Эпикриз с переводом

Может, мне все это снится? Такое зыбкое и похожее состояние.

Нет! Я умею распознавать сон и ценить его! После стольких суточных дежурств на работе. Это очень тяжело — находиться на границе реальности и сна. Но я привыкла, научилась отключаться на полчаса, даже по дороге на вызов. Но потом так же быстро включаться и работать, работать, работать…

Тогда, может, Аэлита наложила какие-то чары?

Ну не может быть так хорошо. После всего, что со мной было… Или это вознаграждение за все страдания?

И тут пришло неожиданное горькое понимание. Если это и вознаграждение, то временное.

Счастье долгим не бывает.

Вот почему так? Почему в моей жизни всегда так? Из крайности — в крайность.

Я прикрыла глаза, почувствовав, как слёзные протоки собираются излиться солёной жидкостью.

— Ты чего? — вкрадчиво спросил Кишан, трогая ладонью мои щеки. — Тебе плохо?

— Нет. Мне очень хорошо. Просто… — ответила я, распахнула ресницы и устремила свой взор в глаза панта. Такие темные, теплые и взволнованные.

— Что просто? — настойчиво спросил он.

— Ничего, — прошептала я.

— Тебя что-то беспокоит. Я чувствую! Так чувствую, что в груди все сжимается… — он проводил взглядом по моему лицу, при этом о чем-то думая. Я опустила взгляд, и тогда Кишан задал самый неожиданный вопрос: — У тебя кто — то есть… в твоём мире?

Я подняла глаза.

— Нет… У меня давно никого не было.

— Тогда я не понимаю… Тебе было хорошо, мне хорошо… Мы никого не обманываем, никому не мешаем…

— Все это чревато, — прошептала я.

— Что? — не понял чернявый.

— Кишан, — я глубоко вздохнула. — Я не хочу и боюсь поддаваться чувствам.

— Не понимаю, — он нахмурился, при этом поглаживая большим пальцем мои губы.

— Через две недели ты вернёшься во дворец, через пару месяцев я вернусь в свой мир… И все.

— Что будет потом — будет потом, — черныш невесомо поцеловал меня в губы, проведя языком между ними. — Почему мы просто не можем наслаждаться тем, что есть сейчас?

Ракшас! Он прав! Почему не можем? Да, можем, но…

— Ожидание боли… — ответила я. — Я боюсь ее. Физическая не так страшна, как эмоциональная. Поверь, я знаю. И она будет. Чем дольше мы вместе проведем время, тем больнее будет.

Кишан отстранился. Сел на кровати, спиной ко мне. Мышцы на его теле напрягались, перекатывались. Сильные руки обхватили голову. Он просидел так минуты две. А потом резво вскочил и начал одеваться. Натянул брюки, накинул рубашку. Я молча наблюдала за его действиями, не решаясь спросить…

— Наверное, мне лучше уйти, — сказал он.

Уйти? Вот такое решение он принял? Уйти?!

Как больно! Уже больно… Леденящая кровь пустота начинает проникать в сердце, в котором только что было спокойно и тепло.

И я поняла: если он сейчас уйдет, то я его больше не увижу. Ракшас!

— Не дури, Кишан, — просяще произнесла я. — Мы же оба знаем, что здесь самое безопасное для тебя место.

— Я уже сомневаюсь, — бросил он. — Потому что я понял, о чём ты говоришь. Про боль… Но остановить то, что у меня уже началось в душе… — он ткнул себя в голую грудь. Посмотрел на меня, а я все ещё лежала голая на пушистом покрывале… Кишан вдруг прорычал и выдал: — Если бы ты была пантой, я бы решил, что ты моя прия. Так меня к тебе тянет… Я едва сдерживаю себя. И раньше тоже…

— Раньше? — нахмурилась я.

— На виджае. Когда я впервые в человеческом облике встретился с тобой взглядом… Мое сердце замерло и тут же бешено застучало.

— У меня тоже… — прошептала я, но меня услышали. Кишан присел рядом.

— Это не просто так, Алла. Просто так ничего не бывает…

— Не бывает, — согласилась я. И, сама от себя не ожидая, поднялась и обняла Кишана, прижимаясь к нему всем телом. Мои ладони ловко сняли с широких плеч так и не застегнутую рубашку. Впились ногтями в спину… Пант дернулся, схватил меня за талию, усаживая на свои колени.

Глаза! Темные, глубокие… Смотрели с особой нежностью и желанием. Руки гладили поясницу, массируя пальцами… Я наклонилась, прокусила нижнюю губу Кишана, а потом начала целовать. Пылко, дыша жаром и чувствуя его в ответ. Остановив поцелуй, я выпрямилась, прогибаясь в спине. Моя грудь оказалась на уровне лица панта, и он, не задумывалась, потянулся к ней губам. Жадно втянул сосок и с безумной силой прижал к себе. Язык самца играл с моей грудью, я мычала от удовольствия и инстинктивно двигалась, скользя по бёдрам черныша. Мое желание передавалось Кишану, его — наполняло меня. Хотелось повторить то, что было. И к ракшасу все!

Я толкнула панта в грудь, укладывая мужское тело на кровать. Он слегка удивился, но сопротивляться не стал. Даже когда я начала снимать его штаны… Удивительно! Несколько минут назад я и пошевелиться не могла, а тут, получив заряд возбуждения, взяла весь процесс в свои руки.

Штаны полетели на пол, и я тут же уселась на стальные мужские бедра. Провела ногтями по твердому животу… По черной дорожке волос, ниже… Поласкала руками возбуждённый мужской орган. Кишан едва слышно постанывал… Я приподнялась, подползла на коленях ближе… И плавно опустилась, позволяя Кишану проникнуть в меня. Слегка наклонилась, упёрлась руками в мужскую грудь и задвигала бедрами. Вверх, вниз… Вверх, вниз… Кишан положил горячие ладони на бедра, я взвизгнула, напоминая тем самым про царапину. Догадливый пант сразу же переместил ладони на грудь и сильно сжал. Очень сильно. До боли…

Эх, я всё-таки мазохиста…

Утро ласкало тягучей негой. В голове, в теле… В воздухе витала особенная атмосфера. Страсти, желания. Я пробудилась, находясь в крепких объятиях. Меня обнимали так, будто бы опасались, что я сбегу. Но мне было удобно.

Я чмокнула Кишана в нос, и он тут же открыл глаза.

— Доброе утро, — прошептала я.

— Джохар, Алла, — ответил пант. — Это самое доброе утро в моей жизни.

— Пора вставать.

— Ага, — пробубнил Кишан, зевнул и закрыл глаза.

— Отпусти меня, — захихикала я. — Рабочий день скоро начнется, — пант послушно расцепил руки, и я тут же высвободилась из плена иномирных объятий и поднялась с кровати. Шагнула к шкафу, достала белье, хурургический костюм и полотенце. Потом прошлась до чайника и включила его.

Пока я ходила по комнате, черныш наблюдал за мной с лукавым прищуром. Проходя мимо, я не удержавшись, пощекотала его пятку и сбежала в ванную.

Приняла душ, умылась и, переодевшись в рабочую одежду, вернулась в комнату. Сонный Кишан, одетый в штаны, изучал содержимое холодильника. А на столе уже стояли по две чашки и тарелки.