Эротизм без берегов
Шрифт:
Неизвестная. Открытое письмо Федору Сологубу. Б. д. ИРЛИ.
Критики и публицисты дружно отмечали «взрывоопасный» характер некоторых сочинений Сологуба, наряду с такими произведениями, как «Санин» М. Арцыбашева и «Крылья» М. Кузмина [719] . «Временами Сологуб омокает свое перо в едкие чернила, чтобы писать о „темном сладострастии“, — предупреждала „молодых и неопытных“ харьковская газета „Южный край“. — Он изобразил тех страшных змей, которые ползают в низинах человеческих сердец, те отвращения „темного сладострастия“, которого должен бежать большой и маленький писатель» [720] . Сологуб, наоборот, стремился к тому, чтобы читатели находили в его творчестве не «низкие истины», а «возвышающий обман». Он полагал, что художник слова имеет право затрагивать любые, даже самые откровенные темы, но должен делать это с особым искусством, соблюдая чувство меры и вкуса. Получив «на суд» от писательницы А. Мар ее скандально известный роман «Женщина на кресте» (см. наст, публ., п. 22–23) [721] , Сологуб писал ей: «Роман кажется написанным ради двух-трех страниц, и то, что на этих страницах, — громадные кучи точек, очень неприятно. <…> Опасность точек в том, что читатель подставит в эти пробелы не картину воображения, к чему ведут слова, хотя бы очень осторожные, а самые слова, угадываемые кое-как. То, о чем Вы пишете, требует таких изысканных слов и такого элегантного воображения, каких у читателя, обыкновенно, нет. Если бы Вы заполнили эти пробелы Вашими словами, Вы могли бы внушить читателю те образы, какие Вам нужны. Ведь для всякого предмета в нашей действительности искусство может, если захочет, найти очаровательные названия и восхитительные определения» [722] .
719
См.: Баран X.
720
Станкевич А. Суд над Сологубом // Южный край. 1909. № 2621. 25 февраля.
721
Анна Мар (псевд.; наст, имя и фамилия Анна Яковлевна Бровар; 1887–1917) — прозаик, журналист. Подробно о судьбе романа см.: Грачева А. М. «Жизнетворчество» Анны Мар // Лица: Биографический альманах. Вып. 7. М.; СПб., 1996. С. 56–76.
722
Сологуб Ф. Письмо Анне Мар от 4 июня 1916 г. // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. Ед. хр. 9.
В своих выступлениях писатель неоднократно говорил о «демократическом наклоне» «нового искусства» и его «воспитательной» роли для современников — детей «больного века» [723] . Письма «читательниц» показывают утопичность и сугубо «теоретический» характер подобных рассуждений. «Всякий шаг модного человека, — писал А. Измайлов в связи с выходом первых частей романа „Навьи чары“, — подхватывается и пародируется сотнями литературных ничтожеств, и вот почему я считаю последний роман Сологуба не только ошибкой, но и преступной ошибкой» [724] . В произведениях Сологуба видели «образец для подражания» не только «литературные ничтожества»; люди, далекие от литературы и нередко, по словам того же Измайлова, «судящие о писателе по пародистам и фельетонистам», воспринимали их как «библию» «новой» морали и «руководство к действию». Тонкости художественного мира Сологуба зачастую оказывались недоступными зачитавшимся его книгами. Конст. Эрберг приводит пример воздействия сологубовской лирики на «рядового читателя»: «Зашел я как-то к двум „маленьким актрискам“ (выражение М. А. Кузьмина <так! — Т.М.>) театра Комиссаржевской. Застал их во время спора по поводу „Тихой колыбельной“ Сологуба, — „Она уверяет, будто Сологуб говорит там про смерть“, — обратилась ко мне одна из хозяек. „Чем жаловаться, лучше сама, вот, прочти“, — говорит другая, раскрывая перед подругой книгу. Та вся устремилась в строчки. — „Ох, как жутко, — сказала она, прочитав, — а я-то, дура, каждый вечер, как моего Васеньку укачиваю, пою это ему, — Васеньке моему милому…“ И вышла из комнаты со слезами на глазах. Скоро, впрочем, вернувшись, она прибавила с какой-то извиняющейся улыбкой: „Ах, этот Сологуб, — что он с человеком сделать может!“» [725]
723
Например, в лекции «Искусство наших дней» Сологуб отмечал: «Толпа, захотевшая не только хлеба, но и зрелищ, уже готова отдать свою душу искусству» (Сологуб Ф. Искусство наших дней // Русская мысль. 1915. № 12. С. 47).
