Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь

— Одна, пусть даже талантливо исполненная песня, еще совсем не показатель, уважаемый Сергей Львович. — Вальяжно, с видом эксперта, разъясняющего новичку прописные истины начал отбрехиваться маститый продюсер. Ну, не разъяснять же технарю основы менеджмента в сфере развлечений, где все имеющиеся в наличии места давно заполнены «нужными» людьми, а новых мест взять просто неоткуда. Тесно там, понимаешь… Но, заметив, как недовольно вскинулся собеседник, поспешил выдвинуть компромисс. А то еще ринется всеми своими бешеными миллиардами эту плаксивую звездочку спонсировать. При достаточном финансировании не только спутники можно на орбиту выводить. Ни к чему плодить на ровном месте возможных конкуренток. Потому Василий Бабудзе примирительно произнес: — Но хорошо, я попрошу ее исполнить еще одну песню.

Молодая певица еще стояла замершая на сцене, не в силах унять хлынувшие из глаз эмоциональные слезы, когда известный на всю страну грузин — продюсер лично к ней обратился:

— Милочка! Вы неплохо исполнили эту старую песню. Не могли бы спеть для нас еще одну? Кое-кто за нашим столом считает, что у вас определенно имеется талант.

Авива чуть было снова не задала свой вчерашний почти детский вопрос: «А что петь-то?», но взглянула на своего любимого «Энрике» и сразу все сомнения и тревоги отлетели куда-то прочь. Столько теплоты и поддержки было во взгляде Пака.

— Хорошо, я спою. — Просто сказала она и оглянулась в сторону музыкантов. Наверняка, этот ее кудесник уже предвидел данную просьбу Василия Бабудзе и заранее обо всем позаботился. И как так получается у Пака все предвидеть? Музыканты, в самом деле, не подвели. Еще одна до боли щемящая мелодия разнеслась по залу:

Я начал жизнь в трущобах городских И добрых слов я не слыхал. Когда ласкали вы детей своих, Я есть просил, я замерзал. Вы, увидав меня, не прячьте взгляд. Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. За что вы бросили меня? За что? Где мой очаг? Где мой ночлег? Не признаете вы мое родство, А я ваш брат, я человек. Вы вечно молитесь своим богам И ваши боги все прощают вам….

К тому моменту, когда затихли последние звуки чудесного голоса, все собравшиеся в зале не могли остановить текущих по щекам слез. Вступившийся за девушку Сергей Львович Петров лихорадочно тыкал в виртуальные кнопки своего смартфона в стремлении поскорее озадачить подчиненных оказанием крупной материальной помощи какому-нибудь из Иганских детских домов. Именно Иганских! Все же он был бизнесменом до мозга костей. Такое меценатство, да непременно разрекламированное по телевидению, могло дать немало баллов в глазах местных руководителей, уполномоченных заключить с его концерном многомиллионный контракт.

— Ну, что же, — кислым голосом, словно не звезду потенциально мирового масштаба на ровном месте отыскал, а неимоверное одолжение собравшимся делает, высказался Бабудзе. — Не скрою, девочка, я вижу в вас потенциал. Готов предложить вам подписать контракт с моим агентством. Вы ведь узнали меня?

Мадемуазель Порывай закивала на этот вопрос головой, а оторвавшийся от своего смартфона Петров флегматично дополнил:

— А чтобы контракт получился максимально выгодным, я к вам дополнительно своих юристов направлю. Скажите, красавица, как вас зовут, и оставьте номер своего телефона. Они все подготовят, и вас пригласят на его подписание. — Ему тоже очень не понравились менторские нотки в голосе грузина, потому с удовольствием эту лично ему ничего не стоящую шпильку воткнул. Ну, и заодно действительно замечательному молодому дарованию сумел поспособствовать.

Пока шло согласование действий всех заинтересованных сторон, Пак внезапно куда-то растворился из-за стола. Точнее не растворился. Он просто очень быстро и незаметно переместился к интересующей его особе. Елена Николаевна Вязникова проходила мимо в момент выступления молодой певицы и не смогла не заглянуть, полюбопытствовать, что за концерт такой внеплановый в ее владениях происходит.

