Еще одна чашка кофе
Шрифт:
Несколько лет прошли в тихом отчаянии — работа в больнице, одинокие бессонные ночи в маминой квартире. И все-таки она искала его, продолжала искать. И вот прошлой зимой она узнала, что он вернулся в Россию и осел в Петербурге. Это был решающий момент, которого она ждала несколько лет. За пару дней она собралась, доехала на такси до пригородной станции, где без всяких проверок, досмотров, металлоискателей и рамок (пистолет в сумке!) села в пассажирский поезд и отправилась в Петербург.
КНИГА 1. ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 14
ГЛАВА 14
ПО КРАЮ ПОЛЫНЬИ
Петербург — город не маленький, и найти человека в нем не так-то просто, иногда это все равно, что искать иголку в стогу сена. Но она верила в то, что найдет его. Она сняла квартиру, устроилась на
Теперь она знала его адрес — подонок снимал квартиру в тихом переулке в самом центре Петербурга. В тот майский вечер она шла по городу, замершему перед грозой. В самом воздухе, казалось, застыло какое-то предчувствие бури, катастрофы, было душно, словно этот город набрасывал удавку ей на шею — невозможно дышать.
Итак, она увидела этот дом, рассчитала этаж, определила, где находятся его окна — вот там. Она позвонила в домофон, ей никто не ответил. Оставалось ждать. Что же — она ждала уже очень долго, так что ей теперь часы или дни? В доме напротив она приметила кофейню с вывеской «Экипаж». Лина зашла внутрь и увидела столик у окна с обзором прямо на нужный ей дом. Найти лучший пост наблюдения было невозможно, словно бы эту кофейню кто-то специально разместил здесь и сама судьба помогала ей.
В это окно в тот вечер она и увидела человека, разбившего ее жизнь. В какой-то миг у подъезда остановилась машина, из которой вышел Виктор. Чашка кофе выскользнула у Лины из рук и разбилась. Удивительно, но она не то чтобы узнала его, она каким-то звериным чутьем почувствовала, что это он. За эти годы он сильно изменился, настолько, что Лина была поражена. Что-то странное — сказался распад личности или нездоровый образ жизни, или в этих внешних изменениях сказывалась небесная кара? Как бы там ни было, но факт — был крепкий, плотный парень, а стал иссохшийся, поживший мужик, выглядевший куда старше своих лет; колючий взгляд, желтоватое лицо, словно бы на нем поставили какую-то отметину, печать неблагополучия. «Но может, все проще, никакой мистики?! — подумала Лина. — Просто бухло и наркотики делают свое дело, и у подонка пошаливает печень?»
Итак, теперь она приходила в кофейню как на дежурство. Благодаря своим наблюдениям вскоре она знала распорядок дня Виктора и даже круг его знакомых; знала, что вечером он возвращается примерно в одно и то же время и что по утрам к нему обычно приезжает один курьер, а вечером — другой.
Лина уже наметила день, когда все случится, и знала, как все произойдет — она подкараулит его в подъезде, на лестничной площадке, и на этот раз ее рука не дрогнет, она выстрелит. Что будет с ней потом, не очень ее волновало. Она была готова погибнуть, оказаться в тюрьме, выстрелить в себя, после того как сделает то, что должна.
Но именно в тот день в ее отделение привезли Лёню, и в тот вечер она осталась с ним. Встреча с Лёней сильно на нее повлияла. Все лето она провела в раздумьях — может быть, правильнее будет отступиться, не мстить за мертвых, а остаться с живыми, с тем, кому она нужна — вот с этим несчастным, нуждающимся в ней мальчиком? Миллионы сомнений, бессонные ночи, бесконечный выбор — остаться здесь, в мире живых, или отомстить и уйти к своим любимым мертвым? На какой-то небесной чаше весов чья-то рука взвешивала ее доводы, слезы, яростные протесты, и чаша качалась — туда-сюда, а в какой-то миг легчайшая пушинка качнула небесные весы в сторону необратимых решений. Увидев, что Лёня выздоровел и что в ее присутствии в его жизни уже нет жизненной необходимости, она решила идти по своему пути.
Когда в конце лета, после долгого перерыва, она вновь пришла к тому дому и из окна знакомой ей кофейни увидела Виктора, она поняла, что за это время что-то изменилось. Виктора теперь повсюду сопровождал охранник. Что заставило его нанять охрану — оставалось загадкой. Может, эта мразь интуитивно почувствовала нависшую над ним опасность, может, врагов у него хватало и помимо нее, и что-то заставило его подумать о своей безопасности; как бы там ни было, она поняла одно — теперь подобраться к нему будет не так просто. Она сознавала, что сейчас, когда охранник провожает его до самой квартиры, убить его на улице или в подъезде у нее не получится.
