Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая

Ермак действительно решил провести чистку «Авгиевых конюшен» Санкт-Петербурга в виде ночлежек в доходных домах на Сенной, Апрашке и Лиговке. Через регента добился подчинения себе на время операции полков Кавказской гренадерской дивизии, а через генерала Рыдзеевского — заведующего полицией и командующего Отдельным корпусом жандармов всех полицейских и жандармов Санкт-Петербурга. Регент от себя ещё подарок пообещал прислать в виде роты броневых автомобилей. Так что шухер для столичных воров ожидался не шуточный.

И он уже начался. Один из осведомителей сообщил, что на квартире у Графа собирались Иваны и известные паханы. После того, как они разошлись, по Сенному рынку и «Вяземской лавре» разнёсся слух, что всем авторитетным ворам лучше на время покинуть столицу, которая к полудню станет для них очень неуютной. А дальше, какие только слухи не пошли, но вот то, что со стоянок извозчиков начали стремительно исчезать пролётки, которые работали на воров, стало фактом. И уезжали они не пустыми, а с пассажирами, в которых можно было узнать местных, известных, криминальных авторитетов. Об этом Бурову поведал его напарник.

Буров вновь осмотрел площадь с торговыми рядами и глубоко вздохнул, ощущая непередаваемый аромат таких мест. Точно также пахло и на Хитровке, где он вырос, причём его отцом был известный медвежатник Федор Буров по кличке Бурый. Отец много успел передать сыну из своего мастерства, пока не был зарезан и не в пьяной драке, а убит своим подельником по кличке Полтора Ивана, который не захотел делиться украденными ими совместно ювелирными украшениями из несгораемого шкафа одного из московских ювелирных магазинов.

Обставил он убийство так хитро, что когда Буров младший попытался обвинить в этом Полтора Ивана на сходке воров, тот легко отбрехался. А после сходки пообещал юного Бурова отправить вслед за отцом. Пришлось бежать из Москвы. И лучшим укрытием для него стала служба в армии, куда поступил вольноопределяющимся, так как за его плечами было четырехклассное городское училище. Отец не только воровским умениям учил, но и потратился на его образование. А через два года службы попал двадцатитрёхлетний Пётр по воле случая в Дворцовую полицию. И дальше была служба с Ермаком по охране цесаревича, а потом операция в Лондоне, и, как результат — бывший сын вора-медвежатника стал потомственным дворянином и владельцем весьма доходного имения рядом со столицей.

Буров вновь осмотрел пространство перед собой, фиксируя своё внимание на лицах. Фото доверенных людей Графа он сегодня досконально изучил.

«Есть, — подумал агент, увидев молодого человека, одетого по последней петербургской моде с тростью в руке. — Антон Павлович Смородинов по кличке Шмель. Талантливый вор-карманник. Работает по крупным карасям* с пухлыми лопатниками** и шмелями** в театрах, музеях, ювелирных салонах и магазинах. Отсюда и кличку такую получил. Говорят, просто мастерски избавляет жертву от толстого бумажника. Ходит слух, что однажды Шмель на ходу достал у одного солидного на вид клиента табакерку, убедившись, что она недорогая, нюхнул табаку и вернул табакерку назад, а хозяин этого даже не заметил».

* солидный и богатый мужчина.

** портмоне и бумажник набитый деньгами.

Буров скосился на своего напарника и кивнул глазами на вора-карманника, который садился в конный экипаж, стоящий недалеко от них.

— Вижу. К Ваньке-Разбойнику в пролётку сел. Тяжело следить будет, Ваше благородие, — тихо произнёс филёр.

— Почему, Иван Архипович? — также тихо спросил Буров у напарника по слежке.

— У Ваньки в поднимающемся верхе пролётки специальные отверстия, скрытые с зеркалами сделаны, чтобы пассажир имел возможность наблюдать едет сзади кто или нет. Его экипажем воры, как правило, пользуются, чтобы проверить, следят за ними или нет. Ну, да ничего, в зависимости от того, как он покинет квартал и куда поедет, передадим его следующим филёрам, а сами подстрахуем, — произнёс полицейский и тронул нашу пролётку, направляя её вслед начавшего движение экипажа с курьером или посланником Графа к Рогозе.

По поводу других филёров дело обстояло следующим образом. Дом, где была квартира Графа, по периметру Сенной площади сторожило двенадцать экипажей филёров, а ещё сорок четыре были расставлены на всех перекрёстках в квартале и дальше на возможных путях следованиякурьера.

Откуда такое количество экипажей, спросите вы. Из императорских конюшен выбрали всё, что можно было бы использовать без подозрений, все экипажи Сыскной части и Охранного отделения столицы. Такой сети наружного наблюдения, где кроме экипажей были задействованы и представители конно-полицейской стражи для осуществления связи между наблюдателями, столица, да и любой другой город мира не видел ещё никогда.

В операции «Перехват» было задействовано пятьдесят шесть экипажей филёров и сто пятьдесят конных полицейских. Ермак, Кошко, начальники филёровских отрядов полиции и охранного отделения, вместе с командиром конно-полицейской стражи просидели большую часть ночи и всё утро над картой Санкт-Петербурга, составляя схемы расположения наблюдателей, уточняя количество участников операции, порядок их взаимодействия и связи.

«Да, голубчик, ты даже не представляешь, какие силы брошены на слежку за тобой», — подумал Буров, посмотрев вслед коляски со Шмелём.

Проехав мимо экипажа с Зарянским, Буров обменялся с ним взглядами. Их пролётка оставалась на месте для дальнейшего наблюдения. Шмель мог быть тем, кого Граф послал к Рогозе, а мог и не быть. Таких, как Смородинов у авторитета было пять доверенных человек, о которых знал Кошко, и всех их надо было отследить.

* * *

Толя Смородинов по кличке Шмель ехал в пролётке, периодически поглядывая в зеркала, которые открыл и установил в определённом положении на боковых поверхностях открытого верха экипажа.

Доехав до середины Спасского переулка, увидел, как им вслед с Большой Садовой свернул ещё один экипаж. Изображение дёргалось и тряслось из-за неровности дороги, поэтом лица извозчика и пассажира Шмель не мог рассмотреть. Да и далеко было до пролётки то ли преследователей, то ли попутчиков.

— Есть кто, али нет? — не поворачивая головы, спросил Ванька-разбойник, получивший это прозвище за свой звероватый вид.

Да и слухи ходили в определённых кругах, что не все пассажиры этого извозчика доезжали до места назначения, бесследно пропадая по дороге.

— Одна пролётка, но не пойму кто. Больно конь хорош для филёров. У них таких и не было никогда. Да и экипаж дорогой, почти новый. Но всё равно ты меня, Иван, до Казанского собора довези, а дальше я сам, — произнёс вор и ещё раз посмотрел в зеркало.

— Как скажешь, Шмель. Наше дело маленькое, — извозчик хлестнул коня по бокам вожжами, подгоняя того.

Когда пролётка свернула с Невского проспекта на Казанскую улицу, Шмель увидел, что следовавший за ними экипаж с одним пассажиром проехал по проспекту дальше. Несколько расслабившись, курьер с малявой распрощался с Ванькой-Разбойником у Казанского собора, сунув тому трояк, хотя цена поездки не превышала гривенника.