724
Измайлов А. Загадка сфинкса // Измайлов А. Литературный Олимп. М., 1911. С. 324.
725
Эрберг К. (К. А. Сюннерберг). Воспоминания. Указ. изд. С. 142.
Сологуб сам написал пародию на признания осаждавших его «модерн-девиц»:
Обыдиотилась совсем, Такая стала несравненная, Почти что ничего не ем И улыбаюсь, как блаженная, И, если дурой назовут, Приподниму я брови черные. Мои мечты в раю цветут, А здесь все дни мои покорные. Быть может, так и проживу Никем не узнанной царицею, Дразня стоустую молву Всегда безумной небылицею.726
Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1979. С. 398.
«Безумной небылицею» оборачивался созданный поэтом мир мечты и «творимой легенды». «Подлинного» Сологуба не видели как его многочисленные «обличители», так и поклонники. В. Гиппиус писал о своем впечатлении от аудитории, слушавшей лекцию «Искусство наших дней»: «Сологуб решил своей лекцией высказать исповедание символизма <…> и произнес суровую и мрачную речь, несмотря на то, что он говорил о несущейся в пляске деревенской девушке, символизирующей жизнь; и сколько девушек, слушая это, думали о себе, о своих девичьих возможностях и радостных праздниках. Но увидели ли они за образом этой опьяненной плясуньи — лицо смерти, фон смерти — томительного небытия? <…> Да! Глубока была пропасть между этим невеселым человеком и молодостью, — неуверенно, или равнодушно, рукоплескавшей ему. Он говорил о трагической бездне, над которой танцует его таинственная всенародная мечта, о мире, преображенном в искусстве, — его слушали те, кто не слышит бездны, кто просто танцует. <…> И кто увидел в нем утешителя, искусителя, навевающего успокоительные призраки, тот ошибся…» [727]
727
Гиппиус В. В. Суровый мечтатель // ИРЛИ. Ф. 77. Ед. хр. 165.
Для немногих читательниц и поклонниц Сологуба его творчество в действительности было «чародейным питьем». Одной из корреспонденток, Е. З. Гонзаго-Павличинской, с которой Сологуб познакомился во время своего приезда в Тифлис в апреле 1913 г., посвящено его стихотворение:
Ландыши, ландыши, бедные цветы! Благоухаете, связанные мне. Душу сжигаете в радостном огне. Ландыши, ландыши, милые цветы! Благословенные, белые мечты! Сказано светлое вами в тишине. Ландыши, ландыши, сладкие цветы! Благоухаете, связанные мне.728
Сологуб Ф. Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1914. Т. XVII. С. 173. Е. З. Гонзаго-Павличинской посвящены также стихотворения Сологуба «Провинциалочка восторженная…» (11 апреля 1913 г.), «Слова так странно не рифмуют…» (11 апреля 1913 г.); впервые: Сологуб Ф. Собр. соч. Указ. изд. Т. XVII. С. 153, 175. Подробнее об истории отношений Е. З. Гонзаго-Павличинской с Сологубом и Ан. Н. Чеботаревской см.: Письма Ю. Н. Верховского к Федору Сологубу и Ан. Н. Чеботаревской / Публ. Т. В. Мисникевич // Русская литература. 2003. № 2. С. 123–136.
