станции. Ресурс, способный производить определенную работу, добывая другие ресурсы. Но я ресурсом больше не буду. А буду создателем проблем . По перпендикулярному коридору мимо прогрохотал сапогами отряд бойцов. Никто на меня даже внимания не обратил. Сколько на базе живых, по-настоящему живых, людей? А, кстати, не взять ли «языка»? Я кинулся следом за отрядом, схватил замыкающего за руку, дернул назад и слегка придушил сгибом локтя, положив ладонь второй руки на затылок и взяв себя за бицепс. От этого захвата сложно освободиться, и перекрывает он не дыхательное горло, а сонные артерии – человек «засыпает». Я попятился, пленник без толку попытался оторвать мои руки и смешно перебирал ногами. «Посадить» его сейчас – сломать шею.

– Тихо, – предупредил я. – Ответишь на вопросы, потом отпущу. Иначе – пристрелю.

Кажется, до него дошло. Он вдруг обмяк, и я чуть не упал. Выпустил пленника. Тело свалилось к ногам и начало бледнеть. М-да. Врагу не сдается наш гордый варяг… Самоуничтожился.

Сплюнул в сердцах, зарекшись брать заложников. Кажется, узнавать все придется самому… или просто уйти, оставив тайны в этих подземельях.

Сделав рожу кирпичом – мол, я такой же полудурок, как остальные, свернул в тоннель, ведущий к шахте.

Он был огромен. Наверное, танк проехал бы здесь, не задевая вогнутых, как в метро, стен. Лампы дневного света горели через две, конец тоннеля терялся во мраке. Под ногами – каменное крошево, пыль, в которой остались ребристые следы протекторов. По стенам бегут кабели и трубы, нанесены непонятные метки: цифры, аббревиатуры.

Шаги отдавались гулко, эхо гуляло по тоннелю. Чуть не бегом припустился вперед.

С каждым метром становилось светлее, лампы меркли. Я увидел перед собой ослепительное после полумрака подземелий пятно и едва успел затормозить, вылетев ко входу в шахту.

