Эрбат. Пленники судьбы

Зато барон от души радовался, глядя на маленького Дариана, к которому одинокий старик всем сердцем привязался сразу же, как только его увидел. Только вот, по мнению барона, внешне ребенок куда больше походил на отца.

— Ну, Кристелин, до чего же у тебя парень хорош! — не переставал восхищаться старик. — И такой милый на лицо уродился — не передать! Не знаю даже, на кого парень похож — на отца, или на деда. От обоих поровну взял… — твердил он молодой матери. — Дай срок: вырастет — девки ему проходу давать не будут, не сомневайся!

— Ой, не надо! — махала руками Кристелин.

— Надо, не надо… Что есть — то есть, парень у нас — загляденье! Не внучок, а чудо! Вон, как улыбнется — у любого сердце растает!

Кристелин и сама видела, что ее сын унаследовал от своего отца, кроме необычных по красоте волос, еще и его удивительное обаяние, пусть даже оно проявлялось далеко не в полной мере. В нем уже время от времени появлялось нечто, способное размягчить самое черствое сердце.

А вот законный сын графа, Кастан, не обладал этим даром ни в малейшей степени. Внешне — копия отца, то же изумительное лицо, бархатные глаза… И в то же время с таких юных лет в нем пробивалось чванство, призрение к другим, нарождающаяся жестокость… Красивый ребенок, который, как это ни странно, скорее отталкивал от себя, чем вызывал расположение, такое, казалось бы, естественное, для столь привлекательного малыша. И еще: уже с самых ранних лет Кастан ненавидел Дариана. Впрочем, к этому свою руку приложила и Гарла…

Что касается Дариана, то он, совсем не избалованный вниманием отца, в дни приезда барона Обре постоянно находился возле гостя, называл того дедушкой Обре, отчего растроганный старик едва не плакал. И он был рад выполнить любую просьбу Кристелин, какой бы странной она ему не казалась…

Через барона Кристелин каждый раз передавала письма отцу — как это ни горько было признать, но графу она больше не могла доверять. Но ответа на свои послания она так ни разу и не получила. Да и барон на вопрос Кристелин о ее письмах, или об ответах на них, лишь разводил руками и беспомощно отводил взгляд — Кристелин было понятно, что герцог не хотел ничего слышать о своей дочери. К тому же из нескольких случайно оброненных им фраз ей стало понятно, что бедняга барон лишний раз старается не показываться в доме ее отца. Нельзя утверждать, что ему отныне заказан вход во дворец сиятельного герцога, но и видеть старика с некоторых пор там тоже особо не желают.

Кристелин часто вспоминала слова священника, которые тот сказал ей в своей церквушке, пытаясь образумить ее и отговорить от побега. Еще она постоянно носила при себе тот огарок свечи, который священник дал ей с собой как защиту и оберег. Граф, как житель Юга, не знает, что это такое — свеча при проведении подобного обряда… Впрочем, он, кажется, не знает и о том, что же это такое — венчание по законам Пресветлой Иштр. И лучше бы ему о том никогда не узнать! Но Кристелин знала: если обстоятельства сложатся так, что ей придется защищать своего сына, то колебаться она не будет…

К тому времени Кристелин уже полностью осознала, какую чудовищную ошибку она совершила, поддавшись на уговоры графа и сбежав из дома. Как ни больно это признать, но молодая женщина понимала — граф ее никогда не любил. Ему были нужны только ее деньги… Но, раз граф их не получил, то отныне и сама Кристелин и ее ребенок одним своим видом вызывали у прекрасного графа лишь досаду и нешуточное раздражение.

Молодой женщине было знакомо такое чувство — ранее, еще находясь в замке своего отца, она ощущала нечто похожее после неправильного решения очередного уравнения, где, кажется, и расчеты были верны, и исходные данные проверены, а итог вышел вовсе не тот, что должен был получиться по всем ожиданиям…

Кроме того, Кристелин было прекрасно известно, что Гарла твердит налево и направо о Дариане: мол, эта северная нахалка оттого и убежала из дома, что ей надо было скрыть своего невесть от кого нагулянного ребенка!.. Не верите? Да посмотрите на мальчишку: он же внешне на графа совсем не тянет! По виду — обычный северянин. А то, что у парня волосы кудрявые и с отцовскими схожи — так это мамаша сыночку сама по ночам волосы завивает, чтоб хоть чем-то на графа был похож… А теперь гляньте на Кастана — вылитый отец. Вот так-то, все просто и понятно!

