Эрминиды
Шрифт:
***
А вот для леди Эрлинг всё оказалось гораздо сложнее. Лорд-вампир Мюнхес сконфуженно опустил глаза, увидев, в каком коротком халатике хозяйка разгуливает по дому. Мелисента собиралась выйти в сад, чтобы срезать цветов в комнату мужа, а заодно пробежаться босиком по росе, но при виде вампира настороженно замерла на месте.
— Доброе утро, миледи, — сказал Мюнхес. И неловко кашлянул, стараясь скрыть смущение. — Хотя, наверное, не такое уж и доброе…
Через четверть часа вампир излечился от ран и ожогов, а леди Эрлинг была осведомлена о произошедшем накануне. И о решении мужа.
— Отправляйтесь в замок Элизобарра, — сказала Мелисента нейтральным тоном. Её лицо оставалось совершенно бесстрастным. — Это защищённая крепость, которая снабжена несколькими зашифрованными каналами связи. Сообщите о
— Хорошо, миледи, — учтиво поклонился лорд-вампир Эрминиду второй ветви. — А… вы?
— А я останусь здесь, — задумчиво ответила она. — Подожду, может быть… «Северин вернётся», — подумала Мелисента, но вслух сказала: — …что-нибудь прояснится.
***
Они успели. Еле-еле, князь Элизобарра держался на одном упрямстве: нападающие создавали огненное кольцо как днём, так и ночью, целенаправленно истощая естественный магический фон. А ещё вампиры были на чужой земле… Но чего-чего, а упрямства Владу было не занимать. Дневные атаки людей продолжали отбивать. Хотя ночные контратаки вампиров давно прекратились: носферату были слишком истощены. Те немногие, кого им удавалось захватить в первые удачные вылазки, оказались недостаточной пищей для нуждающихся в регенерации и восстановлении быстро расходующихся сил вампиров.
Лорд Эрлинг привёл не только троллей и гномов. С ним были ещё и полчища низших вампиров, которых на помпезное торжество не пригласили. На фоне всей этой пёстрой компании красивый, как картинка, белокурый сид, неизменно державшийся поблизости от Северина и прикрывавший ему спину, даже не особенно выделялся. Между прочим, если кто спрашивал, он невозмутимо называл себя троллем. Читай на Книгоед.нет
Первый удар приняли на себя малочувствительные к магии подчинённые Глыбы. Лорд Эрлинг, разумеется, позаботился об их дополнительной защите от враждебных заклинаний, а потому тролли пёрли на магов, как бесчувственные скалы. Помимо того, что это отнимало много магических сил, ещё и просто нервировало.
Гномы, виртуозно подрубавшие колени что лошадям, что людям, занимались, в основном, стрелками и небольшим количеством вампироненавистников-ксенофобов, присоединившихся к атакующим из классовой солидарности.
Лорд Эрдинг был сразу везде. Он атаковал, когда надо было оттянуть внимание на себя, он зачаровывал щит-зеркала, которыми прикрывались гномы и вампиры, он, в конце концов, шёл напролом, раздавая мечом удары направо и налево, доказывая, что заявление князя о том, что «Эрлинг фехтует как баба», мягко говоря, не вполне соответствует истине. Так, например, Северин всадил клинок в грудь колдуна-архимага в следующую секунду после того, как тот обрушил на это исчадие преисподней с обезображенным шрамом лицом такую прорву энергии, что, впитавший её через энергетический купол маг полностью восстановил ментальные силы. Это заклинание специфической магии вампиров и принадлежало авторству князя Эйзенхиэля — большинство людей вообще не знали, что такой купол возможен.
Вырвав посох из ещё тёплой руки, лорд Эрлинг ринулся вперёд. Он был человеком, а потому небрежно рвал паутину серебра и лишь отрывисто ругался, когда его окатывали святой водой. Маги, отчётливо различавшие нагло выставленную напоказ ауру лорда-вампира, от такой неуязвимости приходили в ужас. Нарастала паника. Из уст в уста передавалась сплетня о безбожных экспериментах, которыми, «как все знают», баловался князь Эйзенхиэль. И вот, судя по всему, что за мутанта он вывел…
Маги дрогнули. Но задолго до того, как они побежали, Северин вышиб дверь особняка, в котором прятались его соклановцы. В одной руке он сжимал свой меч, в другой — посох покойного архимага. Окинув вампиров угрюмым взглядом, обнаружил, что всё ещё хуже, чем он предполагал.
— Выходите, — прохрипел человек, кивая на дверь, к которой уже подтягивали ящики с родовой землёй и бурдюки с кровью.
Глава клана с трудом поднялся на ноги. Он весело скалился.
— Отрон, ты когда-нибудь научишься делать то, что тебе говорят?
