Эрминиды

— Я сейчас верну назад, — сказал мальчик, подбирая с пола оружие.

— Не надо, — перебил его Эйзенхиэль, с отвращением глядя на ни в чём не повинное лезвие. — Оставь её себе. Скажи мне лучше, ты как это сделал?

— Преобразовал структуру кристаллической решётки.

— Это я понял. Каким методом?

— А их что, несколько? — заинтересовался мальчик.

— Ты удивишься, — прошипел вампир, безуспешно пытаясь унять боль в руке. — Ты где этому научился?

— Читал в книге, — Северин вдруг вспомнил, какому подвергся наказанию, когда мать застала его за чтением принадлежавших ей фолиантов, и помрачнел.

— В какой? — спросил вампир, из последних сил пытавшийся сохранять хладнокровие.

— Я не знаю, — признался мальчик. — Я открыл её наугад, прочитал несколько глав из середины… а на обложку посмотреть не успел.

— То есть, не успел? — от удивления Эйзенхиэль даже о боли забыл.

— Меня поймал библиотекарь…

— Ты что, хочешь сказать, с тобой никто специально не занимался магией? — это показалось главе клана Вампиров настолько диким, что он уставился на Северина, как будто тот был не мальчиком, а единорогом.

— Мама… — слова выходили из него медленно, будто нехотя, — говорила, что я всего лишь человек, и… учить меня чему-либо бессмысленно… потому что… — мальчик вскинул глаза на вампира и твёрдо закончил: — потому что я всё равно скоро умру.

— Ладно, — сжал зубы Эйзенхиэль не то от боли в руке, не то по другой какой-то причине. — На досуге я сам тобой займусь. А формулу-то хоть написать сможешь?

Северин немедленно начертал в воздухе требуемое.

— М-м-м… а про сферы свои ты тоже там вычитал?

Мальчик кивнул.

— Тогда я знаю, что тебе попалось, — задумчиво сказал белокурый вампир. Вариант был всего один, но факт, что ребёнок не только смог разобраться в таком заумном наукоёмком труде, но и использовать его на практике, поверг главу клана в некоторое замешательство.

— Хорошо, — сказал он, справившись, наконец, немного с болью в руке, — давай посмотрим, что там у тебя с крышей…

— Всего-то, — прошипел Эйзенхиэль, заглянув в комнату. — Пара балок рассохлось. — он всё ещё потирал руку, а пятна влаги стали исходить паром просто от его взгляда. — Преобразование кристаллов Гаарсена он запросто делает, а влагу в бревно загнать не в состоянии, — раздражённо бормотал себе под нос вампир.

Северин, и в самом деле бывший полным невеждой в бытовой магии, молчал, стараясь слиться с тенью. Но потом всё-таки тихо спросил:

— Эйзенхиэль?

— Что? — огрызнулся князь несколько более резко, чем ему самому того хотелось.

— А… вы всё-всё умеете делать? С помощью магии?

— Какие-то вещи проще сделать без неё. Но в целом… почему ты спрашиваешь?

— Поэтому вы путешествуете без слуг? И в доме их нет…

Князь Элизобарра вздохнул.

— Мужчина должен уметь самостоятельно позаботиться о себе и о тех, кто от него зависит, — назидательно сказал он. — От меня зависит целый клан. Вешать себе на шею ещё и слуг я не имею ни малейшего желания. Думай потом, где их разместить, как накормить, во что одеть… болеют постоянно, влипают во всякие дурацкие истории… Кстати, чтобы завтра же ты пошёл на кухню и все кулинарные заклинания переписал, слышишь? В следующий раз сам будешь готовить.

Северин согласно кивнул, жадно наблюдая за пальцами вампира, небрежно плетущими бытовую магию.

— Всё, — сказал Эйзенхиэль, закончив приводить его комнату в порядок. — Теперь ложись.

Мальчик послушно разделся и залез под одеяло. Князь наклонился над ним и строго сказал:

— А теперь спи.

Уже знакомая тяжесть вновь навалилась на Северина, глаза слиплись, будто в них брызнули тёплым молоком. Очень скоро его веки перестали вздрагивать, а дыхание сделалось тихим и ровным. Эйзенхиэль задумчиво смотрел на спящего маленького лорда и думал, что предоставлявшиеся ему отчёты по поводу этого мальчика, кажется, были достаточно верны: ребёнок определённо имел сильную склонность к магии. И, кажется, обладал незаурядным интеллектом. Не испортить бы только…

Эйзенхиэль протянул руку и убрал прядку со лба самого младшего из членов своего клана. Мальчик не проснулся, но вздрогнул, сжался в комочек и спрятал лицо в сгибе руки, будто ожидая удара. Маг нахмурился. Маленького лорда окружало плотное облако страха. И прошло довольно много времени, прежде чем князь Элизобарра понял: Северин боялся вовсе не его. Вернее, не его лично. Просто Эйзенхиэль, как и любой вампир, издавал, хоть и едва уловимый для грубых человеческих ноздрей, но зато очень характерный запах. В бессознательном состоянии мальчик просто принял главу клана за свою мать.

Тяжело вздохнув, вампир присел на кровать рядом с ребёнком. И стал осторожно, чтобы ненароком не задеть чего-нибудь лишнего, освобождать его подсознание от страха перед вампирами. Конечно, при таком подходе затаённая неприязнь всё-таки оставалась, однако самые густые слои ужаса князь Элизобарра успешно удалял. Когда он закончил, спать ему оставалось меньше двух часов.

2. Посеяв ветер, пожнёшь бурю

Этьен Боссетто встретил своего самого уважаемого клиента если и не с распростёртыми объятиями (фамильярности вампир не любил), то со всей торжественностью и радушием, на которую только был способен.

— Светлейший князь! — возопил известный кутюрье. — Какое счастье снова видеть вас лично! Нам сообщили о вашем приезде ещё третьего дня, и с тех пор я…

— Да-да, Этьен, я тоже очень рад, — перебил его Эйзенхиэль. Он совершенно не выспался, а потому был немного не в духе. Северин же, напротив, спал на удивление хорошо, и вообще пребывал с утра в приподнятом настроении, а потому оглядывался кругом с естественным детским любопытством.

Примерив приготовленный для него костюм, князь Элизобарра сухо сказал, глядя на свою магическую голограмму:

— Очень хорошо.

Лицо портного немедленно вытянулось. Глава клана Вампиров был не только самым прибыльным его клиентом, не просто высокопоставленным (у Босетто одевалась вся королевская семья, а также вся уважающая себя аристократия), он был самым любимым и почитаемым. И для того имелась веская причина: князь Элизобарра был тонким ценителем искусства мастера. А потому именно его заказы Босетто выполнял лично, цинично препоручая королевскую чету армии подмастерьев. Похвала Эйзенхиэля Элизобарры ценилась Этьеном даже больше его золота, так что теперь сдержанный тон заказчика поверг кутюрье в глубокое отчаянье. Заметив это, вампир добавил:

— Вы как всегда оказались на высоте, Этьен. Однако я в этом и не сомневался. Но сегодня вам предстоит сделать для меня ещё кое-что…

— Чем могу служить? — приободрился южанин, очень быстро умевший переходить от скорби к воодушевлению.

Князь Элизобарра указал ему на Северина.

— Видите это юное существо? Сегодня вечером мы с ним идём к герцогу Кею. И он должен выглядеть, как мой собственный сын.

Этьен Босетто посерел при воспоминании о тех чудовищных временах, когда ему приходилось удовлетворять капризы избалованного Влада Элизобарры.