Кроме
всего прочего, если раньше ей была безразлична ее собственная судьба после убийства Виктора, то после того, как в ее жизни появился Лёня, она хотела уцелеть — привести приговор в исполнение и скрыться, замести следы. Если после выстрела ей удастся ускользнуть незамеченной, она сможет остаться здесь, среди живых. Задержаться тут еще немного — почему нет? Пока она нужна этому мальчику, она сможет заботиться о нем, и, значит, ее существование будет оправдано. Стало быть, ей надо менять план. Так просто она не сдастся.И когда к ней в тот вечер подошел незнакомый парень и спросил, почему она смотрит в его окна, она поняла, что ее лучший план сейчас стоит перед ней. Ее новый знакомый был соседом Виктора по лестничной клетке — дверь в дверь, судьба в судьбу, а их окна располагались настолько рядом, что бедняга фотограф всерьез предполагал, что смотрит она именно в его окно.
Как только она поняла, что фотограф живет в соседней квартире, она тут же решила использовать его в своих целях. План был прост — она внедряется в жизнь Данилы, сближается с ним, живет в его квартире, спит с ним и внушает его соседям, Виктору прежде всего, что она — девушка Данилы. И вот когда Виктор начнет воспринимать ее как соседку и любовницу Данилы, она исполнит задуманное. Именно поэтому она старалась попадаться Виктору на глаза как можно чаще — то поздоровается, то подмигнет ему, улыбнется, то выскочит на улицу якобы за хлебом, чтобы намеренно столкнуться с ним в парадной. Кстати, сначала она боялась, что он может ее узнать, однако же этого не случилось. Возможно, она сильно изменилась за эти годы (похудела, коротко подстриглась, сменила цвет волос), а, может, он вообще ее не помнил — что ему какая-то сестра какого-то умершего по его вине парня?!
Итак, теперь она жила в соседней квартире, настолько близко к врагу, насколько это вообще было возможно. Да, она использовала этого фотографа. На войне как на войне, прости, Данила, но я вынуждена так поступить. И да, это та цель, которая оправдывает средства. Лина не раздумывала, даже когда ей пришлось переспать с Данилой. Ей нужно было усыпить его бдительность — заставить потерять голову, привыкнуть к ней. И она постаралась сделать все, что могла — отыграла ему спектакль с обольщением, разбудив в себе праматерь Еву, подкинула дровишек в этот костер страсти, раздула пламя до небес. Что, парень, такого секса у тебя еще не было?! Если ты позволишь мне остаться и немного пожить с тобой, сколько мне потребуется, мы с тобой будем разжигать еще и не такие костры. Хотя… Вот тут она сломалась и почувствовала что-то сродни боли, стыду и угрызениям совести — а все-таки хорошо бы закончить все сегодня и поставить точку этой ночью, чтобы больше не лгать и не спать с этим, в сущности, ни в чем не виноватым, случайно попавшим под колесо ее тяжелой судьбы парнем.
Вот так и получилось, что когда фотограф заснул, она осторожно — крадущийся ночной убийца — достала пистолет, намереваясь прямо сейчас выйти из квартиры и позвонить в соседнюю дверь, за которой жил ее враг.
А когда тот спросит: «Кто там?» — она обольстительно улыбнется и нежно скажет: «Это ваша соседка Марина, девушка Данилы! Вы не могли бы нам помочь? Данила очень просит зайти сейчас к нам в квартиру!» Потом эта мразь откроет дверь (а он должен открыть, потому что он видел ее и в его сознании закрепилось, что эта девица действительно живет здесь и, значит, она не является источником опасности!), она влепит ему сколько-то там граммов смерти. «За Павлика, за маму, за мою покореженную жизнь, и за других людей, чьи судьбы ты искалечил». Виновен!
И вот все рассчитала — лучшие свои годы потратила на то, чтобы рассчитать, положила на это все силы, но вдруг, когда все совпало-сложилось, что-то пошло не так. Недотепа-фотограф оказался не жертвой охотницы, а охотником. Он, оказывается, все это время вел свою игру и следил за ней, выжидал, когда она промахнется.
Лина перевела взгляд на сидящего возле ее ног Данилу — как он на нее смотрит! Сложно выдержать этот испытующий взгляд. Что он сейчас с ней сделает, теперь, когда он знает ее историю, знает, что она подставляла его, использовала? Вызовет полицию (даже если они предъявят ей лишь незаконное владение оружием, тебе и этого хватит, Лина-Марина) или сдаст ее — расскажет все Виктору? А вот этого бы не хотелось.