— О! Какие люди тут бродят, и без охраны! — С улыбкой, не предвещавшей его собеседнице ничего хорошего, приветствовал он женщину, нарушившую свое данное им слово. Телосложение и черты лица его поплыли, постепенно преобразуя красавца мачо в того узнаваемого громилу, что сопровождал совсем недавно, как это написали в милицейских сводках, «лицо внешне похожее на известного политика». Все внимание зала в это время было приковано к действу, связанному со сладкоголосой певицей и ее переговорами с видным московским предпринимателем от шоу-бизнеса, потому на перепуганную администраторшу никто не обратил ни малейшего внимания. — Тихо, тихо. Не надо никого звать на помощь. Вам это все равно не сильно поможет. Вы ведь знали, что врать нехорошо? Помните, что я вам обещал, если вы привлечете ко мне и моему боссу внимание окружающих?

Словно бандерлог перед голодным Каа, Елена Николаевна, не отрывая взгляда от внезапно возникшего перед ней громилы, невольно сделала подтверждающий кивок головой.

— Ну, вот и не обижайтесь тогда. О полученном эффекте, думаю, вскоре сами догадаетесь. — Мгновенное помутнение в глазах, и перед госпожой Вязниковой уже никого нет. Только пара дубовых листочков спланировала на натертые уборщицей до блеска плитки из керамогранита.

Уф, обошлось! — Главный администратор гостиницы опрометью поспешила в свой кабинет за неприметной дверцей, расположенной позади администраторского столика. — Определенно такой стресс надо запить чем-нибудь покрепче, а там как раз для таких вот экстренных случаев бутылочка настоящего французского коньяка приготовлена. Ну, это Елена Николаевна в тот момент решила, что все обошлось, эффект наказания, наложенный на нее Паком только при определенных условиях срабатывал.

* * *

Те, кто хоть каким-нибудь боком сталкивался в своей жизни с работой сумасшедшего дома, знают, что вечер после шестнадцати ноль-ноль там никоим образом не похож на утро. И дело даже не в утреннем обходе и выполнении медперсоналом по утрам всевозможных врачебных назначений, нет. Просто сразу после тихого часа у пациентов, лежащих тут на излечении, официально наступает свободное время. Они даже на уличную прогулку на пару часов имеют право выйти. Ну, разумеется, те, кто не буйные или не совсем уж стукнутые, без царя в голове. А еще, начиная именно с этого самого часа, в психиатрической клинике разрешены посещения родственниками, сослуживцами и просто знакомыми.

Вот и в палате полковника Бориса такое посещение родственников-сослуживцев приключилось. Сначала из больничного коридора в палату четверка бравых джигитов ввалились. Старший из них, коренастый, кривоногий мужчина лет пятидесяти, едва увидел в палате своего сородича округлую Борисову физиономию, резко скривился.

— Вах! Что за дэла? — Начал выговаривать он одному из более молодых своих спутников. — Ви зачэм не проследили, чтобы к нашему Вахе никого из этих свиней нэ подселили? Быстрее идите к здешнему лепиле и все исправьте. Двое из сопровождавших раскомандовавшегося горца подорвались было исполнять поручение, но тут лечащий врач сам, без всякого приглашения, в палату пожаловал. Да не один, а в компании парочки полицейских чинов с крупными звездами на погонах. Которые, что характерно, тоже сильно скривились, увидев в палате их начальника посторонние, не внушающие особого доверия рожи натуральных абреков.

— Юрий Петрович, — объявил один из вошедших с майорскими звездами на погонах. — Потрудитесь обеспечить нашему пострадавшему на боевом задании командиру сносные условия проживания. Чтобы без всяких понаехавших тут было.

Только доктор Загуменов, и без того задержавшийся на работе после нервного и бессонного дежурства из-за звонка этих вот самых чинов, внезапно вспылил:

— А куда прикажете его класть? Клиника переполнена. Это вам не роддом, где роженицы могут пару суток и в коридоре перекантоваться, после чего вообще просто уйти домой. Здесь ущербные на всю голову люди месяцами лежат. Если такой натворит что-нибудь эдакого по причине недогляда за ним персонала, вы будете отвечать?

— Так выпишите кого-нибудь… ненужного. — И пронзительный, немигающий взгляд полицейского начальника уперся в замершего и забившегося в угол кавказца в пижаме. — Пусть к себе домой, в горы, отправляются.

— Ай! Нэ бэйте меня, я ни в чем нэ виноват! — Вдруг заорал тот во всю глотку так, что полицейские чины со всех ног шарахнулись в коридор. Только скандала с избиением психов в дурдоме им еще в придачу к случаю со стрельбой среди толпы обычных прохожих и не доставало! Даже пакет с апельсинами позабыли отдать болящему коллеге.