— Ты до этого благого времени не доживёшь, — сухо заявил Северин, развернулся и вышел, предоставив князю самостоятельно заботиться о себе. Влад остался ему за это благодарен. Он был очень слаб, но даже представить, как человек тащит князя на плече, было унизительно. Впрочем, скорость
регенерации у высших вампиров достойна удивления, и, осушив один из бурдюков почти целиком, глава клана значительно приободрился.***
Проводив Мюнхеса, Мелисента переоделась и отправилась завтракать. Намазала хлеб маслом, заварила чай. Поставила на столь две чашки и наполнила их благородным напитком с ароматом бергамота. Отпила из одной и недоумённо поглядела на другую. Привычка — вторая натура. Бутербродов тоже оказалось в два раза больше, чем она могла съесть.
День, не задавшийся с самого утра, протекал не лучше: леди Эрлинг бродила по замку и не знала, куда себя деть. Разумеется, она переживала за брата. Мелисента привыкла считать его сильным, диким и непобедимым. То, что Влад мог попасть в элементарную ловушку, просто не укладывалось у неё в голове. Но мысли о муже сжимали горло страхом. И это… раздражало.
— Что за чушь! — бормотала девушка, отбрасывая от себя книгу, на которой невозможно было сосредоточиться. — Он ведь уже дрался с колдунами. Тогда ведь я не беспокоилась!
И тут же возразила сама себе: «Потому что там были только колдуны. И не так уж много».
Ноги принесли её в лабораторию. Раскрытые книги, журнал наблюдений, оборванный на середине строки, реактивы, небрежно брошенный на спинку стула халат — казалось, Северин вышел всего на минуту. Мелисента выбежала прочь.
«Его ведь не зря называют Убийцей Магов, верно?» — говорила она себе. И тут же некстати вспоминала, какое потерянное, несчастное лицо бывало у мужа во время ссор. «Тоже мне, хладнокровный убийца! Его можно смертельно ранить парой неосторожных слов!»
За обедом стол снова оказался накрыт на двоих. Леди Эрлинг была не в настроении готовить сама и воспользовалась кулинарным заклинанием. Теперь она вяло ковыряла вилкой в своей тарелке, разглядывая ту, что предназначалась для Северина: совсем чуть-чуть гарнира, зато много соуса. Как он любит. У Мелисенты вдруг пропал аппетит.
Чтобы отвлечься, вечером она оправилась в оперу, даже не удосужившись уточнить, что там сегодня ставят. А давали «Волшебную флейту». Леди Эрлинг невидящими глазами смотрела на сцену и вместо так нравившейся ей партии слышала экспромт, который Северин когда-то написал для неё, вспоминала его застенчиво опущенные глаза и уверенно перебирающие клавиши флейты пальцы… Мелисента вернулась домой задолго до конца представления. Вяло поужинала. Поднялась в спальню, с полчаса лежала в кровати, пока не почувствовала, что замерзает. Подчиняясь иррациональному порыву, перебралась в комнату мужа, залезла под одеяло. Подушка сохранила его запах. Леди Эрлинг долго лежала в темноте, вспоминая их «первую брачную ночь», донельзя смущённого молодого человека, разбившего каминные часы и уснувшего в кресле… Мелисента не призналась бы в этом даже самой себе, но на момент вступления в брак княжна Элизобарра была столь же одинока, как и угрюмый маг, и ничуть не меньше нуждалась в ласке и утешении.
У Мелисенты не было близких подруг, камеристок или компаньонок. Пока был жив Эйзенхиэль, в этом не было необходимости. После его смерти, последовавшей за кончиной большинства её деревенских приятельниц, девочке долго было не до новых знакомств. Да и Влад был настроен ещё более решительно, чем отец: он не доверял не только людям, но и вампирам, а потому не подпускал к сестре вообще никого, кроме Генриха. Старик Зальц, конечно, всегда был добр к ней, но дочь князя Эйзенхиэля навсегда останется для него той маленькой леди, что возилась в розарии и лазала по деревьям в западной части сада. А Мелисента выросла. И в связи с этим потеряла брата, так фанатично заботившегося о ней и защищавшего не только от внешнего мира, но в первую очередь от себя самого. Ей хотелось простого человеческого тепла, не обременённых сложными переживаниями отношений, простых радостей. И Северин дал ей это с лихвой. Молодой учёный был внимателен, даже проницателен, за всё время их совместной жизни не сделал ни одного по-настоящему неверного шага. Иногда Мелисенту это даже злило. Немного. Например, ей нравилось сидеть у мужа на коленях, склонив голову к нему на грудь, чувствовать безопасный уют его объятий. Рука Северина ни разу не соскользнула ниже талии, ни одно его прикосновение не могло быть истолковано как фривольное, хотя леди Эрлинг прекрасно слышала, насколько учащённо бьётся при этом его сердце.