Еще один шпион
Шрифт:
– Это все не шутка? – спросил Дима.
Леший мог бы сказать, что это шутка. Почти шутка. Поскольку в запутанной и вопиюще противоречивой правовой реальности привлечь его даже к административной ответственности никаких шансов нет. Вместо этого Леший сказал:
– Никаких шуток. Какие тут могут быть шутки?
Молодой человек побледнел и сцепил трясущиеся руки.
– Вы меня арестуете? Прямо сейчас?
Леший искал нужную страницу блокнота. Нашел. Нарисовал под фамилией «Поликарпов» ровную линию, довел ее почти до края страницы и опустил вниз под прямым углом. Он подсмотрел это у одного журналиста –
– Как давно занимаешься диггерством? – спросил он.
Дима сел на кровать, положил локти на колени, уставился в пол. Леший подождал.
– Так и будем молчать?
В дверь застучали, голос Инны Сергеевны прокричал:
– Вы будете говорить с Димочкой только в моем присутствии и в присутствии адвоката, вы слышите?
И в сторону:
– Миша, ну что ты стоишь, как истукан? Звони скорее Митрохину! Сделай же что-нибудь!..
Дима прислушался, поморщился, сказал:
– Да не диггерство это даже. Баловство одно.
– Хорошо, – сказал Леший. – Как давно балуешься?
– Полгода где-то.
Голова его сохраняла прежнее положение казнимого на плахе, но при этом он то и дело испуганно, по-жеребячьи, скашивал глаза на Лешего.
– И где успели побывать? – спросил Леший.
– Да нигде толком...
– «Бродвей», «Кузница», «Пирожок»? Может, «Адская щель»?
Дима быстро глянул на него и отвернулся.
– Нет. То есть...
Он вдруг выпрямил спину, как на картине «Допрос партизана», и громко отчеканил в пространство:
– Я не сексот! И ничего говорить не буду!
Леший нарисовал рядом еще одну вертикальную линию, хотя под фамилией Поликарпов по-прежнему было пусто.
– И почему так сердито? – поинтересовался он.
– Я узнал вас! – На скулах у Димы заходили желваки. – Вы – Леший. Это вы меня избили там, под землей...
– Ну, «избил» это громко сказано, – заметил Леший. – Я ведь тоже тебя узнал... Рыба, если не ошибаюсь?
Рыба раздул ноздри и изобразил на лице что-то вроде презрительной усмешки. Попытался изобразить. Это было нелегко.
– До тебя хоть сейчас дошло, что ты людей тогда в метановую ловушку завел и чуть не изжарил их зажигалкой своей? – спросил его Леший. – Или до сих пор думаешь, что герой?
– Я не знал ни о каких ловушках, – сквозь зубы проговорил Рыба. – Вы их расставляете, вам лучше знать...
Леший покачал головой.
– Дурак, ну что тут скажешь. Почитай любое пособие по спелеологии – будешь знать немного больше. Кто их расставляет, эти ловушки, где и зачем...
Он протер уставшие глаза, надул щеки, с шумом выдохнул.
– Короче, Рыба. Чудо-юдо рыба кит... А разве под землей рыбы водятся?
Помолчал, выдохнул еще раз.
– Видимо, все-таки не водятся. Не место им там. Поэтому я тебе вот что, Рыба, скажу. Кидай дурное. Серьезно. Пугать я тебя не хочу, хотя ты сам должен понимать, что, кроме заявления твоей мамы, есть еще живой свидетель твоего присутствия на закрытой территории. В смысле я сам. Такая ерунда получается. Для меня, как для майора милиции, даже не нужен второй свидетель...
– Никаких жертвоприношений не было, – проговорил Рыба напряженными дрожащими
губами. Он готов был вот-вот расплакаться. – Я выдумывал это все!.. Байки травил!– А как твоя мать узнала про эти байки?
– Не знаю. Подслушивала, когда по телефону говорил... Или в «аську» мою залезла...
– Удружила она тебе, нечего сказать. – Леший провел в блокноте еще одну вертикальную линию. – Но оно и к лучшему. Теперь ты по крайней мере знаешь, в какое дерьмо вляпался. И заруби на носу: со мной лучше не связываться. Еще раз сунешься в «минус» – я тебя найду. По следу, по запаху вычислю. И тогда окажется, что мама не зря беспокоилась, сердце рвала, как вон она сейчас рвет. Слышишь, как она в прихожке вашей по телефону рыдает, какого-то там ангела-чиновника разжалобить пытается?
– Слышу, – сказал Рыба тихо.
– Ты все понял?
Рыба поднял на него глаза.
– Да. То есть... Сейчас мне ничего не будет? Ну... Вообще ничего?
– Ты свое получил. И получишь еще от родителей, когда я уйду.
Рыба посмотрел в сторону, пряча лицо. Громко сглотнул.
– Но при одном только условии, – добавил Леший и показал ему пустую страничку своего блокнота. – Вот здесь я должен записать адреса всех твоих дружков и подружек, всех, которых ты в «минус» водил.
– Зачем это еще? – снова набычился Рыба. – Никаких адресов я давать не собираюсь...
– Вот те, бабка, Юрьев день! – весело удивился Леший. – И оставишь меня вот как есть без явок и без паролей?.. Да куда ж ты денешься, вобла ты подземная, чудо-юдо ты в перьях?
Глава 9
Разборки в «Козероге»
«Наверное, обзвонить успел всех своих, – злился Леший, подъезжая к четвертому адресу. – Да не наверное – точно. Только я за дверь, он – на телефон. Надо было мне раньше раскумекать, что-то предпринять. А что предпринять? Связать его или усыпить? Провода обрезать? И на фиг мне вообще такая работа? Жандарм я им, что ли? Нет, надо заканчивать – напишу рапорт и „закинусь“ свободным человеком...»
Вот и дом. Слегка обновленная, подлатанная «хрущевка». Дверь парадного – страшненькая, цифры на домофоне исцарапаны, почти ничего не разобрать. Надо надеяться, хотя бы здесь не живут нефтяники и бывшие директора оптовых баз.
Подсвечивая себе зажигалкой, Леший набрал номер квартиры.
– Слушаю, – ответил женский голос.
– Здравствуйте. Герасимовы здесь проживают?
– Кто вам нужен?
– Да, собственно, все, кто есть в наличии. Я из милиции. Майор Синцов.
Пауза.
– А что случилось?
– Ничего. Обхожу дома, провожу беседы. Я буквально на несколько минут.
Внутри двери что-то громыхнуло.
– Открыто – входите.
Семейство Герасимовых состояло из мамы и дочки: Лидии Станиславовны – невзрачная толстуха, тапки какие-то старушечьи, и Полины Александровны – полная мамина противоположность: высокая, стройная, красивая. Отец ушел из семьи в 93-м, умер при невыясненных обстоятельствах в Нижнем Новгороде пять лет спустя. Дело лежало в так называемом «длинном сейфе», куда сваливаются все папки по алкоголикам, наркоманам и бомжам, для которых жизнь – состояние чисто случайное, а любая смерть является естественной. Дело закрыто в 2002-м.