Эреб

И, конечно, этот зловещий Внутренний Круг. Чемпионы. Интересно, удалось ли Дриззелу сдернуть кого-нибудь с золотого постамента? Ник невольно ухмыльнулся. Наверное, нет, и Дриззел как следует получил по черепушке. Он по праву это заслужил.

22:21. А если еще раз попробовать? Ведь может такое быть, что запрет снова снят. Он не мог заснуть, не сделав хотя бы еще одной попытки.

Ник зажег ночник, подошел к компьютеру и включил его, чувствуя, как сжимается сердце. Не нервничай, ты, идиот.

Дважды щелкнул по красной Е. Ничего. Еще раз. Снова ничего. Недолго думая, Ник зашел в Google. Если бы он узнал об игре побольше, то наверняка бы отыскал способ снова запустить программу. Правда, первую попытку Вестник заметил, такое может произойти и на этот раз. Вторая попытка, пожалуй, уже рассердила бы его.

Все же, следуя осенившей его мысли, Ник зашел на Amazon.com. Его игра была пиратской копией, но ведь должен быть оригинал. Он ввел слово «Эреб» в поисковик и нажал Enter, в глубине души ожидая, что снова вспыхнет красная надпись, озаряя его комнату, окутанную ночной тьмой, и увещевая: «Скверная идея, Сарий. Глупая идея, если быть точным. Смертельно опасная идея».

Однако сайт Amazon предложил ему целый ряд дисков оперы «Орфей и Эвридика» в самых разных версиях. Почему? Ага, все дело в одной из арий, которая называлась «Chi mai dell'Erebo». [13] К сожалению, это открытие не продвинуло его ни на шаг вперед. Здесь не было игры под названием «Эреб». Не было даже никакого анонса этой игры. Как же тогда можно раздобыть ее копию? И у кого во всем мире имеется оригинал?

Ник рассматривал различные картины, украшавшие обложки оперных дисков. Чаще всего это были фрагменты каких-то полотен, и они что-то напоминали Нику. Лишь через пару минут он вспомнил — они напоминали ему пучеглазого церемониймейстера.

13

Хор фурий «Тот, кто в Эреб…» из оперы Кристофа Глюка «Орфей и Эвридика». — Примеч. ред.

22:57. Назад в постель — все, теперь и впрямь хватит. Если у него уже нет возможности продолжать игру, то надо хотя бы выспаться; он чувствовал себя так, словно перенес тяжелую болезнь.

Игра, которую невозможно купить. Игра, которая с тобой разговаривает. Игра, которая за тобой наблюдает, награждает тебя, угрожает тебе, дает тебе задания.

«Иногда я думаю, что она живая», — сказал тогда Колин. Он, разумеется, не кандидат на Нобелевскую премию, но наивным его тоже не назовешь. Нет, конечно, игра не была живой в прямом смысле слова. Но она была очень необычной. Очень.

Сарий лежит на полу, ЛордНик стоит над ним и ухмыляется ужасно знакомым лицом.

— Первым тут был я. Ты — всего лишь маленький засранец, — говорит он и протягивает Сарию сумку, в которой лежат головы Джеми, Эмили, Дэна и Финна. — Выбери себе одну, или хочешь вечно шляться с этой рожей эльфа?

Сарий ненавидит ЛордНика, он хочет вскочить и выхватить меч, но не может даже шевельнуться; кроме того, здесь темно, как в склепе.

— Мы можем сразиться, как тебе такая идея? — устало спрашивает он. — Мы будем сражаться за два уровня, но тебе придется меня поднять.

— За уровни? Без шансов, Сарий. Мы будем сражаться за годы. Десять лет твоей жизни, как тебе такая идея?

Сарий вдруг понимает, что он в первый раз слышит голос своего противника. Почему? И с какой стати тот говорит о десяти годах жизни, он же не всерьез, так же не получится? И все же эта мысль пугает его.

— Меня не устраивает ставка. Я не хочу.

Теперь он слышит свой голос, высокий, плаксивый.

— Ну ладно, — говорит ЛордНик и бросает сумку с головами в сторону. — Тогда ты выбываешь.

Он берет обеими руками меч, поднимает его и бьет. Удар буквально пригвождает Сария к полу, как бабочку, и тот вопит, ревет, повторяя, что не хочет умирать…

Ник проснулся от собственного стона. Сердце билось так быстро, словно он пробежал пару километров. Все вокруг окутывала тьма, будто явившаяся сюда из сна; может, он еще не проснулся?

Под руками — вот счастье-то — оказались часы. 03:24. Ник уткнулся в подушку и отдышался. В ушах все еще звучал собственный крик — оставалось надеяться, что кричал он только во сне, иначе бы наверняка перебудил весь дом. Но в квартире было по-прежнему спокойно и тихо; ни матушка, ни отец не спешили врываться к нему в комнату, чтобы посмотреть, из-за чего это их сын так убивается. Повезло.

Ник закрыл глаза и тотчас снова открыл их. Воспоминание о сне все еще тревожило его: казалось, что ЛордНик с мечом и сумкой, полной голов, уже готов возникнуть в следующем его сне.

Чтобы отвлечься, Ник решил сходить в туалет. Он пошлепал по коридору, изо всех сил стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей. Ник попытался вспомнить голос ЛордНика, но это был просто какой-то голос, который не соотносился ни с одним из его знакомых.

Почему во время игры мы не можем разговаривать? Нормально беседовать друг с другом, как в других ролевых онлайн-играх?

Ответ был как на ладони, даже в этот ночной час: потому что игроки не должны узнавать друг друга, не должны знать, с кем имеют дело в действительности. Но все ли они действительно держали язык за зубами?

Ник аккуратно нажал на смыв и, крадучись, двинулся обратно, к себе в комнату. Он уже вообще не чувствовал усталости. Ни чуточки. Можно, конечно, попытаться еще раз запустить Эреб. Если игра включится, то через пару часов он с чистой совестью пойдет в школу.

В ночной тишине шум заработавшего компьютера показался ужасно громким. Шорох винчестера и гудение кулеров наверняка могли бы разбудить родителей.

Он нажал мышкой на красную Е, с одной стороны, не ожидая ничего особенного, с другой — надеясь на лучшее. В следующую секунду Ник с невероятным удивлением увидел, что мир Эреба и в самом деле снова открылся.

Сарий уже не отдыхает в комнате постоялого двора, а стоит посреди леса. Почти как в начале игры, когда он еще был Безымянным. Вокруг высоченные деревья, Сарий в полном одиночестве. В воздухе разливается странная музыка, какое-то жужжание, как будто предвещающее скорую беду.

Между стволами вьется узкая тропа, исчезая где-то в темноте чащи. Сарию недолго приходится бежать по ней; вскоре тьма заканчивается, и он оказывается на поляне.

С первого взгляда ясно, что это такое. Это кладбище, окруженное высокой железной оградой. В лунном сиянии ярко светятся надгробные камни; некоторые покосились, некоторые обвиты плющом. Такое ощущение, что они его ждут.

Сарий выходит на поляну, хотя ему страшно хочется повернуть назад. Над головой раздается совиное уханье, одновременно с этим меняется музыка — женский голос затягивает какую-то тоскливую песню без слов.