Е. З. Гонзаго-Павличинская, активно занимавшаяся пропагандой творчества писателя среди тифлисской интеллигенции, подчеркивала, что именно творения Сологуба сыграли ведущую роль в ее внутреннем росте и самоопределении. «Сколько раз читала я их, — писала она Сологубу, — и в душе откликалась каждая струнка, рождалось внутри ответное ощущение многообразия человеческой личности, чувство единения не только со всем, что здесь, на земле, но и со всей вселенной, являлась жуткая и захватывающая до глубины близость к потусторонности, вспоминались какие-то забытые сны души, что-то нездешнее, но близкое, будто несомненно когда-то бывшее… <…> Сколько сокровищ надо было иметь в душе — и сколько боли пережить, чтобы написать то, что Вы написали…» [729]
729
ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 192.
«Колоссальная сила художника» побеждала «непримиримые противоречия», которые, по мнению многих современников, определяли личность и творчество Сологуба. Как примирение этих противоречий звучат обращенные к Сологубу за три месяца до его смерти слова начинающей поэтессы: «Уважаемый бесконечно друг, тревожит меня Ваше здоровье. Хочется узнать, что Вам полегче. Хочется думать, что вы снова работаете, лепите нежной тонкой рукой нежные тонкие мысли. <…> Спасибо Вам за ваше ко мне отношение — большого писателя к „малышу“. Теперь скажу — напугалась я Вас в тот момент. Сейчас — вспоминаю на редкость тепло и светло. Спасибо за урывки знаний, что дали Вы мне…» [730]
730
Васильева З.
Письмо Ф. Сологубу от 15 августа 1927 г. // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 117.Для настоящей публикации из личного фонда Ф. Сологуба мы отобрали 26 писем его корреспонденток. За исключением письма Сологуба к А. Мар (см. выше), ответные письма Сологуба не обнаружены. Письма расположены в хронологической последовательности, часть писем публикуется в сокращении. Датировки, восстановленные по почтовым штемпелям или по содержанию, приводятся в угловых скобках. Тексты воспроизводятся по автографам: ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 44 (письмо 21), 59 (письмо 6), 88 (письмо 1), 192 (письмо 11), 206 (письмо 16), 218 (письмо 15), 243 (письмо 7), 241 (письмо 20), 258 (письмо 14), 262 (письма 12, 13), 390 (письмо 26), 444 (письма 22, 23), 491 (письмо 17, 18), 809 (письмо 3), 812 (письмо 10), 814 (письмо 2), 822 (письма 5, 8, 9, 24, 25), 937 (письмо 4); Оп. 7. Ед. хр. 14 (письмо 19). Орфография и пунктуация приведены в соответствие с современной нормой.
26 апреля 1905 г. Петербург.
Вчера Вы доставили мне большую радость! Первое время после отправки своего письма я ежедневно ждала ответа, — но его не было. Тогда я стала думать, что тот, которому я написала, вероятно, совсем не Сологуб. Сологуб бы ответил. А потом, последний месяц, я была так занята, что совсем даже перестала думать о Вас. И вдруг вчера — Ваше письмо и даже книги. В нашей бедной, тусклой жизни такие радостные минуты так редки. И потому я Вам очень благодарна. Я никак не ожидала, что вы пришлете мне книги. Неужели я могу оставить себе все три? Или вернуть Вам две маленькие обратно? Я теперь еще очень занята и могу наслаждаться ими только урывками; недели через две я надеюсь освободиться и переехать на дачу (деревня Глазово близ Павловска, № 43). Тогда примусь за чтение Ваших книг.
Вы спрашиваете, что именно в Ваших произведениях остановило мое внимание, и говорите, что Ваши вещи, вероятно, не стоят такого лестного внимания. Не знаю, удастся ли мне высказаться и поймете ли Вы меня.
