Еще один шанс. Дилогия

– Человек, передавший вещи, просил не открывать ящики, - караванщик нахмурился и начал нервно потерать переносицу носа.
– Он предупредил, что солнечный свет вреден для предметов находящихся внутри. Более того! В случае проблем, он попросил договориться с тем, кто захочет самостоятельно открыть ящики.
– Говоривший замялся. Опустил глаза. Заговорщицки понизил голос.
– Согласился выдать небольшую уступку за неудобства... Скажем - два рубля.

– Что-о?
– мытник воскликнул во все горло.

– Три рубля...
– ещё тише произнесли в ответ. Купец, немного струхнув, молча уставился своими большими, доверчивыми глазами грозному чиновнику в очи.

Перед таможенником только, что махнули красной тряпкой и громко воскликнули - "торо"! Он мгновенно закипел и "начал рыть землю копытами".

– Да знаешь ли ты - кому, предложил взятку?
– "Честный служащий" тут же подскочил к торговцу и схватил его за грудки.
– А ну, лиходей! Признавайся, что там - внутри?

– Я... я не знаю, - караванщик покраснел. Он начал заикаться.
– Что? Что, в-вы п-п-подумали? Я даже ни-никогда не осмелился бы на такое - чтобы лазить по чужим вещам. И вообще - это не мое! Я не знаю, что там. Мне просто сказали - это подставки под саженцы. Заплатили за доставку. А если там вдруг другое - то я здесь ни при чем...
– Он отклонился от наседавшего служаки и закрыл глаза. Капли холодного пота катились по его высокому, белому лбу, на котором слиплись густые русые волосы.

– Ну, всё законноотступник!
– чинуша просто шипел от ярости.
– Всё - ты попался! Я правды не уступлю! Пеняй на себя теперь! А я, чувствовал, что здесь что-то не так! Я сразу понял, что здесь не чисто! А вы, разбойники - лиходеи... смеялись надо мной! Не верили в мой талант сыскаря.
– Он поднял голову и громко крикнул стрельцам.
– Эй, служба, ко мне! Хватай злодея! Вяжи супостата.

Феоктист не дожидаясь солдат, резво залез на повозку. Он гордо выставил ногу вперед и произнес с видом победителя.
– Кстати если найдем спиртное - то тебя ждут пытки и лишение конечностей. Товар? А-а-а...
– в казну его. А я... А мне... А меня, повысят!
– Он наклонился к ящику и стал срывать крышку, приговаривая от нетерпения...
– А если там фальшивые деньги - то вас - негодяев порубят на мелкие кусочки... А меня?
– Слуга закона остановился от волнения на несколько мгновений ...
– Вот это мне повезло!

Целовальник с трудом сорвал крышку... Внутри находилось именно то, что было указано в списках. А именно разные деревянные изделия с прикрепленными к ним номерками. Он бросился ко второму ящику с названием "Система видеонаблюдения" - (Не кантовать)... Открыл его. Увидел тоже самое. Перешел к третьему...
– Везде были эти "проклятые" щепки, палки и мусор с прикрепленными к ним табличками.

Таможенник спрыгнул с телеги и раздосадовано сплюнул. Он зло уставился на караванщика.
– Сколько ты говорил положено мне - чтобы я не открывал ящики?

– Т-т-три рубля, - "умирающий" произнес отрешенно. Он всё ещё не верил, что беда прошла стороной.

– Деньги давай!
– Пупочкин повернулся в сторону казенной избы и недовольно крикнул писарю.
– Ануфрий, тщательно перепиши всю лабуду которую они везут. За перепись возьми по двойному тарифу. Всё-таки перевод с басурманского. А после скажи ребятам, что бы гнали их "в шею"...

Глава 29.

Осенний, порывистый ветер гнал по небу большие перистые облака. Он резкими рывками трепыхал уже начавшую желтеть листву на деревьях в неухоженной липовой аллее. Первые опавшие листья от его дуновений отрывались от веток и кружились в ярких разноцветных хороводах. В небе раздавались трубные звуки перелетных птиц, тянувшихся в южные, теплые страны. В давно покрашенных углах открытой террасы, что примыкала к помещичьему дому дрожали серебреные кружева паутины. Выцветшая ткань, которой были обшиты старые перила, оторвалась по краям и теперь негромко хлопала.

