Эпоха мертвых. Прорыв

– Ага, верно, отмазка у нас всегда найдется, – «поддержал» меня Сергеич. – А что задумал?

– Да вот что… – Я показал ему направление на дом с ДШК на крыше. – Сюда он стрелять не сможет. А если хорошо рванем, то через две минуты будем там и сразу пойдем налево. Они вниз из ДШК тоже бить сразу не смогут, но у них все же сектор лучше. Так?

– Лучше, верно. Если брать наши тридцать градусов, то огонь сможем открыть… примерно от того бетонного забора, не раньше.

Я тоже точкой открытия эффективного огня полагал начало длинного серого забора, исписанного всякими паскудными надписями.

– А они нас накроют раньше, метров на двести, – завершил мысль Сергеич.

– Вы вообще как, в своем уме? – вмешался Санек.

Уставились на него – он всегда молчаливый такой, что его и не замечаешь, а тут голос подал.

– В смысле?

– У «шестидесятки» башня новая, на шестьдесят градусов задирает, – объяснил он. – На кой ляд на «бардаке» гнать? На бэтре подъедем и прямо снизу влупим, из мертвой зоны.

Нам осталось только переглянуться. Шмель крякнул, затем сказал:

– Тогда я за штурвалом. Справишься с «бардаком»?

– Да щас ты за штурвалом! – разозлился Саня. – Шумахер нашелся. Ты детей лечи за свои умения, лучше меня бэтр не водит никто. Решайте только, кто за пулеметами.

Шмель вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул:

– Миш, прав он. А ты вот что сделаешь – с опушки прорыв прикроешь. Когда бэтээр отходить начнет, выдвинетесь из лесу навстречу и будете отсекать возможное преследование. Понял?

Шмель поморщился, но кивнул. А что ему еще оставалось? Новенький-то прав оказался на всю катушку, угол, на сколько можно ствол задрать, для такого плана самое главное.

– Тогда сначала давай, – заговорил Сергеич. – Шестьдесят градусов – это где примерно?

– Начало забора, как мне кажется, – прикинул я. – Проще выкрутить вертикаль до упора и, как только в прицел цель влезет, долбить.

– Это понятно, все равно надо планировать, – поморщился он. – Итак, поехали… Нам хватит КПВТ? И что с бэтээром, что у дома стоит, делать будем?

– «Мухами» его, – пожал я плечами. – Можно и из РПГ-7, но смысла не вижу, «Мух» за глаза хватит.

– На броне поедем? – спросил Васька.

– Не, оглохнем! – запротестовал я. – В десантные люки будем высовываться. Отработать только надо, чтобы и самим без ушей не остаться, и пулемету не мешать.

– Это понятное дело.

– Кстати, а Николай как вообще с башенным пулеметом? – озадачился Сергеич.

– А чего там сложного на такой дистанции? – удивился Васька. – Там и двухсот метров не будет, наводи да бей, никаких проблем.

– Тоже верно.

Сергеич еще немного поводил биноклем, затем кивнул:

– Годится. Должно сработать. Раз уж рассчитываем на наглость, то такой маневр наглый вполне. Остается проблема с бэтээром в проулке, тоже продумать надо по нотам.

– А по нему сразу две «Мухи» отстреливаем, – сказал я. – Прямо разложенными под руками пристроим четыре штуки, пока туда гнать будем. Сразу после поворота две в коробочку выбрасываем и еще две в крышу, в пулемет, чтобы мало не показалось.

– Хорошо. Так и сделаем.

– Надо по бойлерной разобраться. Разведать ничего не получается, туда пойдем наугад. Как будем действовать?

– Схему достать?

– Я ее и так наизусть помню. Не надо бумажками белыми даже здесь мелькать, мало ли кто сюда таращится?

– Два километра, не меньше.

– Да и черт с ним. Все равно. Пуганая ворона куста боится. Что по бойлерной?

– А что по бойлерной? – переспросил Сергеич. – Тут уже как повезет. Наружных повреждений я не вижу. Не думаю, что кто-то там специально внутри все ломал. Люк там самый обычный, даже если и подняли, то за ним решетка. С виду – вход в канализацию, как оно и есть, собственно говоря, лезть никто не станет. Только нагадить могли из любви к искусству.

– Ладно, для решетки эластит пойдет, есть немного. Какая она по высоте? – спросил я.

– Метра полтора там. Насколько я помню. Я туда в последний раз лет семь назад лазил.

– А толщина прутьев?

– С палец. Указательный. Твой, – в три приема ответил Сергеич. – Сантиметра полтора, как я думаю, крепкая решетка. И прутья частые.

– Понятно. Значит, нам надо удержать бэтээр у бойлерной и не дать его сжечь ровно столько времени, сколько мне потребуется взорвать решетку. И убедиться, что проход есть, иначе потом пешком сваливать придется. Затем машину отпускаем, пусть убегают, а сами минируем вход и уходим тоннелем. Что думаешь?

– А что тут можно думать? – пожал он плечами. – Нет других вариантов. Если пытаться ночью пройти, втихую… Если засекут, то с этого поля уже не уйдем.

– А засекут ли? ПНВ у них есть? Сомневаюсь. Хотя за забором-то что делать будем?

Хоть я сам план с прорывом на броне и одобрил, но браться за него не хотелось. Очень уж все на «авось» в нем рассчитано. Что прорвемся, что бэтээр потом сумеет скрыться, что в бойлерной спуститься удастся, и все это под обстрелом с крыш. Если бы удалось пройти так, где ползком, где перебежками, скрытно… До периметра мы так дойдем, пожалуй, если постараемся хорошенько. А вот за забором уже трупаки бродят, и скрытности нашей дальше грош цена. Придется отбиваться, поднимется шухер, и последние пятьсот метров от пролома до бойлерной превратятся для нас в путь в преисподнюю. Нет, не работает в новом мире старая тактика. Мы, пока по местным лесам шлялись, от зомби с мутантами отвыкли, а теперь перед нами город, пора заново привыкать. Тут зараза погуляла не хуже, чем в Москве, разве только масштабы поменьше.

– Ладно, хватит гадать, – сказал Сергеич. – Приняли решение, будем и дальше по плану действовать.

– Давай, что нам еще остается? – вздохнул я.

Действительно, а что еще делать? И лезть туда неохота, и назад повернуть уже не сможем – слишком близко подошли к цели нашего похода, теперь уже по-любому туда полезем, хотя бы из чистого любопытства, для того чтобы узнать, а правильно ли мы сделали, когда сюда направились?

– Я машину готовить пойду, – заговорил Санек. – Когда выходим?

– Сегодня и двинем, как стемнеет. ПНВ у бандитов если и есть, то только в бэтээре, а его мы в первую очередь загасим. А если он загорится, то еще и всех вокруг слепить будет, нам даже легче.

– Возражений не имею, – кивнул Сергеич.

– Нормально, – подтвердил Васька.

Валявшиеся сзади на траве Шмель и Большой промолчали. Николай остался с машинами, в охранении.

Анатолий Еременко

27 мая, пятница, день