Мне сперва понравился Ваш своеобразный слог, новые слова, которые Вы употребляете (например, «мимовольно»), постоянное употребление двойных эпитетов вслед за определяемым словом (например, «смерть, утешительная, спокойная»). Затем мне нравится — и мне так понятно — Ваше отношение к жизни. Она Вас не удовлетворяет: мир лежит в пороке и зле, здесь все грубо и тесно. Вы страдаете. «Мы вечно хотим того, чего нет». Единственная надежда — это смерть. И я тоже нахожу, что самое интересное для живущего человека, самое привлекательное — это смерть. Она Вам является освободительницей. И я с Вами вполне, вполне согласна. Но только не знаю, веруете ли Вы в будущую, новую и лучшую жизнь. Как будто да. («И если страшно людям имя смерти, то не знают они, что она-то и есть истинная и вечная, навеки неизменная жизнь. Иной образ бытия обещает она, и не обманет. Уж она-то не обманет» [731] .) А иной раз мне кажется, что Вы не веруете, и тогда мне Вас так жаль, и так хочется, чтобы Вы уверовали, как Соня в «Дяде Ване»: «Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания, потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую… Мы отдохнем!» [732]
Когда зерно, лежащее в земле, пускает корешок книзу и росток кверху, то оно думает, что живет, хотя не видит еще ни света, ни воздуха. И оно действительно живет. Но потом, когда оно уже превратилось в растение и пользуется воздухом, солнцем и влагою, оно думает: «Вот она, настоящая жизнь. То, что прежде казалось мне жизнью, было только зачатком жизни». Так будет и с нами.
Верно ли я поняла Вас?
Что касается литературных достоинств Ваших произведений, — то я не берусь судить о них. Для меня лично — они очень хороши, я как будто ослеплена ими и потому не могу иметь беспристрастного мнения.
Прилагаю листок с выписанными мною местами из «Жала Смерти» [733] .
731
Цитата из рассказа Сологуба «Жало смерти» (впервые: Новый путь. 1903. № 9).
732
Отрывок из монолога Сони из IV действия пьесы Чехова «Дядя Ваня» (1896).
733
Имеется в виду сборник рассказов Сологуба «Жало смерти» (М.: Скорпион, 1904).
734
В архиве Сологуба сохранилось 7 писем Е. Г. Брандт за 1905–1906 гг. (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. № 88); читательница делилась с Сологубом впечатлением от его сборников «Стихи. Книга 1» (СПб., 1896), «Тени. Рассказы и стихи» (СПб., 1896), «Собрание стихов. Книги III–IV (1897–1903 гг.)» (М.: Скорпион, 1904), «Книга сказок» (М.: Гриф, 1905), «Родине. Стихи. Книга V» (СПб., 1906); романа «Тяжелые сны» (отдельное издание: СПб., 1896).
16 ноября <1907 г.>. Варшава.
Прежде всего прошу извинить меня за навязчивость по отношению к любимому мною Автору «Мелкого беса» и других необычно-верных, жутко-сладких произведений. Не хочу писать банально — и потому именно так и выходит. Чтоб быть откровенной — скажу, что обращаюсь с просьбой, мольбой, как хотите. «Мелкий бес» — весь великолепен, но мне близко и захватывающе — любовь Людмилы. Потому близко, что сама кажусь себе в ней. Я прошу очень, от сердца, извиняясь, умоляя простить меня за сумасшедшее послание, написать что-нибудь большое, цельное — больное и жгуче-прекрасное — про то же, про Людмилу, Сашу. Это смешно и дерзко (смешная дерзость, предложение Володина [735] ) обращаться так нелепо, я не психопатка, а впрочем, не все ли равно? Хотела бы сама писать, писать, все живое, все любимое, яркое, что еще живет во мне после тяжелой, мутной жизни. Претенциозно и пошло писать о себе, но я хочу.