И эти долгие разглагольствования дали свои плоды: поговаривали о том, что раз граф все еще не дал своему старшему сыну камни в руки, то, значит, тут не все чисто, и дыма без огня не бывает…

Так что хочется того, или нет, но надо было дождаться того времени, когда граф будет вынужден дать Дариану в руки камни Светлого Бога, и доказать всем, что мерзкие выдумки Гарлы не имеют под собой никакого основания. Но терпеть и покориться — это разные понятия. Кристелин не собиралась вечно оставаться в этом замке, так и не ставшим ей родным, и уж тем более не намеревалась оставлять здесь своего ребенка. Да-да, раз не получается покинуть замок графа по-хорошему, то отсюда надо бежать, пусть даже и тайно…

Для себя она уже наметила примерную дату, когда они с сыном покинут этот дом, так и не ставшим им родным. Пусть ребенку исполнится хотя бы лет семь, чтоб он сумел вынести нелегкий путь в Валниен. Понятно, что если они направятся по обычной дороге, то их схватят, самое позднее, через несколько дней, и, скорей всего, после этого Кристелин уже никогда не увидит сына. Значит, надо попытаться вернуться в Валниен тем же путем, каким она несколько лет назад добиралась в эту жаркую страну, по-прежнему чужую. Вряд ли кто подумает, что мать с маленьким ребенком может решиться на столь трудный и опасный путь!

Самое главное в той долгой и тяжелой дороге, по которой хотела уйти мать с сыном — высокая и широкая горная гряда. Надо постараться пересечь ее летом, когда горы сравнительно безопасны, и Кристелин не сомневалась, что они с сыном сумеют благополучно пройти этот нелегкий путь. Дариан — крепкий, здоровый, жизнерадостный ребенок, такой, о котором мечтает каждая мать. Но сейчас он вынужден расти среди каменных стен, будто в заточении, и мальчика уже начинает угнетать то непонятное положение, в котором он вынужден находиться. Вроде, он считается сыном хозяина замка, и в то же самое время парнишке постоянно дают понять, что он здесь никому не нужен. Не господин, не слуга, а нечто непонятное, и во всем доме, кроме матери, его никто больше не любит.

Ребенка надо доставить в Валниен, под защиту деда, герцога Белунг. Сама она бесконечно виновата перед своей семьей, и оттого ничего не просит для себя, но вот ее сын — это совсем другое. Умный, добрый, здоровый, красивый мальчик — он, без сомнения, станет гордостью деда. И оттого ей, Кристелин, надо сделать все, чтоб каким-то образом доставить Дариана к герцогу Белунг. Там, на Севере, в огромном дворце ее семьи, да еще и под защитой одного из влиятельнейших людей мира, ребенку не будут грозить никакие беды. На ее далекой родине сын будет в полной безопасности.

В тот год Дариану исполнилось семь лет, и им с матерью уже можно было попытаться уйти из замка. У Кристелин к тому времени все было подготовлено к побегу, но она тянула время, ждала. Чего? Всеобщего признания того, что Дариан — настоящий сын графа Д'Диаманте (чего тому, судя по всему, графу делать никак не хотелось), а лучшего времени для этого признания, чем шестилетие Кастана, было просто не придумать. Ведь вскоре после семилетия Дариана и Кастану, сыну Гарлы и графа, исполнилось шесть лет, и, по традиции рода Д'Диаманте, именно в это время должен состояться праздник, на котором сын графа впервые должен взять в руки камни Светлого Бога. Кристелин не сомневалась, что граф уже вкладывал камни в руки своего младшего сына, чтоб удостовериться, что это его ребенок. Правда, с подобной проверкой к Дариану граф не подходил — как видно, в этом случае у него сомнений не было. А может, все куда проще — граф не хотел знать ничего о своем старшем сыне… Но, что бы по этому поводу не считал граф, в этот раз ему не удастся отвертеться от испытания — все же надо соблюдать традицию, иначе его просто не поймут…