Оперся руками о хлипкую оградку и запрокинул голову. Надо мной, высоко-высоко, сияло небо. Колодец – метров, наверное, сто в диаметре – упирался в него, как ствол винтовки в лоб врага. По небу бежали светящиеся облака. Вот вам и первый ярус… Осторожно глянул вниз. Конца шахты не было видно. Столб света уходил туда, под землю – но рассеивался, не достигнув дна. Глаза наконец-то привыкли, перестали слезиться. Шахту на каждом ярусе опоясывала железная, сваренная из прутьев и огороженная перилами дорожка. И вниз и вверх шли лестницы – тоже металлические, решетчато-прозрачные, стремные. Нужно было спуститься на два яруса, то есть примерно на двадцать метров. Поборов страх, подошел к лестнице, встал на нее, уцепившись за поручни так, что свело пальцы. Главное – не смотреть. Лаборатория внизу, мне туда. Шаг. Нога нащупывает ступеньку. Кажется, лестница вибрирует. Именно – кажется. Она только на вид такая хрупкая, на самом деле – выдержит целый отряд. Еще шаг. Не смотреть вниз! Посмотрел – и охнул. Голова закружилась тут же. Не то чтобы я так уж боялся высоты, но пропасть была настолько ирреально огромной, настолько глубокой, что вестибулярный аппарат начинал визгливо, по-бабьи вопить, требуя прекратить это. Я зажмурился, с трудом передвинул руки и спустился еще на ступень. Через несколько минут пообвыкся, и спуск пошел быстрее. Переставлял ноги, стараясь не думать ни о чем. Ну разве что вот о зомбопузиках можно поразмышлять. Или о деньгах, приятная же тема. Или о том, что не забыть бы забрать тоник у фармацевта в Любече. Или вот про чит, отобранный у Шварца, который я сунул в гостиничный сейф – да так и забыл про него, столько всего навалилось… Или о Тени. У нее интересное лицо. Живое, настоящее, не с глянца срисованное, красивое. Спустившись на один ярус, устроил привал – нырнул в ближайший тоннель и сидел там минут десять. Как я буду отсюда выбираться? По той же лестнице? Впрочем, вверх, говорят, легче, чем вниз… Если не физически, то хотя бы морально. Я продолжил спуск. Лаборатория должна охраняться. Как буду действовать? Там же игроки хай-левел, не рабы. Рабы меня просто не заметили бы, а эти поймут, что пожаловал чужак. Ладно, на месте разберемся, заранее тут все равно ничего не придумаешь. Везло же мне до сих пор, повезет и потом. Наконец, достиг нужного яруса. Здесь надо было действовать уже совсем осторожно, поэтому я, прежде, чем нырнуть в тоннель, проверил, что из носимого имущества может пригодиться. Первое: невидимость. Пластинка после сарая восстановилась и обещала мне – ого! – до трех минут полной невидимости. Это хорошо. Это сразу дает мне шанс. Второе: оружие. Нож тихого убийцы, два «стечкина» и «М-16», патронов достаточно. Третье: у меня есть Бронежилет Наемника, который дает сто двадцать в плюс к здоровью, двадцатку к выносливости, хотя и немного снижает скорость. И он очень удачно спрятан под чужой формой – не сразу заметно. Пусть так и будет. Бандана: улучшает скрытность. Да, и еще гранаты, но внимание привлекать ни к чему. Еще – лекарства и экран от ментального воздействия. Будем надеяться, что не пригодятся. Один в поле, конечно, не воин, но это не повод опускать руки и сдаваться. Если я правильно запомнил дорогу, нужно было свернуть в центральный тоннель, на четвертом повороте – направо, далее – прямо. И все. Лаборатория недалеко от шахты, что логично. Центральный тоннель не охранялся, а вот поворот – вполне себе, что стало неприятной неожиданностью. Хорошо, что не бывает бесшумных засад и тем более не бывает молчаливых охранников. Двое на посту травили байки – это и дало мне шанс. Активировать стелс? Но потом пластина будет долго заряжаться, а невидимость может пригодиться. Попробуем поступить проще, хотя и рискованней. Винтовка висела за спиной. Поправив ее так, чтоб можно было быстро схватить, я попытался придать лицу наиболее тупое выражение и, подволакивая ноги, как Йохан, поперся вперед. Охранники, конечно, услышали, заткнулись.

– Кто идет?!

– Я, – мне показалось, что абсурдный ответ собьет их с толку.

Так и вышло. Сразу стрелять не стали. Я уже поравнялся с ними и повернулся лицом к врагу. Они пялились неудоменно – рисованные верзилы с квадратными челюстями. В черной форме с шевронами на рукавах: короной.

Кайзер где-то рядом. Я чувствовал это так же явно, как чувствует запах охотничий пес.

Левый потянулся к кобуре. Схватив винтовку, я дал короткую – три выстрела – очередь. Уши заложило. В реальности вообще оглох бы, но виртмир был в некоторой степени условным. С такого расстояния охраннику хватило. Второй даже не успел ничего понять, я справился и с ним. Упавшие тела начали бледнеть. Но я себя обнаружил – выстрелы, и без того не тихие, в тоннеле прозвучали просто оглушительно. Теперь – ходу! С винтовкой в руках, даже не собрав с охранников лут, я бросился к лаборатории, надеясь, что больше никто не попадется на пути. Дверь распахнулась навстречу. Я активировал невидимость. Лаборант в синем комбинезоне оглядел коридор и, обернувшись, сказал кому-то:

– Здесь никого нет.

– Проверь, что на посту.

– Понял.

Он вытащил из-за пояса пистолет и прошел мимо меня, прижавшегося к стене. Я же скользнул внутрь лаборатории.

