Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Бруно с места сделал сальто – вперед, назад, пробежал на руках, потом, будто по лестнице, вскарабкался на фонарный столб, головой вниз соскользнул обратно, приземлился на руки и вновь оказался на ногах. Делал он все это легко, будто действительно большой артист перед рукоплещущим залом, и – видно было – любовался собой! Он выступал не для других – для себя. На него никто толком и не смотрел, зеки давно привыкли к этим номерам, а вот Клюква – человек относительно свежий, аудитория непаханая, он смотрел, открыв рот. А Бруно только того и надо.

– Видал, миндал?! Чтобы знал, почем билеты...

– Да ты, ёшкин кот, чисто шимпанзе в вольере скачешь! – рассмеялся Клюква. Это была высшая форма восхищения.

Но

Бруно зло оскалился, и в следующую секунду Клюква – парень высокий, жилистый, – лежал на усыпанной окурками земле и орал благим матом, не понимая, что с ним происходит. Тарзан сидел на нем верхом, молотил кулаками и коленями, рвал уши, выпалывал с кожей остатки стриженных под ноль волос, царапал и кусал. Ошарашенный, окровавленный Клюква пытался как-то защититься, встать, сбросить с себя разъяренного карлика, только ничего у него не получалось...

Неизвестно, чем бы это кончилось, но тут подоспели люди Магомеда: Поляк и Кудлатый, бережно сняли и оттащили почти невменяемого Тарзана, Клюкву тоже подняли, пнули, сказали что-то на ухо, и он тут же исчез.

– Как дела, Бруно, – спросил Поляк. – Хочешь, мы ему еще навешаем?

Но карлик уже успокоился, отряхнул одежду.

– Да ладно, хватит с него... А Тырсу никто не видел? Он мне тоже должен...

– Так мы его счас притащим!

А ведь семь лет назад, когда карлик только пришел в «десятку» и, скрипя зубами, неумело ушивал рабочую робу пятьдесят шестого размера, невозможно было представить, что он так «поднимется». Другие осужденные зубоскалили и отпускали шутки, на которые осужденный Кульбаш не обращал внимания до тех пор, пока Бледный не назвал его лилипутом. Отбросив шитье в сторону, новичок бросился на обидчика, сбил с ног, а сам сел сверху и приставил иголку к глазу.

– Не лилипут, а карлик, большая тупица! – остервенело рычал он. – Карлик, а не лилипут! Запомнил, или глаз вынуть?!

Это было первое проявление характера маленького человека, и отношение к смешному новичку сразу же изменилось. Он получил прозвище Тарзан – за дикий, неукротимый нрав и нечеловеческую ловкость, которую карлик объяснил тем, что он всемирно известный акробат, звезда – Бруно Аллегро, который гастролировал по всем континентам, дружил с большими начальниками, зарабатывал сотни тысяч долларов, но все потратил на красавиц и дорогой коньяк... Карлик рассказывал про многочисленные драки, три предыдущие судимости, необыкновенные приключения в подземельях Москвы, подземный поход под Кремль, про то, как помог разоблачить шпиона...

Умение «травить байки» в условиях несвободы очень ценится, слушали его, раскрыв рты, но не верили, в основном смеялись. Второй раз Бруно Аллегро проявил характер через три месяца, лютой зимой, когда на дымовой трубе колонийской котельной оторвался лист обшивки и стал звонко хлопать на ветру, грозя провалиться внутрь и разрушить котельное хозяйство. Вариантов было два: остановить котельную и заморозить зону или подняться по обледенелым скобам на сорок метров, поймать край листа и закрепить до приезда аварийной бригады. Желающих лезть наверх не оказалось ни среди надзорного персонала, ни среди зеков. Тогда из строя вперед шагнула маленькая фигурка.

– Да что мне эти сраные сорок метров! Я с небоскреба на небоскреб прыгал, там все триста или пятьсот! Дайте мне только страховочный пояс, сто метров троса, клепальный пистолет, парашют для малой высоты и стакан французского коньяка!

Ему налили полстакана водки, вручили кусок толстой веревки и проволоку. На глазах у всей зоны маленькая фигурка медленно лезла на высоту, причудливо страхуясь какими-то странными петлями. За полчаса Бруно добрался до цели, прихватил лист проволокой и, вконец замороженный, спустился вниз.

