Эпизоды

Распределился я в Одессу, но проработал недолго, поскольку достиг возраста призыва в армию. Служба в течение трёх лет сначала в школе радистов в Одессе, а потом в Закарпатье – это особый разворот в моей судьбе, полностью изменивший меня и определивший мою дальнейшую жизнь. Событий в этот период было столько, что описать их кратко невозможно. Одними из главных было то, что министром обороны в это время стал маршал Георгий Константинович Жуков, предъявлявший особо высокие требования в подготовке военнослужащих. И нас «гоняли» так, что я скоро забыл обо всех своих детских болячках. Например, только зарядка утром длилась час, и даже зимой только в гимнастёрках. Вторая особенность этого периода – интенсивно развернул своё руководство страной Никита Сергеевич Хрущёв.

В последнее время руководство Н. С. Хрущёвым вспоминает в основном интеллигентский слой общества тем, что он хотел определять все стороны жизни страны, включая культуру, а также те, кто хочет показать его «некомпетентность» как руководителя, рекомендовавшего в нашей стране по образцу США, где он побывал, заменить многие сельскохозяйственные культуры кукурузой. Что касается культуры, то он, посетив выставку современного искусства наших скульпторов и художников, разнёс модернистское и абстрактное направление в нём. Я до этого в основном только слышал что-то по этой теме и никогда не видел абстрактных картин и, естественно, не знал, что же это за «настоящее» искусство. Но я никогда не отвергал новизны, в чём бы то ни было, и, как-то попытался понять это художественное направление. Один раз, будучи в Москве, специально зашёл в маленький салон на Кузнецком мосту, где была выставка «современного» искусства. По залу ходили молодые дамы, переговаривались, друг другу рекомендовали на что-то обратить внимание. Я слышал их охи и ахи. Пошёл по экспозициям, и никаких ахов, к сожалению, не увидел. Искажённые формы, нереальные цветовые гаммы. Мои последующие рассуждения привели меня к мысли о том, что абстрактное искусство – это, своего рода, медитационно-сенсорное воздействие. Подольше, не отрываясь, посмотрите на чёрный квадрат, и вы увидите, как в нём оживают какие-то образы в соответствии с вашим эмоциональным состоянием в данный момент. То есть для того, чтобы «понять» абстрактное искусство, надо очень это желать и быть в соответствующем эмоциональном настрое. Вполне допускаю, что многие из тех дам в салоне просто играли своим пониманием абстракций, чтобы показать свою близость «избранному кругу». А вот Хрущёв на выставку не медитировать пришёл, ему необходимо было показать себя, то, что он всё понимает и знает, ему нужен реальный образ, призывающий к работе и к достижению лучшей жизни, о чём он твердил всё время. Поэтому и получился такой результат. Хотя, встав на точку зрения Хрущёва, можно отвергнуть и всю классическую музыку, что, кстати, и происходило довольно часто. Ведь классическая музыка – это, по факту, набор звуков, отражающих состояние души композитора в тот момент. Понять это состояние без соответствующей подготовки, которую могут выполнить только профессионалы, невозможно. Поэтому при первом знакомстве с классическим произведением можно почувствовать себя дураком. Но при втором, третьем и дальнейших прослушиваниях начинаешь встречать знакомые места, уже с нетерпением ожидаешь их, и они становятся родными, позволяющими нащупывать то, что хотел сказать автор. А ведь это, в общем-то, абстракция, только звуковая. Я, например, буквально вырубаюсь при исполнении третьей части «Лунной сонаты» Бетховена. Именно третьей, хотя более популярна первая.

Что касается кукурузы, то здесь Хрущёв был, наверно, прав частично. Она, конечно же, даёт большие преимущества при рациональном использовании. Только вот обычное желание прорвавшегося в свиту окружения показать, что руководитель всегда прав, привело к тому, что кукурузу стали рекомендовать к посеву даже у полярного круга, а это, конечно же, нонсенс. Но вот то, что сделал Хрущёв для меня лично, позволило мне в стихотворении на английском написать: «Сформировавшийся в шестидесятые, я постоянно показываю: я сын Никиты Хрущёва» (в переводе). Дело в том, что Хрущёв старался реформировать все стороны жизни нашего общества, определявшегося длительным периодом «гениальности» одного человека. Реформировал он и образование, в частности, высшую школу. С позиции Хрущёва школьник, которого заставляли получить обязательное среднее образование, психологически не мог быстро перестроится от принуждения к желанию получить необходимые в дальнейшем знания. Только поработав после школы не менее двух лет, как рассуждал Н. С. Хрущёв, можно понять, как нужно относиться к получению знаний, что же конкретно надо для дальнейшей жизни. И вот в 1957 году было принято постановление о том, что на первый курс институтов надо принять 80 % студентов со стажем работы на предприятиях не менее двух лет, и только 20 % непосредственно после школы. Но поскольку с предприятий явно не рванёт вся молодёжь в институты, то разрешалось принимать военнослужащих после демобилизации. Это и привело меня к одному из крутых разворотов в моей жизни.

