Эпоха покаяния

Сквозь тяжёлые кроны деревьев показалась луна. Её свет преобразил лес, сделав его призрачным, сюрреалистическим. Серебристые отблески поползли вниз по ровным стволам, дробясь на множество капель, камушков и палочек. Где-то вдалеке раздался волчий вой. То ли от разочарования, то ли наоборот, от удачной охоты.

* * *

Наутро Аюн проснулся от непонятного жужжащего звука. Словно рядом гудел жук-переросток, который никак не хотел улетать. Юноша открыл один глаз, повернул голову, смахнув рукой со лба надоедливые волосы.

Дмитрий водил по лицу похожей на камень штуковиной. Там, где сетчатая поверхность касалась щёк, отросшая щетина, словно по волшебству, исчезала. Звук ненадолго прекратился. Дмитрий заметил, что Аюн проснулся и с изумлением смотрит на него.

— Бреюсь, — с улыбкой сказал он и несколько раз провернул пальцами блестящую пластинку на спинке устройства. При этом раздалась трескотня. — Тебе, это, похоже не грозит.

Жужжание возобновилось с удвоенной силой. Это была сущая правда: у метиса, к тому же такого молодого, волосы на лице не росли совсем. Аюн потянулся и зевнул. Он уже начал привыкать к чудесам, которыми владел чужеземец.

Юный охотник уже давно определил, что частокол из сосен и елей становится всё реже. А это значит, что стоит попробовать поохотиться. Он подхватил своё примитивное оружие и испарился за деревьями.

По привычке бесшумно ступая, улавливая запахи и звуки, Аюн читал лес так, словно это была открытая книга. Всё здесь было для него привычно и знакомо. Вскоре его нос почуял многообещающий запах. Он заметил на земле жидкий помёт. Моментально его взор устремился вверх, а слух обострился до предела. Аюн уловил едва различимые щёлкающие звуки и замер. Вслед за щёлкающими звуками раздались шипящие, отчасти напоминающие скрип снега в стужу. Они длились совсем недолго, но за это время охотник махнул далеко вперёд. Скрипение прекратилось, охотник застыл, напряжённо разглядывая густые кроны. Раздалось щёлканье, потом опять скрипение. Во время скрипа Аюн снова поменял дислокацию и снова замер, пытаясь унять волнение. Его уши обнаружили как минимум два источника звука. Очередной скрип. Охотник спрятался за деревом, доставая из колчана стрелу.

На верхней ветке сидела большая птица с бурыми крыльями, чёрным хвостом и головой. Зоб её отливал зелёным блеском. Голая кожа над глазами была ярко-красной. Она опускала и поднимала хвост, задирала голову, перемещалась вперёд-назад по ветке. Птица защёлкала, нахохлившись так, что стала похожа на шар, заскрипела. Аюн натянул тетиву, высунулся из-за укрытия, ловя этот шар стрелой. Деревяшка с примотанным остриём сорвалась с тетивы и точно поразила цель. Птица, раскинув крылья, свалилась с ветки в траву. Это был самец — одногодка с разбухшими семенниками.

Охотник вытащил счастливую стрелу, снова вложил её в лук, а птицу спрятал в сумку. Нужно было попробовать добыть хотя бы ещё один трофей. Снова он под скрипящие звуки подобрался к их источнику. Снова на выдохе выпустил стрелу и снова попал. Второй самец-одногодка, так и не успев в своей недолгой пернатой жизни обзавестись потомством, несколько раз перевернулся в воздухе и шлёпнулся на лесную подстилку.

Аюн был до невозможности горд собой. Ах, видел бы его сейчас отец! Он бы гордился своим сыном. Дважды попасть в сидящих не верхней ветке птиц среди бывалых охотников считалось верхом мастерства. Юноша подобрал добычу и, напевая что-то себе под нос, зашагал обратно. Дмитрий, к тому времени избавившийся от бороды, встретил юношу аплодисментами.

