Error 01. Обратная сторона

Но не смотря на костлявую за спиной, Чесноков-старший не собирался сбавлять оборотов. Вопреки советам врачей и просьбам сыновей он принимал активное участие в делах семьи. Вот и сейчас, вместо того, чтобы отлеживаться в постели, он присутствует на совещании и внимательно слушает.

– Отец, - обратился к патриарху Александр Чесноков-младший. Фактически совещание было окончено, но он хотел завершить его на хорошей ноте, дав последнее слово отцу.
– Как видишь, в нашей семье наступают светлые времена. Ты сделал для этого больше, чем кто либо!

Чесноков-старший открыл глаза, затянутые белой плёнкой. Создавалось ощущение, что он был слеп, но Александру Ивановичу не требовалось зрение, чтобы увидеть родню.

– Хорош уже пафосу нагонять, Сашка, тут всё свои, - пробурчал он. Юля прыснула в кулак, но сдержанные выражения лиц прочих Чесноковых и Черепанова не изменились.

– Я просто следую семейному этикету, - пожал плечами Александр Александрович.
– Который ты сам и утвердил.

– Сам утвердил, сам и отменю, - заявил Чесноков-старший, ёрзая в кресле и скрипя одеревеневшими суставами на всю комнату.

Александр Чесноков-младший улыбнулся краешком губ и покачал головой. Всё таки вздорный характер отца стал только хуже с годами. Юля своим бунтарством и непослушанием явно пошла в деда.

– Ты, конечно, молодец, Сашка... Все вы молодцы - тон патриарха стал более серьёзным. Он распрямил плечи, приподнял голову, взгляд слепых глаз устремился в невидимые дали.
– На долю нашей семьи пришлось тяжкое испытание, и мы прошли его с честью. Да, понесли потери - земля тебе пухом, Николай - но всё же доказали, что лучшие. Не совру, если скажу, что счастлив. Ну насколько может быть счастлив старый пень вроде меня с Костлявой за спиной, - он усмехнулся.
– Очень надеюсь, что молодое поколение, - его лицо повернулось в сторону Юли.
– Молодое поколение вырастет в мире без войн и крови.

Все присутствующие закивали. Последняя крупная война у Чесноковых отгремела в девяностые, после чего наступили сытные и спокойные нулевые. Более пятнадцати лет мира и спокойствия, пока не началась заварушка с Яранскими. Война, прогремевшая как гром среди ясного неба, напомнила, как хрупка человеческая жизнь и как иллюзорна мирная жизнь.

Чесноков-старший отпил из стоявшего рядом стакана и продолжил:

– Сегодняшние переговоры положат начало мирной эпохи в жизни нашей семьи. Саша, ты должен привести наших гостей к послушанию. Но и не дави сильно. Дай им понять, что мы можем сокрушить их в любой момент, но не хотим продолжения войны и желаем закончить дело миром...
– он закашлялся, из его рта на столешницу полетели прозрачные капли. Сидевший рядом Черепанов постучал его по спине.
– Спасибо, Лев. Совсем я сдал... Так и о чём это я?
– Чесноков-старший задумался и опять посмотрел на Юлю.
– Когда я внуков увижу, девчонка? Когда ты учёбу закончишь?

– Не знаю!
– та показала деду язык.
– Папа говорит мне идти на второе высшее!

– Тьфу, молодёжь, - пробурчал Чесноков-старший.
– Вся жизнь так и пройдёт за учёбой. Мне вот восьми лет в третьей Московской гимназии хватило с лихвой. А потом я работать пошёл. Вот было время! Ни интернета, ни телевиденья, ни машин! А сейчас? Выйдешь на улицу - и ни одной лошади, одни машины! Прощай экология...

Он что-то забормотал под нос, уже совсем неразборчиво. Александр Чесноков-младший тяжело вздохнул. Отец и без того сильно сдал в начале нулевых, но всё равно решил лично участвовать в боевых действиях. За что и поплатился. «Речь» спасла его от смерти, залечила рану, но рассудок и здоровье в полной мере не восстановила. Провалы в памяти, внезапная сонливость - и это лишь неполный перечень недугов, терзавших патриарха.

Громко всхрапнув, Чесноков-старший пришёл в себя.

– Охо-хо... Я опять заснул? Вот же пень!
– ругнулся он на себя.
– Ладно, не буду вас больше учить, чай не маленькие, - патриарх махнул рукой.
– Надеюсь, я уже сказал что-то умное и мотивирующее. А если нет, сами додумайте. Давайте уже расходится. У меня, кажется, давление подскочило. Надо лекарство принять.