Тень лежала в кресле, пристегнутая за лодыжки и запястья. Она была вся опутана проводами. Даже на висках – присоски… У кресла спиной ко мне стоял мужчина в белом халате. Дернулся на тихий звук шагов. Подскочив, я ударил его в основание черепа – он упал, не издав ни звука.

Девушка была еще в сознании. Она испуганно заозиралась.

– Тихо.

Услышав идущий ниоткуда голос, тоже дернулась.

– Тихо. Я друг.

Предстояло еще разобраться с лаборантом, поэтому я выскользнул из помещения – и снова столкнулся с ним нос к носу.

Выстрелил ему в голову. И, не дожидаясь, пока тело растает, вернулся к Тени.

Невидимость кончалась. Белый халат по-прежнему валялся на полу. Я осмотрелся.

Столы, шкафы, какие-то электроприборы, кресло с девушкой. И – две капсулы у стены. Такие любят показывать в фантастических фильмах про межпланетные перелеты. В них герои укладываются, чтобы впасть в анабиоз.

Меня по коже продрал мороз: это была оцифрованная версия реальных предметов! Точная цифровая копия.

И я уже их видел, эти капсулы.

– Ты кто?

Вопрос Тени вывел меня из прострации. Оказывается, я начал «проявляться» – пока что в виде силуэта, смазанного, полупрозрачного.

– Друг. Пришел вытащить тебя отсюда.

– Помоги… – Она дернулась, пытаясь выбраться.

Я отстегнул ее и принялся аккуратно снимать провода.

– Что они хотели с тобой сделать?

– Что, что, – в голосе ее звучала брезгливость. – Снова превратить в куклу. Как остальных. Чтобы я не выбралась, не рассказала никому. Погоди. Замри, пожалуйста, чтобы я лучше тебя видела!

Она слезла с кресла, подошла почти вплотную и заглянула мне в лицо. Брови ее поползли наверх, глаза округлились.

– Темка? Темка, это что, ты?!

У меня гораздо сильнее, чем при спуске в шахту, закружилась голова. Тень схватила меня за плечи, встряхнула:

– Тема, ты что, меня не помнишь?

– Н-нет, – промямли я. – Извини. Я тебя увидел в лесу, решил помочь. Черт, я себя-то не помню! Только имя. И профессию вот вспомнил: программист. Но как здесь оказался… А ты в курсе, да?

– Как ты оказался – только догадываюсь. Остальное – помню. Ну, почти все. Я Таня. Неужели ты забыл? Таня из секретариата!

У нее было умоляющее выражение лица. Так. Что нас связывало? Вспоминай, Шад, вспоминай быстрее!

– Мы же с тобой дружили!

– Только дружили? – уточнил я на всякий случай.

Она покраснела – румянец залил тонкую шею, перекинулся на щеки и скулы. Тень кивнула, кажется, с некоторым разочарованием. Я развел руками.

– Извини, правда, не помню. Но мы разберемся. Пойдем, пока они не очухались. Здесь есть что-нибудь ценное?

Белый халат, про которого я успел забыть, зашевелился и застонал. Я опустился рядом с ним на корточки, перевернул на спину. Лицо было знакомое – высокий лоб в сетке морщин, седые брови, короткие седые волосы, впалые щеки аскета. У меня аж в висках заломило, и тут же нахлынули воспоминания. Лев Анатольевич – заведующий лабораторией. Мы виделись на корпоративах. Я пришел в себя, привязанный к креслу. Дернулся. Безуспешно. Лев Анатольевич склонился ко мне, в глазах – интерес к лабораторной крысе. Вокруг – большие мониторы, на них – картинки из Игры. – Что, Тема, страшно? Ты не бойся. Ты сейчас все забудешь. Я схватился за голову. Да. Так и было: меня схватили свои же, оттащили в лабораторию и привязали к креслу. Потом – провал. Что со мной сделали? Что эта мразь со мной сделала? Веки седобрового задрожали – он приходил в себя. Я схватил его за плечи. Сейчас я все узнаю. Все узнаю!