– Говорил же – французского коньяка, а не водки, – еле шевеля губами, вымолвил он. – Чуть все дело не загубили!

С обморожениями он попал

в санчасть, из которой вышел героем. Теперь его байки пересказывала вся колония. И как-то так получалось, что слова Бруно в той или иной степени, но получали подтверждение. Он рассказывал, что выступал с разными номерами: и человек-ядро, и метатель ножей, и борец с шимпанзе.

Ни пушки, ни шимпанзе в зоне не было, а вот прапорщик Павловский из внешней охраны раньше служил в десантно-штурмовой группе ВДВ и частенько на спор с сослуживцами метал ножи за периметром. Прознав про похвальбу Бруно, здоровенный детина для смеха заключил с ним пари. В специально сбитый дощатый щит они бросили клинки по тридцать раз, но смех состоял только в их внешнем виде – великан и карлик; потому что счет оказался 28:25 в пользу Бруно. Павловский проникся к карлику уважением и честно выставил проигрыш – ящик тушенки и ящик сгущенки, а тот устроил пир для всех своих кентов. Слухи об этом пари облетели все зоны края, а про самого Бруно стали рассказывать легенды.

Но настоящая слава пришла к карлику после его уникального побега. Сам Бруно о побеге не помышлял и бежать не собирался. Идею родил Ванька-Инженер, а сам побег принадлежал крупному криминальному авторитету Савве Петроградскому. Инженер, перебирая подшивки старых журналов, нашел схему: как сделать ранцевый вертолет из бензопилы. Бензопилы на зоне были, оставалось изготовить крепления и пропеллер, чем Инженер и занялся. Через пару месяцев все было готово. Савва, в окружении своей «пристяжи» [12] , поднялся на крышу производственного цеха, Бруно увязался с ними в числе нескольких любопытных.

12

«Пристяжь» – окружение авторитетного преступника.

На Петроградского надели жесткий рюкзак с закрепленной внутри бензопилой, из него торчал штырь с пропеллером, лопасти почти касались коротких седоватых волос.

– Слышь, Савва, башку втяни и особенно не верти, а то оторвет на хер, – озабоченно сказал Инженер и дернул за шнур.

Заревел двигатель, закрутился пропеллер. Савву потянуло вверх, но подъемной силы хватило только на то, чтобы чуть-чуть оторвать его грузное тело от железной крыши...

– Да-вай, да-вай! – Инженер, присел, чтобы не попасть под винт, схватил незадачливого летуна за ноги и, пыхтя, пытался подбросить его вверх. Да и сам Савва инстинктивно взмахивал руками, как раненая, но все же пытающаяся взлететь птица. Но ничего не выходило: самодельный вертолет не мог его поднять!

– Снимай эту елду! – перекрывая рев мотора, рявкнул, наконец, Петроградский.

Инженер выключил двигатель, снял ранец с Саввы, тот тяжело опустился на крышу и взялся за голову.

– Я думал – щас взлетит! – вроде как оправдывался Инженер.

– Да, облом...

Все были взбудоражены и огорчены – как всегда, когда удачно начатое дело прерывается на середине.

– Что ж ты, мудила, не проверил! – Савва закурил с убитым видом. Мысленно он уже перенесся туда, за колючую проволоку, а сейчас тяжело возвращался обратно. И гражданский костюм из средства мгновенно затеряться среди обычных людей снова превратился в строго запрещенный предмет, за который без разговоров сажают в карцер.

– Правильно говорят: жрать на ночь вредно – целлюлит нажрешь! – вдруг брякнул, на свою беду, Бруно. – Разъелся ты, братское сердце. Я бы улетел без вопросов!

– Ну, так лети! – раздраженно махнул рукой Савва. – Если не обосрешься... На словах-то все летчикикосмонавты!

– О! Точняк! – обрадовался Инженер. – Давай, Тарзан, лети! Чего машине зря пропадать?

Остальные тоже оживились, стали хлопать карлика по плечам, улыбаться:

– Ну что, полетишь? Или очко «жим-жим» играет?

Поделиться с друзьями: