Эпоха пепла. В Доме Змея

– …Но когда я уже совсем было отчаялся, мне вдруг улыбнулась удача – я нашел одного человечка, который любезно согласился мне помочь. Не за просто так, разумеется, – но об этом позже. Однако в процессе моих поисков я привлек внимание своих бывших соратников, с которыми в свое время, скажем так, расстался не слишком добрыми друзьями. Собственно, именно поэтому мне и пришлось залечь на дно – так что они попытались выйти на меня через вас. И у них это прекрасно получилось, с чем я всех нас и поздравляю. Итак, я удовлетворил ваше любопытство?

– «Бывшие соратники»? – хмыкнул Макото. – Стесняюсь даже спросить – по чему? По вторжению в чужие дома или походам в заброшенные монастыри?

– И не только, – абсолютно серьезно произнес Рю. – Ведь вы двое, как бы смешно это ни звучало, наверное, одни из немногих, кто столкнулся в бою с Сотней Проклятых и остался жив.

В комнате повисла мертвая тишина. Кенджи кинул взгляд на Макото, но тот в ответ лишь пожал плечами, видимо, тоже не понимая, о чем, собственно, толкует Рю.

– Прошу прощения. Совершенно забыл, что имею дело с провинциальными олухами. – Старик тяжело вздохнул. – Сотня Проклятых – один из могущественнейших кланов синоби, чьими услугами когда-то не брезговали пользоваться самые напыщенные аристократы. Шпионаж, диверсии, кражи, похищения и даже заказные убийства – мы… точнее сказать, они были лучшими в своем деле. Настоящие профессионалы.

– Мне показалось или ты говорил обо всех этих, без сомнения, «замечательных» делах с легкой ноткой ностальгии? – поинтересовался Макото.

– Что было, то прошло, – с некоторым смущением пробурчал Рю. – Став одним из Проклятых, ты оставлял позади все – семью, друзей, Дом и даже собственное имя, получая взамен новое. Жизнь твоя с того самого момента принадлежала Сотне, а выйти из клана можно было, лишь умерев.

– Не очень-то ты похож на покойника, – заметил Кенджи.

– В отличие от вас, – буркнул Рю. – Но как бы то ни было, наши пути с Проклятыми разошлись много лет назад после того, как мне поручили убить одну… Долгая история. В общем, мне удалось обмануть Сотню, инсценировав собственную смерть, и укрыться в одном дальнем городке, притворившись гончаром. Потом я продал мастерскую и перебрался чуть дальше на юг, следом решил отправиться на запад… Я уж надеялся, что за столько лет Сотня Проклятых – если они, конечно же, еще на плаву – забыли о моем существовании, но увы. Каким-то образом они прознали о моем возвращении – и, как вы поняли, весьма раздосадованы тем, что я еще жив.

– Так, значит, все дело в ваших личных распрях? – произнес Кенджи. – Ты уверен, что они не работают на Жнеца?

– Я не уверен ни в чем, – отрезал Рю, – кроме того, что Проклятые не остановятся, пока не увидят мой хладный труп. Для них это дело чести. Но вы все же показали им зубы – так что покуда они притаятся, чтобы зализать раны и обдумать следующий шаг. Нам же с вами предстоит встретиться с тем самым человеком, о котором я рассказывал. Думаю, лучше всего сделать это завтра ближе к полудню – как раз пока всякие индюки будут млеть от восторга, глазея на свой драгоценный Турнир, и на улицах будет меньше зевак.

– Идея неплохая, но кое-кто в этой комнате принимает участие в «драгоценном Турнире», поэтому встречу придется отложить, – произнес Макото.

– Все же сбылась мечта идиота? – фыркнул Рю. – Поздравляю. Уверен, твой папаша вне себя от радости, что один из его отпрысков будет соревноваться с такими же избалованными детишками, калеча друг дружку на потеху толпе.

– Во-первых, побольше уважения к моему отцу, – вспыхнул Макото; впрочем, его пылкий тон вряд ли произвел на Рю хоть какое-то впечатление. – А во-вторых, ты не угадал. Участвовать будет Кенджи.

Рю наградил того столь долгим и красноречивым взглядом, что Кенджи даже стало немного не по себе, словно бы он совершил какой-то неимоверно гнусный поступок.

– Долгая история, – ответил он старику его же словами, разведя руки в стороны.

