Эрбат. Пленники судьбы
Шрифт:
Правда, пришло несколько раздраженных писем из Нерга, где в весьма жесткой форме был задан вопрос: по какому праву Харнлонгр использует научные разработки ученых Нерга по снятию эценбата? Дескать, на подобное вы не имеете никакого права! Немедленно прекращайте свои публичные опыты, затрагивающие финансовые интересы Нерга, а не то мы вынуждены будем предпринять иные меры по защите наших прав!..
Ну, с этим разобрались быстро: в ответных письмах со всей возможной любезностью было сказано, что исследования эценбата уже давненько ведутся в самых разных странах, и то, что ученые в разных странах подходят к таким же результатам, что ранее были достигнуты в Нерге — в этом нет ничего удивительного! Подобные случаи в науке не так уж и редки.
Раз все складывалось так хорошо, то вскоре пришла и моя очередь. В небольшой храм, что был отдан священникам для проведения этих обрядов, я даже не шла, а летела, и в голове крутилось только одно: наконец-то, наконец-то, наконец… Кажется, то же чувство радостной приподнятости испытывали и Марида, и Вен, и даже Кисс, который пытался выглядеть бодрым и веселым. Все друзья в тот день были со мной, и все, как один, были твердо уверены — вскоре с меня будет будут сняты последствия ритуала эценбата. Не сомневалась в этом и я. Ну, почти не сомневалась — все же в глубине души таились опасения, да и Койен помалкивал…
Храм, стоящий чуть в отдалении от главной площади Нарджаля, тогда показался мне самым лучшим зданием на свете. Легкий полумрак внутри, приятная прохлада, запах каких-то незнакомых трав…
В полукруглом зале, где свет лился из полукруглых окон, расположенных в крыше, я села, вернее, почти легла в низкое кресло. Рядом стояла Марида — ну прямо как заботливая бабушка, следящая за тем, как бы кто не обидел ее бедную внученьку… Мужчины остались ждать за дверями, тем более что все они были уверены в благополучном исходе дела. В этом же не сомневалась и Марида. Только вот на душе отчего-то было тревожно, но я относила это на обычное чувство страха перед изменениями в жизни: восемнадцать лет своей жизни прожить под последствиями ритуала эценбат — и вдруг снова стать обычным человеком…
Ко мне подошли два священника, и у каждого в руках была чаша с каким-то отваром.
— Пей…
Отвар в первой чашке был горьковатым, причем на мой вкус даже слишком горьким и вяжущим, и от него у меня настолько сильно перехватило дыхание, что стало тяжело дышать, зато отвар во второй чашке можно было пить много легче, хотя и там не было ничего хорошего — от темноватой жидкости тянуло чем-то вроде запаха перепревшего сена, да и вкус второй отвар очень напоминал это самое прошлогоднее сено, сунутое в воду и долго там пролежавшее. Зато сразу пропали спазмы в горле, чуть кругом пошла голова, и, как мне показалось, больше не тянуло застарелым духом старого сена — наоборот, запахло чем-то свежим, похожим на то, что носится в воздухе после летнего дождя… А потом меня и вовсе охватила непонятная истома, и я уже была не в состоянии не то что пошевелиться, а даже открыть глаза. Казалось, легкий воздушный поток уносит меня куда-то вдаль, и невнятные голоса людей доносились до меня примерно так же, как если бы у меня на ушах лежал толстый слой ваты…
Я понимала: священники читают какие-то заговоры, куда больше похожие на резковатые песни, но не могла разобрать ни слова, и, говоря откровенно, я не хотела и вслушиваться в доносящиеся до меня слова. Постепенно я перестала различать даже голоса священников, которые слились для меня в один непонятный звук.
