Эпоха нерешительности

– Дороти осталась не в самой выгодной ситуации...

– Жена?

Форрестер кивнул.

– Интересно, можно ли что-нибудь разузнать о ней? Как она жила дальше. Что произошло с детьми. Она была молодой, когда я погиб... Так... Ей исполнилось тридцать три. Не знаю, имея умершего и замороженного мужа... вышла бы она вновь замуж... Надеюсь, что вышла. Я хотел сказать...
– Он осекся в раздумье, что хотел пояснить.

– Кстати, - продолжил он, - у Хары есть архив. Она прожила еще пятьдесят лет. Умерла на девятом десятке от третьего обширного инфаркта. А за несколько лет до смерти ее разбил паралич.
– Он покачал головой, пытаясь представить крохотную блондинку Дороти старой, прикованной к кровати старухой.

– Наелся?
– спросила Эдне.

Он немного испуганно вернулся в комнату к Эдне.

– Ужин? Да. Изысканно вкусно.
– Она что-то нажала, и стол исчез. Хозяйка поднялась.

– Пойдем. Ты выпьешь кофе. Я заказала его специально для тебя. Музыку включить?

Когда он вник в смысл ее слов и хотел сказать: "Не стоит", она уже включила какую-то музыкальную аппаратуру. Он остановился, прислушался, приготовившись ко всему, но с вожделенной мыслью надеялся на Бартона и musicue concrete [конкретная музыка (фр.)]. В итоге музыкой оказались скрипки, исполнявшие отвлеченного, интроспективного Чайковского.

Эдне прижалась к нему, источая тепло и пьянящий аромат.

– Тебе надо подобрать квартиру, - сказала она.

Форрестер обнял девушку.

– Наш кондоминиум заселен практически полностью, - задумчиво произнесла она.
– Но можно подыскать что-нибудь достойное. Есть пожелания?

– Зная ничтожно мало, трудно ориентироваться.

Девушка произнесла:

– Как приятно.
– И тем же тоном, чуть погодя.
– Считаю должным предупредить. Я личность естественного течения. Сегодня минус четыре дня М, и я мечтаю только о том, чтобы меня обняли.
– Она зевнула и приложила ладонь ко рту.
– О, прости.

Она отметила выражение его лица.

– Ты не возражаешь?
– садясь, спросила она.
– Впрочем, я могу принять таблетку. Чарлз, что с цветом твоего лица?

– Ничего, все в порядке.

Извиняющимся тоном она сказала:

– Прости. Но я действительно очень мало знаю об обычаях камикадзе. Если это ритуальное табу... то тогда прости.

– Это не табу. Недопонимание, не более.
– Он взял стакан и протянул его Эдне.

– Добавка существует в доме?

– Дорогой Чарлз, - потягиваясь, сказала она.
– Этой дозы достаточно. У меня есть идея.

– Выкладывай.

– Я лично подберу тебе квартиру!
– воскликнула она.
– Оставайся здесь. Заказывай все, что душе угодно.
– Она прикоснулась к невидимой кнопке и добавила: - Если ты не знаешь как, то спроси детей. Они остаются с тобой, чтобы поддержать компанию.

Фреска, занимавшая всю стену, раздвинулась и образовала огромный дверной проем. Форрестеру открылась ярко освещенная, веселая детская, в которой двое малышей гонялись друг за другом вокруг лабиринта-горки.

– Мы поужинали, Мим, - закричал один из них, затем, увидев Форрестера, толкнул второго локтем. Оба молча и оценивающе смотрели на незнакомца.

– Милый Чарлз, надеюсь, ты не возражаешь?
– спросила Эдне.
– Это одно из проявлений особенности личности естественного течения.

Малышей было двое; мальчик и девочка; по прикидке Форрестера - семи и пяти лет. Они приняли его появление в доме без вопросов.

Хотя, грустно улыбнулся Форрестер, вопросов-то оказалось предостаточно.

– Чарлз! Действительно ли раньше люди ужасно смердели?

– Чарлз! Ты ездил на автомобилях?

– Когда маленькие дети работали в угольных шахтах, то ели ли они хоть что-нибудь, Чарлз?

– А с чем они играли, Чарлз? С неговорящими куклами?

Он пытался подробно отвечать.

– В мои дни с детским наемным трудом уже было покончено или почти покончено. А куклы разговаривали. Но не очень разумно.

– Когда ты жил, Чарлз?

– Сгорел заживо в 1969-м...

– За колдовство, - пронзительно закричала девочка.

– Нет. Ведьм перестали сжигать лет за сто до того.
– Чарлз старался не рассмеяться.
– В те дни обычные дома имели свойство загораться.

– Пожар в Шогго!
– закричал мальчик.
– Корова миссис Лиэри и землетрясение!

– Что-то в этом духе. Но существовали люди, чья работа заключалась в тушении пожаров. И я был одним из таких людей. Только я попал в огненный капкан и погиб.

– Мим однажды утонула, - похвасталась девочка.
– А мы не умирали никогда.

– Но как-то ты все же заболела, - серьезно напомнил мальчик.
– И ты могла умереть. Я слышал разговор Мим с медоком.

– Дети, ходите в школу?
– поинтересовался Форрестер.

Они посмотрели на Форрестера, а затем друг на друга.

– Я хотел сказать, вам достаточно лет, чтобы приступать к занятиям?

– Разумеется, Чарлз, - сказал мальчик.
– Кстати, Тант должна прямо сейчас отправиться на урок.

– Как и ты! Мим сказала...

– Мы должны быть вежливы с гостем, Тант.
– Мальчик обратился к Чарлзу: - Чем мы можем помочь тебе? Заказать еду? Выпивку? Посмотришь программу? Секс-стим? Хотя, полагаю, ты должен знать, - сказал он извиняющимся тоном, - что Мим как личность естественного течения...

– Да, да, я знаю это, - поспешно сказал Форрестер и подумал: "О Боже!"

Поздно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, вздохнул Форрестер, а про себя твердо решил следовать образу и подобию людей две тысячи пятьсот двадцать седьмого года. Решение он принял чистосердечно и без принуждения.

Но все это напоминало торопливые сборы на вечеринку. Вы опаздываете и приезжаете не в восемь, а в десять, настроение поганое, воротник жмет, накрахмаленная рубашка еще не высохла - вы в мыле, но только потому, что вас облили дети, когда вы контролировали их вечернюю чистку зубов. Хозяин - старина Сэм - потрясающий зануда; а его жена Майра, находясь в обычном запое нувориша, демонстрирует гостям новейшую посудомойку. Завязывается разговор, естественно, о политике. Сэм злобствует и злорадствует.

Но дальше - вторая порция выпивки. Потом - третья. Лица просветляются - приходит раскрепощение и успокоение. Вся орава дружно смеется над вашими плоскими шутками. Тягомотная музыка сменяется танцевальной. И вы втягиваетесь в ритм вечеринки...

Я постараюсь, поклялся Форрестер, присоединяясь к детям в их настольной игре против инджойеров. Я поймаю настроение нового мира, даже если оно будет стоить мне жизни.

Глава 6

Итак, вставать рано с мыслью покорить мир.