Эпоха бронзы лесной полосы СССР

В лесостепи живут как обычные степные обитатели (суслик, сурок-байбак, корсак, дрофа, степной орел и др.), так и животные, которых привычней видеть в лесу (лось, косуля, барсук), весьма типичны также волк, лиса, заяц-русак, журавль, различная водоплавающая дичь. Несколько веков назад в европейской части зоны водился дикий бык — тур. До XVIII в. включительно на всей территории зоны (Восточная Европа, Урал, Западная Сибирь) обитала дикая лошадь (тарпан). Судя по костным остаткам, обнаруженным на древних памятниках, встречался дикий кабан; в западносибирскую и уральскую лесостепь нередко забредали стада сайгаков.

Животный мир хвойно-широколиственных (смешанных) лесов более богат, чем таежной зоны. В европейской части зоны, кроме обычных таежных обитателей (которых мы перечислим ниже, при характеристике животного мира тайги), представлены зубр, европейская косуля, дикий кабан, европейская лесная кошка, выхухоль. Еще в XVI в. в смешанных лесах Белоруссии и Литвы добывался соболь, ныне не обитающий западнее Урала. Фаунистический состав дальневосточных смешанных лесов еще более разнообразен.

Помимо животных, характерных для таежной зоны, здесь обитают леопард, тигр, черный медведь, енотовидная собака, дальневосточный кот, харза, красный волк, пятнистый олень, марал, манчжурский заяц, крысовидный хомячок и др. Такое богатство и разнообразие объясняется тем, что характеризуемый район находится на стыке нескольких ландшафтно-климатических и зоологических областей.

Фауна тайги выглядит беднее. Постоянными обитателями таежной зоны являются лось, северный олень (обычно на севере зоны), бурый медведь, рысь, росомаха, бобр, соболь (к востоку от Урала), норка, колонок, белка, бурундук, горностай, заяц-беляк, глухарь, рябчик и др. В бесчисленных таежных озерах гнездится разнообразная водоплавающая дичь — гуси, лебеди, разные породы уток. Среди боровой дичи наибольшее промысловое значение имеют глухарь, тетерев, рябчик. В южных горнотаежных районах Восточной Сибири, кроме перечисленных выше животных и птиц, водятся кабарга, снежный баран, каменный глухарь, а также некоторые степные виды — длиннохвостый суслик, черношапочный сурок и др. Такое необычное обилие видов объясняется наличием здесь вертикальной климатической зональности, обеспечивающей ландшафтно-климатическое несходство в сравнительно узких локальных рамках. Вообще в восточносибирской тайге наблюдается большее фаунистическое разнообразие, чем в западных областях зоны. Так, типичных таежных птиц в европейской тайге насчитывается 23–26 видов, в западносибирской — 30–33 вида, а восточнее Енисея — 57–59 видов (Мильков, 1977, с. 70).

Лесотундра представляет собой переходную зону от тайги к тундре не только по ботаническим, климатическим и почвенным показателям, но и по характеру животного мира. Здесь одинаково обычны дикие животные северной тайги и южной тундры.

Символом тундры является северный олень. Из других млекопитающих здесь живут волк, песец, лиса, заяц-беляк, пеструшка. Летом в поисках пищи из тайги в тундру заходит бурый медведь. Исключительно велика численность птиц, прежде всего водоплавающей дичи.

Разнообразие природных условий рассматриваемой территории заставляло жившее здесь население выбирать разные пути экономической, социальной и духовной адаптации к окружающей среде; отсюда мозаичность хозяйственных типов, этносов и культур.

Этническая карта.

На исследуемой территории проходили ранние этапы формирования разных этнолингвистических общностей: славянской, балтской, финской (Восточная Европа), самодийской, угорской (север Европейской части и Западная Сибирь, отчасти бассейн Енисея), юкагирской, тунгусо-маньчжурской (Восточная Сибирь и Дальний Восток), палеоазиатской (в основном Дальний Восток) и др. Лесостепные и южнотаежные области Восточной Европы и Зауралья были в бронзовом веке периферией индоиранского языкового массива. Судя по топонимическим данным, в некоторых районах Обь-Иртышья и Енисейского бассейна проживали в эпоху бронзы предки нынешних кетов — сейчас небольшой народности, язык которой обнаруживает определенные соответствия в языках палеоазиатской и тибето-бирманской групп.

Главным историческим итогом развития перечисленных этнолингвистических общностей было сложение многих ныне живущих народов — украинцев, белорусов, русских (славянская группа языков), литовцев, латышей (балтская группа языков), саамов, эстонцев, коми, удмуртов, марийцев, мордвы (финская группа языков), манси, ханты (угорская группа языков), ненцев, энцев, нганасан, селькупов (самодийская группа языков), эвенков, ламутов, удэгейцев, нанайцев, орочей, ороков, ульчей (тунгусо-маньчжурская группа языков), чукчей, эскимосов, коряков, ительменов, чуванцев, алеутов, нивхов (палеоазиатская группа языков) и др. Видимо, уже в бронзовом веке на юге Восточной Сибири — в районах, лежащих в основном к югу от Байкала, жили предки нынешних тюркоязычных и монголоязычных народов, однако их активное участие в этнической истории Сибири и Восточной Европы падает на более поздние времена, уходящие за пределы эпохи бронзы, а следовательно, и за рамки настоящего тома.

