Эпоха бедствий

– Вы, как погляжу, неплохо осведомлены об истории нелюдей...

– В замке отца неплохая библиотека. Взглядам Драйбена и Асверуса открывался великолепный вид на овальную неширокую долину, расположившуюся среди красноватых скал Аласора. Вымощенная пятиугольными плитами и отлично сохранившаяся дорога, ведущая из ниоткуда в никуда, сейчас спускалась вниз, изогнувшейся светлой змеей огибала руины, а затем вновь поднималась на полуразрушенный хребет уводя дальше, к полуденному закату и песчаным равнинам, предварявшим Дангарские горы.

– Хотелось бы знать, - задумчиво начал Асверус, - как все-таки здесь обстоят дела с сокровищами? Драйбен, вы слышали историю, как смерды тана Виткова, расчищая пустоши под новые поля, обнаружили руины поселения альбов, датируемые нашими учеными мужами трехтысячным годом до начала нашей эпохи?

– Слышал, - подтвердил Драйбен.
– Это случилось, когда я еще не уехал в Аррантиаду, оставив поместье и всю прежнюю жизнь. Помнится, тан Витков в обмен на найденное золото и бесценные украшения приобрел у вашего отца Юс-тиния титул эрла, а потом одна из старинных драгоценностей свела его в могилу.

– А, кольцо с ядом?
– улыбнулся, припоминая, сын кониса.
– Удивительно, как отрава могла сохраниться в перстне сорок столетий! Хотя я предполагаю, что сыночек новоиспеченного эрла попросту отравил богатого папашу и прибрал к рукам все заработанное гробокопательством богатство. Слухи об отравленных или проклятых сокровищах всегда несколько преувеличивают опасность. Объяснить все тайны можно очень просто: давними и неизбежными пороками человека. Жажда славы, власти и золота.

– То есть, - вкрадчиво проворковал Драйбен, - вы хотите спустится вниз и покопаться в живом песке лишь ради трех вышеперечисленных причин? Не проще ли славу и богатство завоевать на поле боя, а власть... Асверус, титул кониса вам все равно не светит, хотя бы потому, что у вас множество старших братьев. Удовлетворитесь званиями эрла и тана владения Керново. Это же одна пятая общей площади Нардара!

– Вам хорошо, - с притворной обидой бросил Асверус, не уставая оглядывать колышущиеся далеко внизу коричнево-красноватые барханы.
– Вы всегда были единственным и любимым сыном, наследником серебряной короны, а по причине захо-лустности Кешта могли бы быть там и конисом, и кенигом, и шадом, и всем сонмом богов одновременно. Главное - вовремя платить налоги моему отцу. А я? Самый младший сын в семье, которому лишь по праву наследования сунули занюханный Кернов... Одна пятая Нардара! Половина болота, четверть леса, остальное горы! Два города, шесть замков, четыре десятка деревень, и все это разваливается на глазах, потому что жить в провинции никому не хочется! Знаете, что Кернов уже с полсотни лет не приносит дохода казне, как ты ни бейся? Юстинию, наоборот, приходится выделять серебро ради того, чтобы мы хоть как-то выжили. А вы говорите - слава, богатство! Даже если к нам в Кернов заявятся мергейты, они мигом передохнут от болотных испарений или попадут на обед медведям!

– Радуйтесь, - Драйбен усмехнулся.
– В таком случае вы со своим ленным владением окажетесь единственным независимым от хагана Гурцата государством на материке. Объявите себя конисом...

– Невеселое пророчество, - вздохнул потомок семьи Лауров.
– Ну что, едем вниз или боитесь? Небось "беркуты", у которых мы ночевали, не испугались бы!

– Они вообще ничего не боятся по причине отсутствия разума, способного воспринимать страх.
– Эрл Кешта откровенно зафыркал.
– Как вам, кстати, вчерашний ужин?

– Вкусно.
– Асверус слегка ударил коня шпорами по бокам, и благородный саккаремский жеребец нехотя затрусил вниз по мощеной дороге.
– Меня умилило, что "беркуты" выделили нам двоим отдельный шатер. Между прочим, легат на меня засматривался, а вы явно приглянулись этому... да как же его? Помните помощника центуриона?

