Эра цепей
Шрифт:
Когда солнце уже закатывалось за горизонт, а на разоренные воинами улицы опускалась тьма, Харита повела их к дому, в котором ночевала сама. Воины быстро скрутили и вывели наружу рычащего на них Ара.
— Так-так… — медленно протянула Харита, подходя к нему. — А вот это уже интересно. Мои информаторы сообщили, что преступница должна быть с кардийцем без маски. Не ты ли это?
— Что ты несешь..? — зашипел он, пытаясь вырваться.
Один из воинов тут же, не дожидаясь приказала, локтем врезал пленнику по лопаткам, заставляя старого воина тихо заскулить от боли и согнуться
— Доверься мне.
И щелчком пальцев приказала вести его к порту, где Фальт заканчивал приготовления к отправке на Эрцилль.
— Я забираю его.
— Но госпожа прозелит! — возразил командир. — Наша хозяйка сказала…
— Доставить ей Хариту Артанит, верно? Про ее спутника речи не шло. Я забираю ее с собой, его ждет допрос с пристрастием на Эрцилле. Уж я-то вытяну из этой сволочи все, что он знает…
— Иди в жо… — хотел было прохрипеть Ар, но очередной удар по спине снова заставил его завыть от боли.
Отряд, буквально валящийся с ног от усталости, рассредоточился в порту, среди цепеходов. Шурры падали на землю прямо там, впервые за день отдыхая от бесконечных допросов, обысков и задержаний. Даже командир, которого Харита особенно рьяно гоняла туда-сюда, уже не пытался строить из себя гордого военачальника и лишь устало упал на землю, тяжело дыша.
— Внутрь его, — приказала Харита, когда Фальт открыл герметичную дверь грузового отсека. — В саркофаг. А это вам. Передадите своей госпоже, лично в руки. Это важно!
Харита протянула командиру какие-то бумаги, на которые тот даже не глянул, лишь устало кивнув в ответ суровой девушке в черном одеянии. Она переглянулась с Фальтом, тот протянул ей флакон с цутовым молоком, и она сделала глоток, забираясь во второй, пустующий саркофаг.
Пилот, постоянно оглядываясь на воинов, что в беспамятстве о чем-то тихо переговаривались, закрыл дверь отсека, скрытого под черной тканью, а затем и вернул саму ткань на место. Он провел рукой по мутному красному глазу существа, и тот стал светлеть, растворяясь и исчезая, позволяя пилоту забраться внутрь темной, влажно поблескивающей хитином кабины. Юноша протянул руку к длинному отростку, на конце которого нервные окончания сливались в единый пучок, и привычным движением спрятал его под одеждой, вонзая в искусственный вход на животе. Глубокий вздох, приятная слабость в теле. Он медленно сел, скрестив ноги в позе лотоса и сложив пальцы на руках в причудливые сигилы. Его дыхание стало замедляться, а цепеход оживать, разминая длинные конечности. Красный глаз стал мутнеть, закрывая кабину пилота, и существо стало медленно подниматься, отправляясь вслед за сородичами к краю бездонной пропасти. Белая цепь, ведущая к Эрциллю, медленно приближалась, один за другим существа хватались за нее, натужно подтягивались вверх и начинали свое восхождение.
Командир, сжимая бумаги в руках, опустил взгляд, тяжело дыша. Его глаза мельком пробежались по иероглифам один раз, второй. На третий раз его тело затрясло, он стал вчитываться в текст.
Цепеход схватился за звено цепи, подтянулся. Раздался крик командира, шурры побежали, приготовив оружие, приготовившись атаковать, но было слишком поздно. Существо набирало высоту, цепляясь длинными руками за цепь, все дальше и дальше отдаляясь от поверхности Шурраха, залитой холодным светом Эрцилля.
Командир в ярости рвал
бумаги в клочья, кричал на подчиненных, выдирал волосы у себя с головы. Он топтался на несчастных, истерзанных бумагах, на которых виднелась незатейливая надпись:“Южношуррские костогривые цапли,
Глава 19: Исцеление
— Ты будешь сопровождать госпожу в составе ее свиты, — Келеф едва поспевал за быстро вышагивающим по узкому коридору лакеем Цацатом, который спешно рассказывал тому о его обязанностях. — Запрет на ношение оружия от господина Карамаха все еще действует, поэтому меч тебе не вернут.
— И как я должен ее защищать? — горько усмехнулся юноша.
— От кого же? — Цацат, казалось, искренне удивился. — Ты, кажется, не понимаешь. Госпоже не требуется защита, все это лишь формальности. Скорее она защитит тебя в случае нападения, а не наоборот.
— Она не выглядит настолько сильной.
— Макияж и хорошие манеры, — вздохнул дворецкий, заводя юношу в одно из помещений на нижнем этаже шпиля. — И капелька магии.
За дверью узкий коридор превратился в большую, широкую площадку под дворцом, усеянную толстыми каменными колоннами. На каждой из них виднелись в полумраке символы, значения которых Келеф не знал, а между ними гнездились многочисленные паланкины самых разных форм и видов. Здесь были и простые, прогулочные паланкины без стен, и закрытые, и даже те, что напоминали собой транспорт, на котором в самом начале своего пути юноша сбежал от Гидона и его приспешников — в самом низу конструкции таких паланкинов были толстые крепления для цепи, которой он приковывался к тайнагу для погружения под воду.
Сейчас готовили не самый роскошный, а скорее практичный закрытый паланкин из темного дерева. Возле него уже выстроились воины такурата в длинных синих халатах, с простым, походным оружием и в огромных конусовидных шляпах из краки, напоминающих сверху раскрытые зонты.
— Будешь идти рядом с паланкином, вот тут, — Цацат, резко взмахивая руками, возбужденно указывал юноше на его место. — Просто идти, и если госпоже что-нибудь будет нужно… Госпожа Рина, лазурюшка наша!
Когда девушка стала, в сопровождении нескольких человек, спускаться по винтовой лестнице к ангару паланкинов, Цацат, бросив Келефа, тут же побежал к ней, перебирая короткими ногами. У собакоголового в очередной раз промелькнула в голове глупая мысль о том, что, возможно, этого мужчину держат здесь не только из-за его хватки и способности предугадывать нужды живущих в доме, но и просто из-за смешной, напоминавшей пингвина походки.
— Все готово, дядя Цацат? — мило улыбнувшись, спросила девушка.
— Конечно-конечно, прошу, прошу! — поклонившись, он галантно пригласил ее пройти к снаряженному паланкину, возле которого воины склонились в приветствии перед госпожой.
Келеф повторил их жест, поклонившись, но, как и прежде, не смог заставить себя опустить голову, разглядывая свою хозяйку. Все же нечто странное ощущалось в том, как она выглядела и как себя вела. Как и прочие потребители миама, она была человеком лишь на словах, а на деле разительно отличалась от того же Келефа. Но, что самое удивительно, уловить точную причину такого ощущения было крайне сложно: то ли слишком уж детское для ее возраста лицо, то ли слишком гладкая кожа… А может, и то, то. Впрочем, наверняка были и другие детали, которые Келеф пока не смог разглядеть.