Мне 22 года — я женщина, но не замужем. Любила мало, но неудачно. Миловидна, но вовсе не хороша, вечно горит в душе сладкое и необычное. Живу со сказкой в душе, и потому все, что делают другие, грубо и неумело — причиняет боль. Никого родного — ни физически — ни нравственно. Ах, — это все глупо, неуместно. Теперь люблю далекого беленького мальчика Жоржа, кот<орый> даже не знаю за кем, за подругой или за мною, робко бегал, в далеком теперь для меня городе, но, когда познакомились (обе вместе вызвали письмом в старый парк), он шел все около меня, т. к. я говорливее, нервнее, бойчее ее… Только 2 дня знакомства — затем я уехала. Вечером на скорый поезд, в ужасающий осенний туман, дождь — он провожал меня на вокзал — и то, что я жалею до безумия — что не решилась, не сумела поцеловать его в коридоре вагона при 3-м звонке — пока прислуга и подруга были в стороне… Я люблю его мечтательно и почти нежно и переживаю с ним красивые, чистые, но волнующие моменты в мечтах [736] . Он мне не пишет… Это все важно только для меня. Я еще раз приношу свое от сердца идущее извинение, не думаю, что Вы серьезно посмотрите на мою мольбу. Не думайте, что красные чернила — претензия — это просто случайность. Если захотите выбранить меня за дерзость или просто сказать мне «да, будет» — Варшава, Главный почтамт. Зойке Л.
735
Имеется в виду эпизод сватовства Володина к Надежде Адаменко: «Предложение Володина казалось ей смешною дерзостью» («Мелкий бес», глава XV).
736
В романе «Мелкий бес» Людмила говорит о своей любви к Саше: «Я вовсе не так его люблю, как вы думаете. Любить мальчика лучше, чем влюбиться в какую-нибудь пошлую физиономию с усиками. Я его невинно люблю» (глава XVII).
24 января 1908 г. Петербург.
Федор Сологуб, склоняю голову в знак любви и благодарности к Вам.
Зачаровали неведомые были опаляющего Змия и убивающего холода [737] . Опьянило дыханье с Ваших страниц всех благоуханий Отравленного Сада [738] . Окутали ворожащие Ваши туманы [739] . Властно зовет к себе радость мгновенных болей бичующих. Голова склоняется в знак любви и благодарности к Вам.
Мне 20 лет. Моя плоть еще не знала радостей. Вы первый мне сказали про них, дав порыв к боли-экстазу. Невыносимо без нее жить.
Под Вашею дивной фатою фантазии, в томлении о вопле истязанья, волнуясь, отдаюсь его чаяньям, говорю с Вами, слушаю молящие слова мои — вызовите меня Вы, Федор Сологуб, дайте мучительное счастье. Позовите меня —
737
Возможно, обыгрываются строки из стихотворений Сологуба: «Сердце сказки просит // И не хочет были» («Ветер тучи носит…» 13 мая 1902 г.; впервые: Факелы. Кн. 1. СПб., 1906. С. 19), «Змий, царящий над вселенною,// Весь в огне, безумно злой» («Змий, царящий над вселенною…» 18 июня 1902 г.; впервые: Золотое руно. 1906. № 6. С. 26), «Безумная и страшная земля, // Неистощим твой дикий холод» («Безумием окована земля…» 19 июня 1902 г.; впервые: Альманах книгоиздательства «Гриф». М., 1905. С. 57).
738
«Отравленный сад» — рассказ Сологуба, впервые опубликованный в журнале «Бодрое слово» (1908. № 1. Октябрь); тема рассказа заимствована из новеллы американского писателя Н. Готорна (1804–1864) «Дочь Раппачини».
739
Возможно, имеется в виду стихотворение «На меня ползли туманы // Заколдованного дня…» (10 февраля 1897 г.; впервые: Север. 1897. № 40. С. 1251).