Дрожащими руками он извлёк из кармана пиджака коробку с таблетками.

Александр Чесноков-младший нажал кнопку под столом. В помещение вошла сиделка, ожидавшая всё это время в соседней комнате. Она измерила Чеснокову-старшему пульс и давление, лицо её приняло обеспокоенное выражение. На что патриарх заметил:

– Это во мне остатки старой закваски на белогвардейских пулях играют!

Сиделка помогла Чеснокову-старшему принять лекарство, после чего, укутав старика пледом, вывезла его из комнаты. Колёсики инвалидного кресла, скользя по тканному ковровому покрытию, тихонько скрипнули напоследок.

Чесноков-младший проводил отца взглядом холодных расчётливых глаз. Тому, очевидно, осталось недолго. Несколько месяцев, максимум полгода. Испытывал ли старший сын - старший из оставшихся в живых - какие-то чувства, зная о скорой кончине отца? Да, острая игла тоски каждый раз вонзалась в его сердце, когда отец заходился кашлем. Александр Александрович любил отца, хотя бывали ситуации, особенно в юности, когда он на полном серьёзе хотел убить родителя. Именно Александр Чесноков-старший превратил сына в то, чем он является теперь, в холодного безжалостного тактика и стратега, способного пойти на любые жертвы ради цели. Но такова была цена могущества и процветания. Чесноковы испокон веков уплачивали её до последней копейки.

– Полагаю, на этом всё, - сказал он, оглядев собравшихся.
– И ради бога, Юля, надень что-то более подобающее, - укоризненный взгляд Чеснокова-младшего остановился на рубашке дочери.
– Тебе на день рождения подарили такое красивое платье, а ты его ни разу не надела.

Юля со скучающим видом кивнула. Вроде бы уже взрослая девушка, а ведёт себя иногда как подросток, подумал Чесноков-младший. Совсем девчонку избаловали.

Виктор, как всегда, глядел сычом, скрестив руки на груди, иногда косился на брата. Алексей вертел в толстых пальцах ручку, уже основательно измазав её серебряную поверхность потом. Судя по отсутствующему взгляду, он о чём-то напряжённо думал - возможно, вспоминал, встречался ли раньше с дочерью Першина, своей будущей женой. Капелька пота замерла на его виске, раздумывая, продолжить путь или ещё повисеть.

Сергей Александрович сидел ровно, по привычке держал осанку. На брата он смотрел внимательно, с почтением на лице - тот являлся для него недосягаемым примером для подражания с самого детства.

Лев Григорьевич ел шефа преданными глазами, чутка растеряв вальяжность. Он прошёл долгий путь от рядового бойца до директора и умел ценить деньги. Пять процентов ЧВК «Арес» гарантировали Льву, его жене и их «львятам» сытую жизнь до самой старости. А кто так же остро жаждет обеспеченную старость как человек, чья работа - игра со смертью в гляделки?

– Отец, а можно вопрос?
– подал голос Виктор и, не дожидаясь разрешения, продолжил: - Все-таки, почему мы идём на уступки этим пескарям, прихвостням Яранских? Зачем делимся с ними производством «Речи»? Мы можем забрать себе хоть сто процентов активов и стать непобедимы! Раньше в России «Речь» создавали только мы, Яранские и тайное министерство. Поглотив империю Яранских, мы станем очень сильны, даже министерство будет вынуждено считаться с нами!

Алексей и Юля закивали, полностью поддерживая брата. Даже в глазах преданных Сергея и Льва Александр Чесноков-младший заметил сомнение.

Эх, дети... Сколько же им ещё предстоит понять и освоить, прежде чем они станут ему достойной заменой.

– Тому есть несколько причин, - решил пояснить он.
– Во-первых, как я уже говорил, война всем надоела. Сильно бьет по кошельку. Нужно переждать, зализать раны. Даже если придётся кинуть псам пару костей.

«Ничего себе, пару костей!» - говорил взгляд Виктора.

– Во-вторых, тайное министерство не одобрит негосударственную монополию по производству «Речи», - отрезал Александр Чесноков-младший.
– А нам только с министерством не хватало сцепиться, особенно сейчас, когда мы обескровлены. За министерством стоит государственный аппарат России, они - Власть. А власть надо уважать.