– Ладно, – вздохнул Рю. – Развлекайтесь и постарайтесь не поломать себе шеи раньше времени. О Проклятых можете пока не беспокоиться – они все же шпионы, а не солдаты, так что в прямую конфронтацию вступать не станут. Максимум – попытаются вас отравить или прирезать в темном переулке.

– А ты умеешь подбодрить, – хмыкнул Макото, напяливая на себя врученную стариком накидку. – Так, значит, не принимать вино из рук того, кто одет как бродячий акробат, и не поворачиваться к нему спиной – вас понял.

– Подозреваю, здесь ты долго не задержишься? Как нам тебя найти? – спросил Кенджи, следуя примеру друга.

– Я свяжусь с вами через пару дней, – сказал Рю, сворачивая футон в подобие рулета. – А теперь кыш – мне еще нужно замести следы.

Из таверны они вышли вместе, но в резиденцию Змея отправились разными путями, как и советовал Рю. Если честно, Кенджи был до того вымотан, что вряд ли бы заметил, даже если за ним следила бы целая дюжина барабанщиков, гремящая на весь город. Дойдя до постели, Кенджи рухнул на нее и тут же уснул, даже не сняв сапоги.

Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо, – как оказалось, по его душу явились нанятые Каташи портные. Боги, Кенджи не мог бы с уверенностью сказать, что оказалось тяжелее: драться с профессиональными убийцами или же терпеть бесконечные примерки и пригонки, стоять статуей, покуда вокруг тебя носится толпа гомонящих людей, измеряющих каждую часть твоего тела и тыча в тебя иголками, и выбирать между девятнадцатью кусками ткани, которые выглядели совершенно одинаково…

Закончили они лишь под вечер, ближе к закату, когда Кенджи уже потерял всякую надежду. И это они кое-как выбрали лишь повседневный наряд! Отужинав остывшим супом, Кенджи отдал слугам грязную одежду и попросил их наполнить ванну – и вскоре уже с наслаждением вытягивал ноги в горячей воде. Он даже успел снова придремать, когда в дверь постучали, – как оказалось, его пожелал видеть сам старший Такэга. Видимо, он хотел дать ему наставлений перед завтрашним Турниром – ведь Каташи как-никак в свое время сам заслужил титул чемпиона.

Кенджи осторожно постучал в дверь и, не услышав ответа, осмелился войти без приглашения. Кабинет Каташи был куда более скромен, чем можно было ожидать от человека его положения, ведь он все же был главой правящей семьи одного из древнейших Домов, а не простым воякой или каким-нибудь торговцем, разбогатевшим на нескольких удачных сделках. И уж тем более эта небольшая квадратная комната в шестнадцать татами [9] не шла ни в какое сравнение с залом для приема гостей в родовом замке Такэга.

9

То есть около 26 м2.

Никаких изысканных ковров из дальних стран, картин в золоченых рамах, расписных шелков, статуэток, украшенных драгоценными камнями, и других предметов роскоши. Только крепкий стол из красного дерева, пара стульев, невысокий комод, алтарь для поклонения Юкану – богу войны, покровителю всех воинов, – и пузатый сундук. Сам же Каташи, склонившись над пухлой книгой и сощурив глаза, быстро водил пальцем по желтоватым страницам. Сделав шаг вперед, Кенджи тихо кашлянул, чтобы привлечь его внимание.

– Вы хотели меня видеть, господин Такэга? – Кенджи отвесил глубокий поклон и уже было потянулся к ножнам с мечом, чтобы оставить их на стойке у двери, как и предписывали законы этикета, однако Каташи, захлопнув том и отложив его в сторону, остановил его нетерпеливым взмахом руки.

– Я позвал тебя не для того, чтобы ты демонстрировал свои манеры. Присядь.

Кенджи не преминул воспользоваться предложением. Каташи всегда казался ему куда моложе своих лет. Хищное лицо с резкими чертами, словно бы высеченное из камня, ровный стан, стальной взгляд, властный тон, не терпящий никаких возражений, – по сравнению с ним многие его ровесники казались обрюзгшими стариками, что вот-вот рассыплются на части. Но только вблизи, глядя на изрезанный морщинами лоб Каташи, глубокую проседь в его некогда смоляных волосах, и сухие кисти рук, покрытые коричневатыми пятнами и чернильными разводами, Кенджи понял, что годы все же берут свое.