Эротические истории пенджабских вдов

— Она чудесная, биби Манджит, — с чувством произнесла Никки. — Совсем как у Суниты.

Манджит состроила рожицу. Ее щеки порозовели от смущения.

— Пожалуйста, не надо так говорить. Маму моя родинка очень беспокоила. Она говорила, что это плохая примета и я никогда никого не найду.

— У твоей матери и без того было много причин для беспокойства, если ты могла думать только о том, как бы переспать с мужчиной, — заявила Тарампал.

— А тебе совсем не обязательно нас слушать, — отбрила ее Арвиндер. — Будь ты действительно сосредоточена на учебе, не обращала бы на нас внимания.

Тарампал побагровела. Трудно было понять, сконфузилась она или разозлилась.

— Понятно, что ваша мама ошибалась, — заметила Никки. — Вы нашла себе мужа.

— Да, но ведь не удержала, верно?

Остальные вдовы переглянулись.

— Ладно, Манджит, — твердо ответила Арвиндер. — Я же говорила, тебе не стоит так рассуждать.

— Почему же? — спросила Манджит. Ее глаза наполнились слезами.

— Что бы ни случилось, я уверена: вы не виноваты в смерти мужа, — сказала Никки.

Манджит усмехнулась.

— Муж не умер. Живехонек, здоровехонек. Он сбежал с медсестрой, которая ухаживала за ним после сердечного приступа.

— Ой, — воскликнула девушка. Бедная Манджит! Только теперь Никки поняла, что имела в виду Шина, говоря про «образ вдовы». Манджит одевалась как вдова, потому что ко вдовам больше почтения, чем к разведенным. — Мне очень жаль, — добавила она.

— Обычно все так и говорят, — ответила Манджит. — Извиняются передо мной. Хотя ни в чем не виноваты. Это он виноват.

— Вот именно! Он и эта блудливая медичка, — подтвердила Арвиндер. — А не ты.

Манджит покачала головой и утерла нос.

— Если бы я могла прожить жизнь заново, то брала бы пример с Суниты, — проговорила она. — Она знает, чего хочет. И та медсестра тоже. Она знала, чего хочет, и не стала себе отказывать.

— Ох, — подала голос Притам, вытирая уголки глаз дупаттой. — Какая трагедия.

— Хватит причитать, — шикнула на нее Шина. — Никки, скажи что-нибудь.

Никки растерялась. Женщины выжидающе смотрели на нее. Девушка вспомнила подробности рассказанной Манджит истории и представила себе Суниту, которая лежит на крыше, мечтая о будущем.

— Мне кажется, рассказ биби Манджит как раз и подчеркивает разницу между смелостью и вседозволенностью, — промолвила она. Шина быстро перевела последнее слово на пенджабский. — Я думаю, что смелость Суниты достойна восхищения, но уводить чужого мужа — некрасиво и жестоко.

— Ты тоже смелая, Манджит, — добавила Шина. — Иначе не поведала бы нам эту историю.

— Я боюсь рассказывать людям, что он натворил, — возразила Манджит. — Разве это не трусость? Я врала, что он умер во время поездки в Индию, чтобы мне не задавали вопросов. Даже уехала ненадолго к старшему сыну в Канаду, чтобы знакомые думали, будто я совершаю погребальную церемонию.

— Когда это случилось? — спросила Никки.

— Минувшим летом.

— Значит, совсем недавно.

— Как сказать. Они уже купили дом. Эта медичка тоже приехала в Англию из индийской деревни, но она из другого поколения, Никки. Такие девицы еще до свадьбы умеют дать мужчине все, чего он хочет.

— В мое время девушка узнавала обо всем от замужних сестер и кузин, — заявила Арвиндер.

Никки живо представила эту картину: молоденькая зардевшаяся Арвиндер в окружении хихикающих родственниц в сари, по очереди изрекающих мудрые наставления. Ей даже сделалось завидно. Она не могла и вообразить, что будет вот так же секретничать с Минди перед ее свадьбой.

— Как мило, — ответила девушка. — Вы давали друг другу советы.

— И очень полезные, — вставила Притам. — Например, моя кузина Дилджит сказала: «Возьми топленое масло гхи и смажь все внутри».

— Это я тебе велела, — поправила ее Арвиндер. — Старинный способ.

Шина расхохоталась.

— Посмотрите на Никки! — воскликнула она. Выходит, Никки не удалось утаить постыдные мысли. Она представила, как мама бросает кусок масла на дно разогретой тавы^[19] и оно мгновенно тает. Теперь гхи будет ассоциироваться у нее с совсем другими вещами.

— Точно, это была ты! — вспомнила Притам. — А Дилджит велела мне быть осторожнее и всегда стараться стащить тайком от свекрови немного масла во время приготовления. Ведь было бы непросто пронести в спальню большие банки с топленым маслом так, чтобы остальные члены семьи не заметили.

— Разве вы не покупаете гхи в таких маленьких пластиковых контейнерах? — спросила Никки.

— В «Костко» его продают в больших стеклянных банках, — возразила Притам. — Зачем бросать деньги на ветер, покупая крохотные контейнеры?

— А мне посоветовали, как ублажить мужа, если ему приспичит, когда у меня месячные, — сказала Манджит. — Пусть сунет его тебе под мышку, а потом делай вот так, — и женщина принялась равномерно подергивать плечом.

— Но ты ведь так не делала! — воскликнула Шина.

— Делала, — ответила Манджит. — Ему понравилось. Сказал, что подмышка по ощущениям похожа на мое интимное место — такая же волосатая и теплая.

Никки в жизни так не старалась сохранить невозмутимое выражение лица. Она переглянулась с Шиной, зажавшей рот ладонями. Сквозь ее пальцы прорывались хрюкающие смешки.

— Многие женщины до первой брачной ночи даже не знали, чего от них ждут, — заметила Притам. — К счастью, я не из их числа, но можете себе вообразить мое удивление?

— Тебе повезло с матерью, — кивнула Арвиндер. — Я сообщила тебе все, что нужно было знать.

— В самом деле? — спросила Никки. — Вы очень прогрессивная.

Арвиндер, судя по всему, было хорошо за восемьдесят. Никки и представить себе не могла, чтобы кто-нибудь из маминых ровесниц рассказывал дочерям про тычинки и пестики. Она опять недооценила Арвиндер, да и Манджит тоже, с ее творческим подходом к альтернативным методам ублажения мужа.

— Ну, я решила, что это важно, — ответила Арвиндер. — Видит бог, я не знала, что такое настоящее удовольствие, пока мне не подарили электромассажер для плеч. Он отлично снимает напряжение в самых разных местах, скажу я вам.

Все весело рассмеялись. Никки хотела напомнить ученицам, чтобы не шумели, но, взглянув на лицо Манджит, прикусила язык: лучистые морщинки, заигравшие в уголках глаз, прогнали с лица женщины печаль. Манджит с благодарностью смотрела на вдов; молочно-бежевая дупатта соскользнула на плечи, и она не стала ее поправлять.