Воздушный Меня будто подхватил воздушный поток, который создавали именно эти непонятные звуки голосов, и сила у этого потока была более чем ощутимая, и так что сопротивляться ему не было никакой возможности… Все это слилось во что-то похожее на ту легкую волну, которая несет, но не топит, и ты все время ждешь, на какой же прекрасный берег она вынесет тебя…
Не могу сказать, сколько времени я находилась в этой светлой волне, только вот в какой-то момент поняла, что больше не парю в воздухе, а стою в начале длинного темного коридора, по обоим сторонам которого находится много закрытых дверей. И еще мне было
понятно: надо идти вперед, но не просто идти, а еще и открывать все двери на том пути. Шаг вперед, потом другой, третий… Толкнула рукой первую же дверь, встреченную на своем пути. Она открылась на удивление легко, и в нее сразу же хлынул солнечный свет, разгоняя тьму и страх. Еще вперед несколько шагов — и я вновь толкаю очередную запертую дверь, и снова льющийся из нее солнечный свет разгоняет темноту…Так я и шла все дальше и дальше по этому темному коридору, распахивая каждую дверь, встречающуюся на своем пути, и оставляя за собой радующий душу солнечный свет. И с каждым шагом мне становилось все легче и легче, будто я стряхивала со своих плеч неимоверную тяжесть, долгие годы лежащую на них тяжелым грузом. И еще я понимала: мне надо дойти до конца коридора, и выйти из него — вот тогда все будет хорошо…
Не знаю, сколько времени я шла по тому коридору, и не скажу точно сколько дверей открыла — думаю, немало… Но вот и конец коридора — там тоже находится дверь, которую надо распахнуть, и вот тогда закончится этот бесконечный путь по темному коридору…
Последняя дверь, закрывающая выход из коридора… Интересно, что за ней такое? Сейчас узнаем… Уже привычно толкнула закрытую дверь, но та отчего-то не поддалась. Толкнула еще разок, посильней — бесполезно. Такое впечатление, будто эта дверь заперта на крепкий запор, ключа от которого у меня нет. Налегла на дверь всем телом, не понимая, отчего она не открывается — все бесполезно, дверь даже не дрогнула. В чем дело? Остальные двери ведь все открылись! Вновь повторила попытку, но и она оказалась напрасной. Оглянулась назад, на ярко освещенный коридор, и в растерянности увидела, как одна за другой захлопываются все только что открытые двери, и в освещенный было коридор вновь вступает тьма… А в следующее мгновение меня будто выкинуло из того места, где я находилась, перед глазами все завертелось, и казалось, будто я провалилась в глубокую темную яму, откуда уже не выбраться…
В себя я пришла на том самом кресле. Первое, что мне бросилось в глаза — удивленные лица священников, и растерянность в глазах Мариды. Те недоуменные взгляды, которыми меж собой обменялись Марида и священники безо всяких слов сказали то, о чем мне бы не хотелось знать никогда…
Тем не менее я не удержалась, и спросила, хотя ответ был ясен и без слов:
— Ничего не получилось, так ведь?
— Именно так… Во всяком случае, похоже на это… — в голосе одного из священников звучат нотки искреннего непонимания. — В толк не возьму, в чем здесь может быть загвоздка! Все шло хорошо, можно сказать — замечательно, но только до определенного периода… И вот когда обряд был проведен почти полностью — вдруг, почти в самом конце, все срывается! С подобным я пока что не встречался…
— Может быть кто-то из вас мне скажет мне более подробно, что случилось? — в голосе Мариды появились злость и раздражение.
— Извините, госпожа, но пока мы и сами этого не понимаем! — вздохнул второй священник. — Выражаясь в переносном смысле — обряд был грубо прерван в самом конце, когда, если можно так выразиться, было сделано почти все, и оставались последние, завершающие штрихи… Знаете, складывается такое впечатление, будто мы на своем пути встретили нечто из того, что нам не по зубам…
— А может — чуть прищурила глаза Марида, — может, дело просто в том, что вы нарушили проведение обряда, где-то допустили серьезную ошибку — и вот результат!
— Не думаю… Мы уже не раз проводили этот обряд, но никогда не сталкивались ни с чем, похожим на то, что увидели сейчас… Разумеется, можно предположить, что с нашей стороны была допущена некая ошибка, которая свела на нет всю проведенную…
— Так проведите обряд по-новой! — Марида начала терять терпение, и это мне совсем не понравилось: обычно она куда более выдержана, и так срывается лишь в том случае, если видит, что все идет совсем не так, как она того ожидала.