Ещё один фэнтезийный детектив

– Не слишком, - не стала спорить Кетрин.

– И с чем же это связано?

– Не твое дело. Или ты меня допрашиваешь?

– Нет, что ты. Кстати, насчет допросов. Последнее время вокруг тебя так и вьются разнообразные милиционеры.

– Вьются, а отчего бы им не виться? Этого, например, Еле зовут. Еле, познакомься. Это - то ли внебрачный сын какого-то Энгельского короля, то ли просто принц крови, Сэр Майклус.

– Просто Майклус. И никакой я не принц.

– Приятно познакомиться, - сообщил Еле.

– Слушай, Кет. Все-таки, почему ты так спокойна?

– Просто я думаю, что она жива.

– И откуда же такая уверенность?

– Долго объяснить, просто я так думаю.

– А почему тогда их хоронят, да еще и в стене?

– Не знаю я, - соврала Кетрин, - просто нашли кости и решили, что лучше будут считать, что это не неизвестно кто, а вполне определенные уже довольно давно пропавшие студенты.

– Как-то это все же странно.

– Давай я тебе лучше все потом расскажу?

– Когда?
– мигом оживился Майклус.

– Когда?
– Кетрин осознала свою ошибку и начала придумывать самые нелепые и невозможные условия, - когда профессор Сэйлэнар перестанет быть директором магического корпуса, а бараномамонты станут морскими животными.

– Тогда мне придется подождать....

– Даже дольше, чем ты можешь подставить.

– Уже вроде бы пора, - заметил Еле.

– Да, пора.

Только Кетрин успела подготовится к долгому ожиданию, как на горизонте в начале аллеи, появился чиновник ритуальных служб.

– По-моему в этом есть что-то магическое, - задумчиво протянул Майклус.

– В чем?

– Ты сказала, что ему пора, и он появился.

– Знаешь, я бы решила, что ты просто дурак, если бы ты не был... Майклусом.

– Ты так это сказала, как будто бы само мое имя является оскорблением.

– Ну ладно, могу и прямо сказать....

Что именно собиралась прямо сказать Кетрин, Майклус не услышал, впрочем он догадывался. Окружающие их люди были совсем не довольны их слишком радостным настроением и громкой и беззаботной болтовней на похоронах и недовольные массы дружно зашипели на болтунов.

Когда чиновник добрался до стены, обнаружилось, что церемонию он начать не может по той причине, что урны с прахом и таблички еще не принесли, что задержало начало еще ненадолго. Но в конце концов церемония началась.

Чиновник, одетый в черную сутану, расшитую золотыми нитками, встал справа от приготовленных ячеек начал церемонию:

– Мы собрались здесь по прискорбному случаю. Из жизни ушли два замечательных человека...
– чиновник прервался и посмотрел на свою ладонь. Всматривался он довольно долго, но наконец разобрав написанную им же шпаргалку продолжил, - Шисандрикса-скотника и Ветриану. Так случилось, что эти двое погибли, их жизнь прервалась на самой заре, однако они продолжат жить в наших сердцах.

Откуда-то раздался сдавленный всхлип. На всех лицах, за исключением лиц Еле и Майклуса, была написана скорбь, даже Кетрин для приличия решила пригорюниться, тем более, что у нее тоже был повод. Стоило ей только задуматься о последствиях, которые непременно воспоследуют, если похороненные вернутся, как она сама была готова заткать их под мостовую ну или, в крайнем случае, пожелать им вернуться оттуда, где бы они ни были, лет через двести.

Парковый сторож, выполняющий периодически еще и функции могильщика, коль уж на территории его парка располагалась и стена, поставил урны на их место и начал прикручивать таблички. Кетрин, сообразившая, что это тот самый сторож, застигший их при откапывании этих самых костей, что лежали сейчас в урне, еще ниже склонила голову и постаралась спрятаться за Еле.

Пока сторож прикручивал таблички с именами тех, чей прах должен был скрываться под ними, чиновник продолжал:

– Ветриана, чей прах лежит здесь, за этой табличкой, родилась в далеком халифате. Она была добрым и отзывчивым, честным и щедрым человеком. Она всегда была готова прийти на помощь к тем, кому это требовалась...

Кетрин, пусть и невнимательно, но все же слушавшая речь, заподозрила чиновника в том, что он даже не удосужился прочитать личное дело Втри. Конечно Втри была ее подругой, и о мертвых, ну или исчезнувших в неизвестном направлении на неопределенный срок, говорить плохо не принято, но назвать почившую отзывчивым, а в особенности честным и щедрым человеком, никак не могла. Скорее о Втри стоило говорить, как хитрой и корыстолюбивой особе, ну или, по крайней мере, нерасточительной и всегда умевшей найти средства к существованию, как минимум до тех пор, пока кошельки прохожих не станут полностью пусты.

– ...И пусть ее заслуги не были оценены при жизни, они будут вечно жить в памяти потомков...

"Интересно, о каких это заслугах он говорит?" - продолжала размышлять Кетрин, - "неужели о той, весьма сомнительной операции, о которой Кетрин кое-что слышала, при которой каким-то весьма странным образом погиб узурпатор власти в халифате, Нуйли, насколько помнила Кетрин. Тот, который развязал недавнюю войну? Так их вроде бы отметили... или собирались отметить...."

– Шусандрикс родился в далеких горах, но благодаря великой тяге к знаниям он пришел в наш город, в этот университет. Он прожил короткую жизнь, но его жизнь протекала в служении нашему городу. Он помог одолеть ту великую опасность, что нависла над всеми нами в недавнем прошлом...

"И все же, почему он не говорит прямо. Кто, когда и кого. А все какими-то полунамеками?"

– ... мы будем скорбеть по ним и будем надеяться, что бы их ни ждало их за ПОРОГОМ, это что-то будет тем, чего они хотели. Почтим их память минутой молчания.

В зависшей тишине, кроме далекого шума города и возни птиц, уже готовившихся улетать от медленно, но верно надвигающейся за летом осени, а за ней и зимы, Кетрин различила шепот, доносившиеся сзади. Одни из голосов принадлежал Майклусу, кому принадлежал второй, Кетрин не знала. Постепенно они начинали говорить все громче, плюя на все минуты молчания вместе взятые. Кетрин уже могла различать фразы, а вскоре и весь диалог:

– ... что я стал экспертом в этом вопросе... человека от астральной постжизненной сущности. ...жив?