Еще один шпион

– Отсчет запуска! – звучит следующая команда.

– Есть, отсчет запуска! Десять... Девять... Восемь... Семь... Шесть... Пять... Четыре... Три...

Тихо забулькало рядом – это Гуляев не выдержал, налил себе минералки. Никто не обратил внимания, только особист этот, Разувалов, уставился, смотрит усталыми глазами – нет ли в этом звуке угрозы вверенному объекту...

– Два... Один... Ноль!

– Поехали, – Гуляев нервно потирает руки.

В обзорной рубке наступает напряженная тишина.

Штормит в общем-то несильно, меньше трех баллов, море похоже на непричесанную мальчишечью голову – в каких-то вихрах и защипах. На мониторе видно, как в нескольких километрах западнее «Буревестника» вдруг очерчивается правильный круг абсолютно спокойной воды – будто стекло туда уронили. Ни морщинки, ничего. Семаго слышал об «эффекте купола» при подводном старте баллистической, но своими глазами, пусть и на мониторе, видит это в первый раз. Как и та блондинка из Госдумы, она трется рядом, душит терпкими духами...

Круг вспучивается линзой, натягивается, приподнимается и в самом деле становится похожим на невысокий купол. Видно, как из его центра, из наметившегося «глаза», прут вниз потоки воды. Потом показывается затупленный нос ракеты, стремительно рвется вверх, выдергивая за собой сине-бело-красное стальное тело. На какую-то долю секунды ракета, еще не успевшая полностью сбросить водяные покровы, застывает над поверхностью – сердце ёкает: неужели двигатели первой ступени не запустились, не сработало зажигание в подводном режиме... сейчас рухнет!.. И тут по глазам бьет вспышка. Белый огненный шар на миг превратил пасмурную хмарь в тропический рассвет, отбросил фантастические резкие тени на пол рубки и тут же исчез под потоками густого кудрявого дыма. Через секунду рубка вздрогнула. Мощный нарастающий рев. Ракета едва заметно качнула хвостовой частью, нащупывая курс, осевое вращательное движение прекратилось, она стремительно взмыла вверх, оставляя за собой густой темный шлейф.

Семаго почувствовал, как дрожат руки, как в ногах вместо коленных чашечек образовался какой-то мыльный студень. Нужно сесть, а то, глядишь, и в обморок упадет. Он огляделся. Взгляд невольно зацепился за окно, за которым виднелся черно-рыжий дымный конус, поднимающийся от поверхности моря и уходящий в низкие облака. Семаго заставил себя отвернуться. Кое-как добрел до кресла у стены.

– Переживаете?

Семаго повернул голову. Рядом стоял капитан Разувалов. Улыбается, глаза уже не усталые – острые, внимательные.

Семаго с трудом разлепил губы:

– Конечно.

– Так взлетела же! Успокойтесь, расслабьтесь...

«И чего пристаешь, чучело... Больше делать нечего?» – думает Семаго, а вслух объясняет:

– Это еще половина работы, даже меньше. Теперь надо ждать. Девять минут активной фазы...

Семаго говорил, почти не думая, лишь бы говорить. Очень было плохо: тошнит, голова кружится. Только не хотелось показать этой ищейке, что с ним что-то не так.

– Отделятся ступени, первая и вторая... Доклады со следящих станций в «тоннеле» полета. Ждешь, ждешь. Потом снижение. Разделение головок, поражение условных целей. Опять ждешь...

– Понимаю, – говорил Разувалов. – Это как в хоккейном матче с канадцами – напряжение до самых последних секунд. Но ведь недолго?

– Четырнадцать минут расчетного времени.

– Ого. Получается, что...

– Простите, – сказал Семаго и встал.

Сердце колотилось, как запертый в кладовке параноик. Он поискал глазами, нашел. Шаркающим неверным шагом добрел до туалета, спрятанного в нише за отсеком управления. Там включил свет, склонился над умывальником, глянул в зеркало. Оттуда на него смотрел несвежий труп.

Семаго положил под язык две таблетки нитроглицерина.

В данный момент ему плевать, поразят боеголовки цели или нет, разделятся они согласно программе или упадут кучкой, как овечьи катышки... Только бы убраться подальше отсюда. Больше его пока что ничего не волнует. Только бы подальше.

Из рубки донесся голос по громкой связи. Докладывает первая следящая станция на Архангельской Губе: ракета прошла «тоннель» на расчетной высоте.

– Напьюсь, – сказал Семаго своему отражению. – Дождусь подтверждения, и на фуй приличия!

Через пятнадцать минут пришло сообщение с полигона Кура: все цели успешно поражены. Судорожное какое-то, нервное ликование в рубке. Из динамиков громкой связи, где только что отзвучали переговоры с Камчаткой, загремел «Марш ракетчиков».

Официантки из офицерской столовой вкатили тележки с напитками и закусками. Шампанское, водка, коньяк, красная икра в пол-литровых банках, холодная оленина, рыба, бутерброды...

Распахнулись стальные двери отсека управления, выпуская смену пуска – трех полковников и штатского с лауреатским значком на лацкане. Все зааплодировали. Руководитель испытаний – тот самый штатский, Главный конструктор КБ «Точмаша», – худощавый, вымотавшийся, глаза сияют над темными полукружьями, негромко сказал:

– Товарищи, контрольный запуск прошел успешно. Вся аппаратура отработала штатно, параметры в пределах установленных нормативов. Все.

Начальник полигона что-то шепнул ему на ухо.

– Ах, да... Поздравляю всех. Особенно тех, кто разрабатывал и модифицировал изделие.

Вышло суховато. Но тут подскочил сияющий Царьков, покровительственно обнял Главного за плечи, закричал:

– Слава России!

Голос его тут же потонул в общем хоре:

– Слава!! Слава России!

Хлопали пробки шампанского, разливалась по рюмкам водка, в атмосфере праздничного подъема объединялись все – военные и штатские, начальники и подчиненные, генералы и капитаны. Хотя капитан был здесь только один.

– Слава России! – с особым значением кричал капитан Разувалов, переглядываясь многозначительно с подполковником Мережковым, который тоже кричал – громко и от души. Это и их работа, и их победа тоже – что бы там ни думали остальные, особенно «высоколобые», ученые. Просто не всё и не всем нужно знать.

Шесть рядовых сотрудников и один начальник отдела «Точмаша», проектировавшие двигательную группу первой ступени, были тихо уволены, а двигатели пришлось срочно пересчитывать... Обычная халатность? Кому-то, может, так и покажется, но не контрразведчикам. Когда священник чует запах серы, он предполагает, что рядом нечистый, а не спичечная фабрика!

Выявлены несколько фактов психологического давления на руководителей проекта: Царькову, вон, машину сожгли, а у главного инженера случился скандал со сногсшибательной брюнеткой, имевшей привычку носить в лифчике радиомикрофон... Бытовуха? Ревнивый любовник нанял частного детектива? Нет, контрразведка не верит в совпадения!

Пресечены десятки случаев выноса и порчи ценных деталей, узлов и материалов – что это, как не диверсии и саботаж? А неоднократные попытки «подходов» к сотрудникам «Точмаша», «Циклона» и ряда смежных предприятий. С какой целью? Ясно с какой – не для выпивки, рыбалки или, скажем, половых контактов – это маскировка, камуфляж, а единственно с целью получения секретных сведений!