Учиться в институте я не планировал. Мне нравилась Одесса, невиданное ранее безбрежное море, украинский народ. Призывался я из Одессы, поэтому в основном наш призыв состоял из украинцев. Дома я никогда не видел, чтобы собравшись просто так, мальчишки начинали петь. А в воинской части так происходило почти каждый вечер. Поэтому мой долгосрочный план был: продолжать дальнейшую жизнь на Украине. Но начал я служить в октябре, в октябре же и заканчивались мои три года. А тут услышал о новых правилах приёма в институты и осознал возможность закончить службу раньше, т. к. приёмные экзамены начинались с первого августа. Написал заявление в Ивановский энергетический институт, чтобы проехать до дома за государственный счёт, побыть немного и рвануть обратно в Одессу. Вызов на экзамены пришёл, и я, при невероятной зависти всех сослуживцев, с которыми имел характерную для этого возраста крепкую дружбу, был демобилизован досрочно 25 июля 1958 года.

По приезде сразу же сходил в институт и узнал расписание экзаменов. Сделал это не для того, чтобы готовиться и сдавать. В воинской части я, ни разу за три года, не заглядывал ни в какие учебники. Да и то, что изучал в техникуме, мне ни разу не потребовалось. Поэтому мозг был как чистый лист, на котором можно было записывать всё, что угодно.

Первым экзаменом был английский язык (да, сдавали такой экзамен когда-то). Я учил его с пятого по седьмой класс, но по существовавшей тогда, да и распространённой сейчас системе, после изучения никаких знаний иностранного языка не оставалось. А в группе техникума были учившие три языка: английский, немецкий и французский. Да, кроме того, у нас было четверо великовозрастных участников войны, которые неизвестно когда и что учили. Поэтому наша учительница – старушка странного вида – сказала, что будем учить все один английский по программе пятого класса. Ни одного момента этой учёбы и ни одного английского слова в моей памяти не сохранилось. Поэтому к приёмному экзамену я был «готов» соответственно. Пошёл, однако, на консультацию, где преподавательница неожиданно рекомендовала поступающим после службы в армии приходить на экзамен в военной форме.

Начистил пуговицы, значки отличника воинской службы и радиста первого класса и явился на экзамен. В экзаменационном билете был текст, который надо было перевести. Выдали толстенный словарь, в котором я попытался с практически нулевым результатом найти хоть какие-то слова. Принимали экзамен две явно добродушные пожилые женщины. Сел к ним для ответа и показал им пустой лист, и вдруг одна из них спросила меня что-то по-английски. Я неожиданно для себя проявил смелость, которую можно было бы назвать нахальством, если бы не было это сказано уважительным тоном, и попросил спросить меня по-русски. Они спросили: «Вы до этого служили в армии?» «Да» – уверенно ответил я тоже по-русски. На этом мой английский экзамен закончился. Они что-то поговорили между собой, и одна из них извиняющимся тоном сказала: «Простите, но мы Вам больше тройки поставить не можем». «Ладно» – уж совсем беспардонно согласился я.

Бедные «англичанки», ну как они могли нарушить приказ вышестоящего начальства о необходимости принимать абитуриентов со стажем! Но по сути это же моральное унижение экзаменаторов. И для чего такой экзамен, если результат задан заранее?! Но вот по прошествии многих лет я, анализируя тот экзамен, настолько скептически отношусь к теперешним потугам обеспечить «объективность» приёма в ВУЗы с помощью ЕГЭ, что считаю все эти попытки отвлечением от действительных проблем системы образования. Ну кто мог тогда сказать, что сдавший таким образом экзамен студент будет учить английский с таким рвением, что получит итоговую хорошую оценку по завершении курса. А после окончания института он не по принуждению, а по собственному желанию останется на курсах по глубокому изучению английского языка для работы за границей без переводчика. И три преподавательницы на завершающем экзамене скажут: «Считайте, что Вы закончили иняз». И кто мог предположить, что тот абитуриент будет работать с иностранцами в течение года каждый день без переводчика при строительстве купленного нами кислородно-конверторного цеха для металлургического комбината в Липецке. И ещё он будет делать доклады на международных конференциях на английском языке за рубежом, и общаться на нём же с иностранными коллегами. Поэтому я считаю, что та Хрущёвская реформа была действительно реформой в отличие от деятельности наших нынешних «реформаторов». И я чту Никиту Сергеевича Хрущёва, несмотря на весь бушующий сейчас относительно него сарказм.

Вторым экзаменом по расписанию было сочинение, направленное на оценку знаний у поступающих русского языка и литературы. Но дело в том, что до седьмого класса в школе не было предусмотрено писать сочинения. А в техникуме главным считалось получение знаний по специальности. Однако в конце второго курса нас всё-таки заставили писать сочинение. Я, как указано выше, не читал литературные произведения по программе. Однако в это время широко обсуждалась деятельность в тылу у немцев Молодой Гвардии. Вышел фильм, который я видел. И вот я решил написать сочинение о Серёжке Тюленине, несомненно, самом отважном герое в моих глазах. И я взахлёб описал все его смелые поступки и его героизм при зверском убийстве Молодогвардейцев. Результат – двадцать восемь грамматических ошибок и единица, а попросту – кол за сочинение. Очевидно, что при таком итоге я «был готов» к приёмному экзамену на сто процентов. Но я не горевал об ожидаемом результате, это только приблизило бы меня к желанию уехать в Одессу. Однако я же не знал, что на моей попке стоит какая-то «печать». И она сработала.

По приезде в Иваново, я, прежде всего, нашёл своего однокашника по техникуму и хорошего друга Витю Маковкина. И он предложил мне в воскресенье сходить в городской парк и поболтать о прошедшем. Пригласил он ещё для компании своего друга с его девушкой. В парке мы нашли свободную веранду, около которой торговали пивом в разлив. Купили по кружке, и вот я, отпив немного, почувствовал, какое оно противное. Дело в том, что до этого момента я пиво не пробовал вообще. Глотнув ещё раз, я решился на неестественный для окружающих поступок: взял и выплеснул пиво на землю у веранды. Никто меня не осудил, только пошутили о моём непонимании вкуса этого напитка. Погуляли немного по парку и договорились пойти вечером в городской сад на танцы. После танцев пошли на остановку транспорта, разъезжаться по домам. И тут произошла заминка: парней трое, а девушка одна. Ну, не всем же троим её провожать. Наверное, должен был это делать её парень Слава Голяков. Но неожиданно она произнесла: «Пусть проводит меня Толя». Слава с Витей переглянулись, но ничего не сказали. А я даже не успел подумать: «Почему?» После много раз думал об этом. Красавцем я не был, намёков никаких не делал. Может, так повлияло на неё выплеснутое на землю пиво. Но что точно, так сказанные ею слова и мои проводы вылились в очередной разворот в моей судьбе, т. к. в дальнейшем я из холостяка превратился в женатого, поскольку Тоня стала моей женой. Но этот разворот в моей жизни произошёл позднее приёмных экзаменов, и к ним относится опосредованно. Его кратко не опишешь, поскольку он требует более развёрнутого освещения.

Тоня

Так вот, Тоня была старше меня на два года, и работала в аптеке, т. к. до этого получила специальность фармацевта. Но она только что окончила первый курс заочного отделения факультета филологии нашего педагогического института. Поэтому в сочинениях она, казалось бы, должна была понимать. Но вот в том, что она понимала, оказалось то, что она знала путь сдачи экзамена, об этом, кстати, говорили после мне многие. Надо было набрать у знакомых и у знакомых-знакомых как можно больше уже написанных ими когда-то сочинений, почитать их и тем самым подготовиться к экзамену. И Тоня завелась «помощью» мне потому, что хотела, чтобы я обязательно сдал. Но я-то не собирался поступать в институт, и, набранные мне около десятка сочинений, просто засунул за пояс под гимнастёрку. На экзамене я сел далеко сзади в громадной аудитории, правда, место досталось с краю. Дали три темы, и одна из них была по произведениям Маяковского, как раз у меня имелось что-то похожее за поясом. Я спокойно вынул его, разложил на столе и стал списывать. Преподаватели, периодически ходившие по рядам, почему-то постоянно отворачивались от меня, поэтому «работа» над сочинением велась споро. Одно меня несколько смущало, часто в тексте встречались подчёркивание красными чернилами и надписи «неверно». Да и окончательная оценка была «два». В конце экзамена я сдал «моё» сочинение и удалился для последующего интенсивного отдыха. Были ли у меня угрызения совести, не припомню. Конечно, я занимался обманом, но ведь я не скрывал этого, не прятал шпаргалку в рукав. Если бы надо было поймать обманщика, то это легко было сделать. И подспудно я ожидал этого, поскольку уже предложил Тоне ехать со мной в Одессу, и она, по крайней мере, открыто не возражала. Но – ну и ну – получил я за сочинение четвёрку.

И вот опять анализ нашей приёмной кампании. Ни я, ни кто другой в это время не знали, что в аспирантуре и после неё я напишу более ста научных статей и методических пособий (никогда их не считал, но, по-моему, значительно больше). Кроме того мной будет издано пять сборников стихов, плюс участие в других сборниках. Вирус моей графомании впоследствии заразил дочь (пять сборников), сына (уже готов шестой сборник), скрипят ручками две внучки. Так, может быть, на основе моего примера, да и примеров других поступавших и поступивших, стоит задуматься о существе и форме приёмных экзаменов. Но это вопрос риторический, пока не имеющий ответа.