Эскизы (сборник)

Его слушатели, нагие и перепуганные, начали бестолково суетиться, пытаясь построиться. Кто-то всхлипывал. Перевозчик споро выравнивал строй, протягивая вдоль рядов весло. Длины хватало на шесть человек с небольшим запасом. Было ясно: захочет «приласкать» – дотянется до любого.

– А ты чего встал? По башке захотел? Ух ты! В кои-то веки… Одетый! – он немедленно сбавил тон и осторожно попросил: – Слушай, дружище, пошарь-ка за пазухой насчет съестного. Вдруг чего?

Я пошарил. В карманах обнаружились три леденца и раскрошенное карамельное печенье – ровно одно – в прозрачной упаковке. Я прихватил их в какой-то кафешке «на дорожку» и всё забывал выбросить. Вот уж не думал, что они до сих пор со мной!

– Ух ты! Давай!

Не дожидаясь приглашения, он сгреб всё это с моей ладони, пару мгновений потратил на сообразить как вскрываются упаковки и ещё четверть мгновения – на проглотить до крошки. Постоял немного, зажмурясь, выдохнул с чувством:

– Садись! – и указал на темнеющую на берегу лодку. – Садись! Ох, порадовал деда! Я уж думал было… – тут он оборвал себя на полуслове и рявкнул на остальных: – Готовы? Пошли в воду! Плыть справа от лодки, молча и не отставать, а то я вас… Ну, поняли, короче…

Оттолкнувшись от берега, он размеренно заработал веслом.

– А почему ты остальных в лодку не взял?

– Попробуй не жрать сотню лет – поймёшь. Уже даже с деньгами перестали являться. Что мне, задаром грести теперь? Хотя на кой мне деньги, опять же… – Харон досадливо сплюнул в Стикс, аккурат за правый борт.

– Ну что же вы так, любезный? – донеслось оттуда.

Я обернулся на голос и вытаращил глаза. Один из пловцов не плыл, а вовсе даже шёл по воде аки посуху. Он улыбнулся мне и продолжил:

– Отсюда же пьют! А некоторые, вон, и плывут вашей милостью.

– Опять ты, зануда? – буркнул Харон, даже не покосившись на говорящего. – Лучше б обо мне похлопотал и пожрать принёс. А эти – эти один хрен сейчас нахлебаются и всё забудут.

Идущий по воде укоризненно покачал головой и наклонился, чтобы поддержать одного из соседей, который и впрямь стал захлебываться. А Харон продолжил:

– Как тут не озвереть? Сначала придумали Харона. Ну, придумали – вот он я теперь, спасибо.

Расчувствовавшись, он во время очередного взмаха едва мазнул веслом по поверхности воды и чуть не потерял равновесия. Лодка накренилась, сделав зловещие тёмные воды пугающе близкими, но быстро выправилась, повинуясь опытному гребцу.

– Поначалу всех с едой хоронили, – продолжал он, несколько поостыв. – Отожрался так, что едва лодка держала. Потом – с деньгами и прочим хламом стали являться – все ещё что-то перепадало. А в последнее время – как обрубило. Осталась только смутная вера в существование Харона. С ней и умирают, являются в чем родились, а я – обслуживай.

Он покосился за борт, где идущий по воде человек обходил плывущих, наклонялся к ним, что-то шептал, помогал держаться на плаву.

– Этот уже давно сюда ходить повадился. Меня совестит, их – утешает. Нет бы подсказать… Да прекрати ты так жалостливо на них пялиться! Ещё один на мою голову! – прикрикнул он на меня. – Нет бы, говорю, подсказать, что можно не плыть, а идти. Но ему утешать нравится.

– Они что, тоже могут идти?

– Могут. Только ещё ни один не догадался попробовать.

– Так сам им подскажи!

– Вот ещё! Они меня голодом морить будут, а я им – помогать? Пусть хлебают! Заслужили! Творцы хреновы…

Без смысла

Хранил как-то Вишну у себя во дворце смысл жизни.

Он вообще любил всякие полезности хранить, так что всё уже было забито и место нашлось только в гостевой горнице.

Ходили к Вишну паломники, святые люди. В прихожей ладошки у лба складывали, кланялись:

– Нам смысл жизни посмотреть любопытно.

Улыбался Вишну, вёл их в гостевую горницу. Толпились паломники, благоговели наперебой:

– Ух ты ж ё…

– Кто бы мог подумать…

– Как же я сразу-то не догадался…

– А можно теперь обратно? Да я с таким-то знанием…

– А вот нельзя теперь, – отвечал Вишну. – Негоже всем такую тайну на халяву знать. Сразу людям скучно жить станет.

– И то верно, – кивали паломники и оставались на небесах, кому где нравилось.

И зашёл как-то в гости Шива. Позволь, говорит, у тебя тут помедитировать.

Вишну не жалко, пустил, поместил в гостевой горнице, ибо, во-первых, негде больше, а во-вторых, на то она и гостевая.

Принялся было Шива медитировать, как вдруг – паломники. Потом ещё и ещё. А медитация, чтоб вы знали, это не после обеда вздремнуть. Тут настрой нужен, покой, уединение, да откуда ж им взяться в подобной обстановке! А терпения у Шивы почти что и нет, да и желания вникать-разбираться отродясь не водилось. Всего-то веков через пятнадцать оно возьми да и кончись совсем.

Короче, когда очередная группа явилась, он хвать трезубец да как жахнет.

– Надоели, – говорит, – каждый год дверью хлопать!

И не стало смысла жизни. Святых людей тоже, но их по привычке так и не хватились. А вот смысл жизни – ищут, конечно, ведь историю удалось по-тихому замять.

С тех пор Вишну святым людям на пороге улыбается вежливо в ответ на поклоны и просит заходить в следующую югу [3] .

Как Шива конец света предотвратил

3

Юга (санскр.) – эра

Прознал один святой человек, что на одной высокой-превысокой горе Шива медитирует. Очень кстати прознал, ибо было у святого человека к Шиве дело.

Добрался до горы, месяц вверх карабкался. Последнюю неделю уже без еды и воды, на одном энтузиазме. Превозмог, достиг вершины – а там и впрямь Шива.

– Тебе чего? – с подозрением так спрашивает.

Святой человек в ноги пал, вещает:

– Есть у меня идея, как достичь Золотого Века!

– Ну-ка, ну-ка? – Шива аж один глаз слегка приоткрыл от любопытства.