Еще один шанс. Дилогия

– Вот и ладушки, - караванщик обрадовался и с удовольствием потер ладони.

– Дались ему эти шахматы, - весело пронеслось в голове у молодого игромана.
– Как будто других интересных игр не существует. Особенно азартных.... Особенно на деньги!

– А вот как жить и, что продавать?
– путешественник, подражая купцу, потер рукой подбородок.
– Хороший вопрос?
– Он задумчиво оглядел дом и дворовые постройки купца.
– Хотя... Утро - вечера мудренее...
– Будущий коммерсант успокоил себя и Прохора.
– Пробегусь раненько по базару. Посмотрю, чем торгуют. Что есть в продаже - чего нет. Узнаю, что - почем. Сравню с нашими ценами. Проанализирую курсы валют... А там - видно будет.

– А то и верно дорогой гость, - Коробейников кивнул в знак согласия.
– Пошли, отужинаем.

***

Первым делом, после ужина "Званому гостю", по славной русской традиции, решили показать достопримечательности купеческого дома. Вкусная еда и хорошее настроение создали позитивные мысли в голове путешественника. Его романтическая натура красочно, в режиме онлайн начала создавать "скромный" репортаж о себе любимом с места событий...

– Завтра в московской, утреней прессе читайте заметку о купце Коробейникове. Именно, ему, выпала честь, разместить у себя Высокую, иноземную делегацию в составе...
– яркий образ папарацци ваяющего очередной репортаж "создался" в голове Рязанцева. Он представил себя настоящим профи-корреспондентом в больших, во всё лицо очках, в зеленом берете, длинном вязанном оранжевом шарфе, пестром свитере и двумя фотоаппаратами за плечами. В руках "дока" держал большой блокнот с ручкой, под мышкой был, засунут микрофон от старого советского магнитофона "маяк" висевшего на плече.

– Нет, не то...
– пришелец раскритиковал себя любимого за скромность подаваемого материала.
– Нет, должного размаха! Как то, скромно, серо, буднично освещается великое событие... Опять, этот талантливый малый, скромно описал мою выдающеюся персону...

– Лучше так...
– барабанная дробь пальцами по столешнице витиеватого столика попавшегося на дороге.
– И снова, первые страницы модных, глянцевых журналов посвящены, торжественному приему известного заморского путешественника, купцом Коробейниковым. Во время праздничного ужина состоялась светская беседа о заграничной политике. Были затронуты вопросы об инвестициях заморского капитала в...
– Странник задумался и взял паузу. Свежих идей, куда вложить солидные иностранные деньжища, в голову пока не приходило. Да и самих денег не наблюдалось тоже.

– В общем...
– обозреватель возразил сам себе.
– Инвесторы, пока не определились. Они ещё думают. Ходят - смотрят - куда бы вложить... Алексей задумался, взял небольшую паузу.
– Давайте лучше укажем другое... Поговорили о возможном слиянии московского купечества с... около... после... наверно... и обязательно...
– В голове у "бульварного профессионала" приносились строки статьи освещавшей события его "триумфального пребывания" на московской земле.
– Да, именно так! И это гораздо лучше, чем во всех предыдущих вариантах...

Почетный гость задумчиво перевел взгляд с пузатой русской печи на развешанные на стенах полки, где стояли ковши, чарки и прочая столовая посуда. Глубоко вздохнул и продолжил размышления.
– Хотя... вам, ещё нужно, поработать над яркостью происходящих событий! И знаете, что, молодой человек! Добавьте красок, впечатлений... переживаний, в конце-то концов! И, пожалуй...
– создайте два - три фото на фоне... столичного бомонда. Это, знаете ли, повышает тираж... И срочно в набор...
– СРОЧНО! Это будет бомба!

– Ляксей, глянь-ка туда - видишь ружье висит, на стене?
– Прохор перебил репортаж знатной особы с места событий.
– Мне его подарил Митрошкин Савва Лукич. Как раз на последние аменины. Сказывают, что оно принадлежало султану Ургену ибн Машмуду из ханства Хива. Он с ним охотился на диких зверей. На нем даже царапины от охотничьих забав имеются. Эта...
– горного льва завалил. Вот...
– дикого вепря. А это от бешеного кабана отметка осталась - Прохор похвалялся, указывая на здоровенный экспонат, что висел на стене.

Рязанцев подошел к ружью, висевшему на бревенчатой дубовой стене и внимательно осмотрел его. Не похоже чтобы с него стреляли. Раскрашенный, гигантский сувенир, на котором были царапины, весил килограмм тридцать.

– А Машмуд-то? Могучий мужик был! Не меньше Шварцнегера...
– Он представил железного Арни - султана бегущего по лесу за белками с ружьем... (Чуть было не подумал с бревном). - Айл би бэк детка. Бах... Бах... Бах... Ш-ш-ш...
– Такой серьёзный мужлан в очках и кожане.

– Чувствуется рука великих мастеров Востока... У нас такого не делают!
– важный гость произнес значительно. Затем он перевел взгляд на довольного коллекционера.
– Серьезная... вещь - заграница...
– Он воодушевленно продолжил и, закатив глаза, показал свое восхищение зарубежными военными технологиями.

– Эта чаша из Византии!
– Прохор, важно заложив руки за спину, продолжил мини экскурсию по своему дому.
– Сказывают, мол, была она любимой посудой амператора Юстиниана. Больше всего на свете она была люба ему. Он берег её пуще всего на свете. Пылинки сдувал. Всем друзьям, да подругам показывал. Пуще того - не хотел расставаться с ней, даже во время ночных забав. Но, потом горе-беда учинилась...
– была украдена злыми ворогами империи. Юстиниан так опечалился, что заболел и покончил жизнь самоубийством.
– Купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме. - После, годков на триста - пятьсот, чаша пропала. Покуда мной не была найдена и куплена у неизвестного персидского купца, - Прохор рассказывал трогательную историю, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.

– Наверное, - странник скептически размышлял, глядя на обычный ночной горшок.
– У этого купца ещё несколько таких было припасено под прилавком - только с перламутровыми пуговицами. А вообще чаша - как чаша. Но реклама неизвестного перса - очень хороша,.

– По-моему, у меня в гараже, где-то такая же валялась.
– Рязанцев сделав печальный взгляд, с состраданием осматривал достопримечательность.
– Даже чуть лучше и поновее... Точно! От старого хозяина по наследству досталась! Никак руки не доходят выбросить на помойку. А теперь оказывается она из Византии... Украдена противными ворогами... Да у меня таких "ночных сокровищ" если хорошо в старье покопаться...
– вагон и маленькая тележка!

– Вот, и скажи Ляксей, как жить? Стоит ли верить близким, друзьям? Когда варварски разбивают самое любимое и дорогое, - Коробейников благосклонно продолжал рассказ о своем экспонате. Смахнув внезапно набежавшую слезу, он пошел дальше.

– Эту картину, по-моему,... подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, - Прохор остановился возле большого полотна.
– Ну, да! Вот, отметка.

На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной черной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.

– Говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, - купец промолвил и пристально уставился на картину.

Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много...

– Вылитый Илья Муромец!
– молодой эстет произнес, значимо покачивая головой. Он достойно оценил кандидата.
– Былинного героя рисовали с него - "как пить дать"!

– И капитала у него видимо-невидимо!
– продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону.
– И почти вся Москва в должниках.