На веранде, за большим круглым столом сидел пожилой человек. Он прищурившись, смотрел вдаль аллеи и что-то в полголоса бормотал. Его ресницы часто моргали. От ветра у него слезились глаза. Но он не замечал этого.

– Дань, оброк, кормовые, дорожные, то - сё. Плата за всё!
– рассуждал старец, глубоко погрузившись в свои мысли.
– Царская казна пощады не знает! И каждый год - у них какие-то новые сборы, поборы, налоги, подати, - помещик глубоко вздохнул. Непроизвольно поднял руку и наконец-то вытер ладонью слезы, сбегавшие по щекам от ветра. Шмыгнул носом.
– Вот так и живешь на свете - час от часа не легче! Где взять столько денег, чтобы не мучиться и наконец-то нормально вести хозяйство? Ну, не могу я с крестьян брать больше. Итак - всем недовольны. Зубы скалят. На Дон собераються бежать. Землицы много - мужиков мало. Ещё мрут - как мухи. А земля? Куда её столько?

Хозяин усадьбы задышал прерывисто, с посвистом. Его лицо стало сизым от прилива крови, по жилам и скулам стала "расходиться злость".

– Каждый год урожай всё меньше и меньше! А нонча ещё и засуха, - он пошамкал губами. Тяжело выдохнул. Шмыгнул носом.
– Участок у леса, распахать, что ли? А с болотом, что делать? Одни лягушки да мошкара. А платить приходиться за всё. Ох - батюшка - кормилец... Нахапал ты землицы! А теперь куды мне её столько?

Ветер принес паутинку на лицо человека. Старец небрежно убрал её. Почесал нос. Снова протер пальцами глаза.

– Может часть земли заложить в монастырь?
– он прищурил глаза. И начал что-то считать в уме.
– Так монахи не лыком шиты - плохую землю не возьмут. Им - хорошую подавай! Да и рост назначат такой, что лучше уж сразу удавиться, чем платить по их закладным, когда время придет. Нет, это не выход. Не успеешь оглянуться, как тебя либо подставят, либо разорят. С церковью шутки плохи. Не монахи там, у паперти стоят - волки в живых шкурах. Жалость им не ведома.

Помещик поднял руки. Скрестил их и положил на стол. Начал задумчиво качаться вперед-назад.

– Эх, сдать бы землишку кому-нибудь в аренду! За хороший процент. Надолго!
– маятник остановился. Глубоко вздохнул. Начал сжимать - разжимать кулаки.
– Только где же я такого сердобольного найду, чтобы работал на непригодной земле, да ещё деньги платил мне за пользование? Правильно. Нигде... Нет теперь таких! Ох, и оскудела земля русская на добрых - бескорыстных людишек.

– Аркадий Петрович - слуга перебил размышления старца. Он подошел к террасе и громко произнес.
– К Вам гость. Молодой помещик Воронцов Алексей Петрович. Прикажите позвать?

– Воронцов... Воронцов?
– начал вспоминать хозяин дома. Он недоуменно посмотрел на слугу.

– Сын Петра Воронцова - Алексей. Он приехал недавно из Новгорода. Только, что вступил в права своей вотчины. Его земли лежат за лесным озером. Он заехал засвидетельствовать свое почтение и познакомиться.

– Сосед?
– хозяин усадьбы по-прежнему ничего не мог вспомнить про гостя. Он свёл губы уточкой. Сморщил лоб. Захлопал ресницами. Начал повторять полученные известия.
– Приехал из Новгорода? Земля у него - за озером?

– Да, - прислуга решил помочь своему барину.
– Вы про него говорили намедни с Рулькиным Иваном Ильичем. Он Вам поведал, что новый сосед юн, глуп и бестолков. По его словам только полный "лапоть" мог устроить непонятно, что в своей деревне. Крестьян кормить не на что, а он какие-то избы строит. Дорогу начал ремонтировать. Вышки ставит. Иван Ильич, верно, подметил, что он бес толку тратит последние отцовские деньги. Расходует их куда попало и без надобности.
– Слуга прокашлялся. После чего добавил.
– С вашего дозволения... Вы согласились со старым приятелем и назвали Воронцова ветреником и повесой.