Бронзовый век как историческая эпоха.

Бронзовый век не является непосредственным продолжением неолита. Между ними лежит переходный период — особая историческая эпоха, в течение которой экономическое и социальное развитие шло особенно быстрыми темпами. Появление первых медных изделий дало основание назвать эту переходную эпоху энеолитом или медно-каменным веком. Однако следует иметь в виду, что, например, в глубинных таежно-тундровых районах Восточной Сибири энеолитический период был сильно растянут и фактически не перерос в развитой бронзовый век, т. е. не выполнил в полной мере своей исторической предназначенности. Применительно же к северной части Дальнего Востока, где до этнографической современности существовали культуры так называемого «пережиточного неолита», об «энеолите» вообще не может быть речи.

Необходимо также иметь в виду, что освоение меди является лишь одним из показателей развития производительных сил и поэтому не определяет в полной мере социально-экономического содержания энеолитической эпохи. В лесостепной зоне и отчасти на южной окраине тайги энеолит отмечен активным внедрением в традиционное охотничье и охотничье-рыболовческое хозяйство элементов производящей экономики. В таежной полосе в это время совершенствуются и рационализируются охотничье-рыболовческие промыслы, возрастает роль сетевого и запорного рыболовства, что повысило продуктивность присваивающего хозяйства, способствовало большей оседлости населения, увеличению его численности, налаживанию прочных связей с югом.

Начало бронзового века совпало с освоением металлургии бронзы. В лесостепной полосе Восточной Европы и Западной Сибири, а также в Алтае-Саянах бронзовые изделия появляются в первой четверги или в первой трети II тысячелетия до н. э., т. е. примерно в то же время, что и в более южной степной зоне. В глубинных районах тайги введение в обиход бронзовых орудий произошло с некоторым отставанием, а в тундровой зоне еще позже, хотя эти интервалы, видимо, не были слишком длительными.

Отмеченные запоздания объясняются тем, что центры бронзолитейного производства сформировались раньше в южных районах и распространение бронзовых орудий, равно как и навыков бронзолитейного дела, шло с юга на север. Если говорить о тундровой и таежной зонах Сибири и Дальнего Востока, то помимо определенного технического отставания севера от юга здесь наблюдается еще одно проявление неравномерности экономического развития: в то время как бронзолитейное дело в Восточной Европе и Западной Сибири достигло своего расцвета, на территории Якутии металлические орудия были крайне редки, а население Охотского побережья оставалось на неолитической стадии развития.

Историческая значимость освоения бронзовой металлургии состоит в том, что это открытие повысило производительность труда, обогатило производственный процесс в целом, дало лучшие возможности для распространения и закрепления положительного технического опыта, обеспечило серийное производство наиболее рациональных форм изделий, создало возможности для выделения ремесленников как особой социальной прослойки общества, изменило характер торгово-экономических связей. Однако факт освоения металлургии бронзы сам по себе не определяет исторического существа бронзового века. Появление бронзовых орудий — всего лишь один из показателей значительных успехов в развитии производительных сил, достигнутых к началу II тысячелетия до н. э. В степной зоне и на юге лесостепей эти успехи выразились в победе пастушеско-земледельческого хозяйства; на севере лесостепной и на юге лесной зон — в сложении многоотраслевого хозяйства, динамично сочетавшего присваивающие промыслы (охоту и рыболовство) с производящими отраслями (скотоводством и земледелием); в таежных и тундровых районах — в усовершенствовании способов добычи охотничьего и особенно рыболовческого продукта. Отмеченные достижения способствовали увеличению численности населения и развитию социальной структуры общества.

Неравномерность исторического развития разных географических районов не позволяет разработать единую периодизацию бронзового века исследуемой территории. Наиболее четко и полно схема периодизации эпохи бронзы вырисовывается для Восточной Европы, Западной Сибири и Алтае-Саян. Так, для лесостепной и таежной полосы Западной Сибири между неолитом и эпохой железа выделяются по крайней мере пять периодов: 1) энеолит (III тысячелетие до н. э.); 2) период ранней бронзы (примерно первая четверть или первая треть II тысячелетия до н. э.); 3) период развитой бронзы (вторая и третья четверти II тысячелетия до н. э.); 4) период поздней бронзы (последние века II и начало I тысячелетия до н. э.); 5) переходное время от бронзового века к железному (около VIII–VII вв. до н. э.). На территории Якутии эпоха бронзы не поддается столь дробной периодизации. Что касается Охотского побережья, то там проблема периодизации бронзового века вообще повисает в воздухе, так как население этого региона во II тысячелетии до н. э. и позже продолжало жить неолитическим бытом.