Эшвин

Лицо пульсировало. Плечо жестко врезалось в стену, и Малхотра знал, что потом у него будут кровоподтеки — большие, уродливые, над которыми Koрa никогда больше не будет суетиться. Он принял боль и ее суровую простоту. Это было наказание, которое он хотел, возмездие, которого он заслуживал за то, что причинил Коре страдание.

Боль прекратилась, когда началась драка, так что он снова ударил Рейеса.

Фернандо протянул руку к лицу Эшвина, откинувшего голову назад, большим пальцем оказавшись в опасной близости от глаза Малхотры. Грязный прием, который заслуживал адекватного ответа, поэтому Эшвин слегка повернул голову и укусил край ладони Рейеса.

— Оу, ты, гребаный ублюдок!..

Малхотра заткнул его, врезав локтем по лицу. Он отшвырнул Фернандо достаточно грубо, отчего тот врезался в противоположную стену, но движение на краю периферийного зрения заставило Эшвина полуобернуться в сторону новой угрозы.

Вот только у нового противника не было ни малейшего намерения сражаться. Зик стоял в конце коридора и наблюдал за ними с выражением веселья, время от времени откусывая от бублика. Он прожевал сдобу, проглотил и махнул свободной рукой.

— Не обращайте на меня внимания. Все просто прекрасно.

Рейес пнул Эшвина под колено. Тот споткнулся, и, оттолкнувшись в толчке от стены, врезался в Фернандо. Он сумел послать еще один скользящий удар в подбородок Рейеса, прежде чем получил кулаком в живот.

— Ткни его в бок, — Зик откусил кусочек бублика. — Он чертовски боится щекотки!

— Он тебя не слышит.

Рейес оттер кровь со рта.

— Траханый придурок слишком занят, планируя самоубийственный удар по Базе.

— Ну что ж, обидно. Я думал, он умнее. — Зик доел сдобное тесто и мотнул головой в сторону лестницы. — Луис и я поняли, как спасти Кору, если ты заинтересован. Или ты можешь остаться здесь и продолжать мордовать Рейеса. Я хочу сказать, что понимаю тебя. С ним весело развлекаться.

Рейес приподнял воображаемую шляпу, затем поморщился, потирая подбородок.

Малхотра даже не чувствовал, куда попал ему Рейес, потому что словесный удар Зика бил в цель сильнее.

— У вас есть план, как защитить Кору?

— Да, — ухмыльнулся Зик, обернувшись. — Лучше тащи свою задницу сюда, хотя бы потому, что это сработает, только если ты сможешь выполнить свою часть плана.

Зик ушел. Эшвин облизнул губы и почувствовал вкус крови — первый удар Рейеса пришелся четко по зубам.

— Это сообщение ты пришел передать?

— Да. К вашим услугам.

— А ты не мог просто сказать вместо того, чтобы драться?

Рейес усмехнулся.

— И в чем тогда веселье?

Эшвин потрогал разбитые губы, чувствуя слабую боль. Он не мог сказать, что это было весело, но в этом был определенный катарсис. Возможность выплеснуть скопившееся внутри напряжение, и освободившись, думать более четко.

Малхотра должен был догадаться, что Всадники не примут пассивно опасность, угрожавшую Koре. Она была частью королевской семьи, которую они поклялись защищать, но что еще важнее, они заботились о ней. Она, как правило, лечила их, иной раз собирая по кусочкам, возвращала к жизни.

Защита Koры всегда будет его приоритетом. Но он больше не должен делать этого в одиночку.

«««§» ««

Работающий фонтан в семейном дворике обычно успокаивал Кору. Вода беззвучно падала, но оставляла спиралевидные узоры на поверхности. Движение было произвольным, и все же, если присмотреться, можно было обнаружить определенный порядок в текущей воде.

Сегодня фонтан напомнил Коре о ее ванне и Эшвине.

Она услышала шорох шагов по плитке, прежде чем мельком, периферийный зрением, заметила Мариселу. Поприветствовать ее было вполне естественным, но сейчас даже любезность казалась невыполнимой задачей. У нее уходило столько энергии, чтобы просто оставаться во вменяемом состоянии и не сломаться, что на остальное уже не было сил.

Марисела нарушила затянувшееся молчание.

— Я не помешала?

Она говорила мягко, словно стараясь не спугнуть дикое животное.

Koре действительно не хотелось ни с кем разговаривать. Она ничего не хотела делать, лишь постоянно напоминала себе дышать. Кора прекрасно осознавала, что ее желание избегать всех слишком сильно напоминало попытку спрятаться. Состояние депрессии.

— Если бы я хотела побыть одна, то тогда бы осталась взаперти в своей комнате.

— Я не сомневаюсь, — позволила себе печально улыбнуться Марисела. — То есть мне все-таки лучше не подходить, так?

По крайней мере, она понимала настойчивый, неумолимый характер ее беспокойства. Koрa попыталась вернуть улыбку, но это было больше похоже на гримасу, поэтому она похлопала по каменной скамье рядом с собой.

— Присаживайся.

Марисела держала руки за спиной, но когда приблизилась, протянула Коре нечто в потертом кожаном переплете

— Я принесла тебе кое-что. Я не знаю, поможет это или нет, но я бы хотела поделиться с тобой.

Она сунула книжку в руки Koры, когда присела рядом. Кожа была старая, местами потертая и изношенная, что могло быть только от возраста. Очевидно, обложка стала мягкой от частого прикосновения множества рук.

Koрa открыла ее: блеклые, ломкие страницы были заполнены человеческими жизнями — именами, датами и отношениями. Анекдотами. Подробностями частной жизни. Рождениями и смертью. Вся семейная история, зашифрованная в буквах и цифрах.

Глаза Коры зажглись.

— Что это?

— Это из архивов Храма. — Марисела неловко пожала плечами, небрежный жест сильно отличался от напряженного взгляда, когда она смотрела на книгу. — Помнишь, тогда на вечеринке Нита рассказывала тебе о наших родословных? Генеалогическое дерево Риосов раскинулось во все стороны, как ты видишь. То же самое с остальными благородными семьями. И все остальные люди тоже записаны в таких же книгах, как эта.

Так ничье прошлое не потеряется. Слеза скользнула по щеке Koры, и ей с трудом удалось поймать каплю тыльной стороной ладони, прежде чем та упала на бесценную книгу.

— Я не знала.

— Зато теперь ты знаешь. — Марисела аккуратно перелистнула несколько страниц, и книга раскрылась на одной конкретной записи, как если бы она часто открывалась на этом месте. Девушка провела пальцем по странице.

— Это записи обо мне и моих родителях. Он был мясником, а она была художницей. Во время беспорядков после смерти Пророка они были убиты. — Ее голос дрогнул на последнем слове, но девушка сделала глубокий вдох и продолжила дальше, на этот раз увереннее. — Я была еще малышкой. Меня поместили в приют при Храме, где моя новая мама и нашла меня.