Эрос

Софи не очень-то склонна к задушевным беседам. Присутствие сводной сестры обременяет и сковывает ее. И только то обстоятельство, что Биргит – адвокат, останавливает Софи от разрыва отношений, ведь кто знает, может, ей когда-нибудь снова понадобится помощь юриста.

– Я тебя не понимаю, – хмурит брови Биргит.

– А тебе и не нужно понимать все.

– На какие шиши вы сейчас живете, а?

В этот момент на весь пляж гремит голос Генри:

– Восемьдесят и туз, четыре червы плюс портной на тридцать – гоните каждый по сорок пфеннигов!

– У тебя что, еще и этот на шее?

– Он виртуозно играет в карты.

– Ну, знаешь, это уже не смешно!

Последняя фраза Биргит доносится до Генри:

– Что, опять интригуем, госпожа адвокат?

– Заткни варежку!

– У тебя что, месячные? Или уже климакс?

– Прекрати, Генри!

С каждой минутой ситуация становится для Софи все более тягостной.

– Принеси-ка нам пива из киоска, а?

– Топай за своим пивом сама!

– Я схожу за пивом, – вступает в словесную перепалку Мартин.

– Ах! Истинный рыцарь! Само благородство! – кривляется Генри вслед уходящему Мартину, затем снова поворачивается к Биргит: – А ты чего здесь, собственно, забыла?

– Уйди, от тебя несет перегаром.

– Что, тоже хочется? – Он приближает свои губы к губам Биргит. – Хочется, да не получится! – ржет он, довольный своей удачной, на его взгляд, шуткой. Потом заявляет, что пойдет искупнется.

Выходки Генри снова сближают сестер. Биргит складывает руки лодочкой и благодарит небеса за то, что вышла из рядов Союза. Она прежде всего адвокат и выглядит гораздо солиднее, находясь в стороне от этой толпы, которую ей, возможно, когда-нибудь придется защищать.

– Да ты состояла в организации, как мертвая душа. Всегда была пассивным членом, рабой своих убеждений.

Софи тут же жалеет, что у нее вырвались эти слова. Ведь по большому счету она совершенно не вправе упрекать Биргит, по крайней мере, в том, что касается их частных дел. Биргит постоянно поддерживала Софи, не раз предлагала ей денег – просто так. Однажды Софи даже приняла помощь Биргит, правда, сделала это скрепя сердце, но выбора у нее не было.

Женщины прогуливаются по берегу озера. Софи хочет поделиться с подругой важной информацией и осторожно интересуется у нее как у юриста, подпадает ли их секретный разговор под профессиональное неразглашение тайны?

– Дурочка, что ли? Естественно!

Софи шепотом рассказывает Биргит, что двое ее друзей ограбили оружейный магазин.

– Тот самый, которым владеет дядя Карин?

– Не важно какой. Они взяли двадцать боевых пистолетов «Вальтер» и боеприпасы к ним.

– Ну и?…

– Вся эта музыка находится в моей квартире.

– Что?! Ты совсем чокнутая?!

– Не называй меня, пожалуйста, чокнутой!

В Софи просыпается комплекс неполноценности, который обычно проявляется у нее в обществе Биргит, и разговор грозит оборваться на этой фразе. Биргит просит прощения за резкость, потому что ей любопытно узнать, что дальше.

– Олаф струсил сам раздавать оружие или продавать его, поэтому явился к Генри и предложил ему сделку пятьдесят на пятьдесят. Генри положил мешок в подвал, в мою кладовку, и начал торговлю. По триста марок штука. Семь или восемь стволов уже ушли.

– Софи!

– Генри даже не спросил моего согласия. Я обнаружила мешок совершенно случайно и потребовала от него объяснений. Сказала; «Немедленно забирай это безобразие и выметайся из моей квартиры!» А он: «Куда же я все это дену? За три недели распродам все, и у нас будут бабки на отпуск. Поедем в Испанию!»

– Софи!

– Не надо напоминать мне, как меня зовут. Скажи лучше, что мне делать.

Биргит задумывается. И не просто делает вид, а на самом деле ищет какое-то решение. Но это очень нелегко.

– Если ты придешь в полицию с повинной, тогда, возможно, отделаешься сравнительно легко…

– Этого сделать я не могу.

Лучшего решения Биргит предложить не может. Начинает смеркаться, и купальщики возвращаются в город.

Магнитофонные записи

Когда фон Брюккен нажимал на клавиши магнитофона, у меня по коже бежали мурашки, потому что аудиозаписи делали образ Софи слишком конкретным, слишком осязаемым. Я не ожидал, что у нее окажется такой низкий и приятный голос. Наша с фон Брюккеном деятельность вдруг приобрела оттенок неприличия, даже скабрезности – собственно, такую окраску она имела уже давно, просто сейчас я впервые осознал это так остро. Успокаивала меня лишь мысль о том, что результатом нашей работы станет художественный роман, и это само по себе сгладит все этические шероховатости. До этого момента иногда казалось, что фон Брюккен потчует меня вымыслом, но когда он включил акустическое сопровождение, я вдруг отчетливо ощутил вею реальность произошедших когда-то событий. У меня неприятно засосало в желудке, и я понял, почему в древности считалось, что душа находится именно там.

– Слушайте внимательно! Это очень волнующий момент. Софи и Генри спорят. – Фон Брюккен нажал на кнопку «пуск».

Запись от 10 сентября 1967 года, вечер, квартира на Мерингдамм

Софи.Почему эти опасные игрушки должны храниться именно здесь? Нельзя ли их куда-нибудь убрать?

Генри.И куда же ты предлагаешь? Под кустик в зоопарке, что ли?

– Вы слышите, запись довольно плохого качества. Голоса различаются с трудом и, кроме того, искажены. Я спросил у техника, в чем причина? Сначала он не мог найти подходящего объяснения, но в конце концов его осенило:

– Наложение частот? Может быть, в квартире прослушивался телефон?

– Да, но как же…

– Я думаю, что здесь постарался кто-то еще. Не только мы. Этим скорее всего и объясняются помехи.

Александр фон Брюккен залился странным, безудержным, диковатым смехом.

– Вы поняли? Вы хотя бы отчасти представляете себе, насколько все это волновало и расстраивало меня? И снова я задаю вам тот же самый вопрос: как бы вы поступили на моем месте?

Он признался, что чувствовал себя тогда звонарем парижского собора Нотр-Дам, который глядит, как затягивают петлю на шее его любимой Эсмеральды.

– Я должен был дать ей шанс выпутаться из этой опасной истории! Я играл роль того самого кинолюбителя, который снимает фильм о животных и вовсе не собирается вмешиваться в их жизнь. Приводя этот пример, я не хочу никого оскорблять или выделять свою персону. Итак, человек с кинокамерой обязался лишь наблюдать, и пусть все события идут своим чередом. Но в тот момент я стоял перед выбором. Какое решение предложили бы вы? Ситуация стала развиваться непредвиденно быстро. Генри продавал краденое оружие просто так, первому встречному, до кого случайно дошли слухи о такой возможности. Жадный маленький идиот. Естественно, вскоре он нарвался на провокатора. Ясно как день: в полицейском государстве необходимо соблюдать осторожность. Но где там! Уже на следующий вечер в квартиру Софи явился некий молодой человек. Генри спросил, есть ли у того бабки, затем они спустились в подвал. Генри стал искать мешок среди старого домашнего хлама, но мешка и след простыл.