Аюн умело раздул угасшие было угли. Вдвоем они ощипали и освежевали несчастных самцов, проткнули их деревянными кольями и повесили над костром. Дурманящий запах жарящегося на открытом огне мяса заставил два здоровых мужских желудка рефлекторно сокращаться, а железы — обильно выделять слюну. Мяса оказалось много, они едва справились с одной тушкой. Вторую Аюн заботливо обернул сначала еловым лапником, а потом — широкими листьями лопуха. Таким образом еда спокойно могла храниться в течение двух-трех дней.

— Запретный лес кончаться. Что там дальше?

— Дальше должно быть болото, причём огромное. Признаюсь, меня это сильно беспокоит. Но, ничего не поделать — другого пути нет, и нам придется его пересечь. Ты когда-нибудь был на болоте?

— Был, когда был ребёнок. Женщины и дети собирать там ягода, а старейшины — лечебный травы.

— Понятно. Нам нужно приготовиться. Чаща, по сравнению с болотом, нам покажется лёгкой прогулкой. По моим расчетам, мы подойдём к нему через пару-тройку дней. Добытое тобой мясо мы съедим ещё сегодня. А потому нам нужно бы позаботиться о провианте. Надеюсь, за оставшееся время нам что-нибудь попадётся. Жаль, что моим оружием можно только Красноволосых стрелять. Ну, ничего. Значит, буду загонщиком. Это такой способ охоты. Ты сидишь в засаде, а я гоню на тебя зверя.

— Я знать это! — обиделся Аюн. — Но нужно больше человек. Зверь может побежать не туда.

— Я понимаю, но попробовать всё-таки нужно. Мы не можем сидеть в засаде. Это слишком долго.

Путники засобирались в дорогу. Переход должен быть лёгким, так как уже не было нужды пролезать между стволами деревьев, и огибать препятствия. К тому же, земля едва заметно наклонилась.

Глава 3

Обширнейшее болото встретило их нескончаемым кваканьем земноводных, тучами комаров, запахом гнили и прохладой. До самой линии неба простиралось царство бурой воды, которое перемежалось с мощными наслоениями торфа и разнообразной растительностью. В бесчисленных количествах здесь произрастали осока, пушица и клюква, голубика и морошка, зелёные мхи и карликовые деревья. Другой мир, тысячелетиями существующий по своим законам. Опасный и загадочный, но, тем не менее, являющийся неотъемлемой частью маленького голубого шарика, который миллиарды лет скитается по Вселенной.

Аюн поспешно развёл костёр, в который набросал можжевельник, еловые и сосновые шишки. Тут же повалил густой сизый дым. Ляховский, к тому времени успевший прибить пару десятков летающих кровопийц, порядочно уставший и вспотевший, облегчённо вздохнул. Он немного прошёлся вдоль границы миров, рядом с лагерем обнаружил участок воды, свободный от тины и ряски. По своему виду он напоминал гигантскую кастрюлю с вертикальными стенками и глубоким дном. Карликовые сосенки здесь своими корнями сцементировали торфяные залежи, образовав достаточно безопасный берег. Дмитрий смерил глубину длинной палкой, после чего скинул одежду и с наслаждением прыгнул в тёмную воду.

Он не ожидал того, что вода только сверху была тёплой, почти горячей. Уже на метровой глубине её температура резко падала. Дмитрий поспешно вынырнул, сделал вдох, издав при этом хриплый «звук наоборот».

Юному охотнику стало любопытно, чем же там занимается его спутник. Он отыскал голову Ляховского посередине почти круглой «тарелки» воды. Тот плавал разными стилями от берега к берегу, время от времени ныряя. Вскоре из воды, как поплавки, уже торчали две головы — одна светлая, а другая тёмная.

Дмитрий ненадолго выбрался на сушу, порылся в рюкзаке, из которого достал коричневый брусок. С торжеством подняв его над головой, мужчина снова плюхнулся в воду. Этим бруском, стоя по колено в воде, он принялся натирать себя, от чего по воде поплыла белая пена.

— Не бойся. Это мыло. Его делают из жира животных для того, чтобы быть чистым. Держи! — с этими словами Ляховский вылез из воды, отправился к огню, довольно напевая себе что-то под нос и прыгая на одной ноге, пытаясь выбить залившуюся в ухо воду.