– Помню, - кивнул Драйбен.
– Вполне привлекательный молодой человек, но не в моем вкусе, если изволите. А вообще, мы оба стали заложниками общего мнения, сложившегося о "сизых беркутах". Они вполне счастливы общением друг с другом. Заметили, какая организация в этом отряде? Основной единицей является не десяток, а два десятка, называемые фалангой, над которыми стоят сразу два командира. Все парой, всегда по двое. Говорят, что даже в отряд "беркутов" принимают не по одному, а сразу двоих...

– Вот интересно, что они делают, если один из... э-э... пары погибает?

– Понятия не имею. Едем, раз уж решили. Но учтите, Асверус, если что случится - я удеру первым, предоставив вам право выкручиваться самому.

Ровный путь сбегал вдоль щербастой каменной стены вниз, к долине. Пока ничего особенного не происходило, если не считать постоянного нараставшего беспокойства лошадей, вызванного неведомыми потерявшему единение с природой человеку причинами. Своеобычность Аласора выражалась только в громоздящихся на песчаном ложе резных каменных плитах, колоннах, имевших странное овальное сечение, да торчащих из песка древних статуях, среди которых выделялся огромный монумент человека с волчьей или псиной головой, вырубленный из угольно-черного базальта.

– Асверус!
– Эрл Кешта вдруг натянул поводья и поражение оглядел долину. Кажется, я понял, в чем здесь фокус! Видите, песчаное море успокоилось! Строители этого городка были не только прекрасными архитекторами, но и редкостными хитрецами!

– Невероятно... Послушайте, Драйбен, я же своими глазами видел, как песок перемещается, и волны смахивали на океанский шторм!

Ничего подобного более не наблюдалось. Самые обычные древние развалины, больше чем наполовину погруженные в каменную пыль. Ни одного движения, кроме поднимаемых слабым ветром невесомых песчаных вихорьков.

– Помните, седмицу назад мы смотрели на заходящее солнце? Во время перехода через пустыню? Светило будто бы колебалось, казалось жидким... Это все из-за воздействия нагретого раскаленной землей воздуха, поднимающегося кверху! И здесь точно такая же иллюзия! Будто бы перед нами открылся город призраков!

– Понял, - согласился Лаур-младший.
– Однако вот эти косточки - никакая не иллюзия.

Шагах в ста от копыт лошадей начинался длинный и непрерывный завал из скелетов. Верблюды, кони, десятки людей нашли в ложе долины последнее пристанище. Вчера Драйбен несколько преувеличил, говоря, будто кости громоздятся на высоту его роста, - все оказалось несколько проще и страшнее одновременно. Создавалось впечатление, будто людей и животных отбросило с дороги неведомой силой и все они погибли мгновенно. На руках скелетов посейчас сохранились дорогие украшения, лошадиные черепа посверкивали остатками сбруи, в иссушенных, разваливающихся от первого же прикосновения мешках из толстой кожи виднелись запечатанные кувшины...

– По-моему, это была женщина, - пробормотал Асверус, взирая на близлежащие останки. Череп улыбался белыми, неразрушенными молодыми зубами, а лоб покрывала платиновая диадема с зелеными камнями.
– Как думаете, она не обидится, если мы заберем этот головной убор?

– Она - нет.
– Драйбену все больше не нравилась окружающая обстановка.
– А вот тот, кто убил караванщиков, вполне может. Асверус, умоляю, не трогайте ничего!

– Да я и не собирался, - слегка обиделся тот.
– Так, в шутку. Осмотрим развалины?

– Ваша смелость граничит с безрассудством, - недовольно произнес Драйбен.
– Знаете, после созерцания этого открытого некрополя, - нардарец картинным жестом обвел скопище белых костей, - появляется нехорошее подозрение о том, что сказки и легенды не врут. Как по-вашему, мой дорогой Лаур, какая сила могла в одно мгновение уничтожить огромный караван? Болезни или природные явления отпадают сразу: никакая моровая язва или песчаная буря не сумела бы угробить несколько сотен верблюдов и лошадей, а с ними полторы тысячи человек. Я убежден - перед нами останки кортежа исчезнувшего саккаремского принца Бени-Мазара, младшего сына шада Гадамеса Второго. Обратите внимание: многие кости изрядно занесены песком, видимо, многих и многих мы сейчас не видим они погребены под слоем пыли.