Эскул. Небытие: Варрагон

– Повитуха смотрела?

– Да, мастер Холиен, сестра Селеста, - Абигайль указала на пожилую монахиню, стоящую по левую сторону от стола со сложенными за спиной руками, - с ребёнком всё в порядке, просто Триша сильно ушиблась головой и сломала голень. Мы уже всё зафиксировали, но она жалуется на головные боли и боли в животе.

– Хм, ладно, посмотрим. Для начала я ещё раз осмотрел поврежденную ногу. Шина наложена мастерски, повреждений кожных покровов нет. На всякий случай, применил Малое Исцеление. Посмотрел реакцию зрачков, шейные рефлексы.

– Её тошнило?

– Всего один раз.

– Триша, как болит голова, расскажи?

– Да почти уже не болит, мастер Холиен, только если встаю, кружится всё перед глазами. А вот живот, словно туго перевязали верёвкой.

Я внимательно осмотрел живот, симметричный. Приложил ладони, пропальпировал сбоку и ближе к лобку. Я, конечно, не гинеколог, но матка в тонусе.

– Шейку щупали, сестра Селеста? Плодный пузырь цел?

– Дда, - сердито пробурчала повитуха, сверля меня прожигающим взглядом.

– Прошу мне ответить чётко, я не стараюсь заменить вас.

– Плодный пузырь цел. Шейка мягкая. Мастер Холиен, - тон повитухи стал поспокойнее.

– Открытие?

– Какое открытие, мастер Холиен, - брови сестры Селесты поднялись вверх.

– Сколько пальцев пропускает шейка матки?

– ???

– Сердцебиение плода?

– Сердце бьётся...
– совсем уже растерялась повитуха

– Так, сестра Абигайль, пусть сестра Селеста ещё раз осмотрит Тришу. А вы принесите мне плотный кусок пергамента, да и приготовьте клистирную трубку. Надо освободить кишечник женщине, прежде чем я погружу её в сон.

Абигайль вышла, а Селеста суетливо приподняла ножной конец простыни, согнула ноги беременной, прополоскала руки в бадье с марганцовкой. Я поощрительно кивнул.

– Один палец, еле-еле, мастер Холиен!
– доложила повитуха

– Замечательно, - улыбнулся я. Тут подошла Абигайль. Я взял пергамент, свернул его тугой трубкой, подровнял края ножом. Получил импровизированный стетоскоп, которым не преминул воспользоваться.

– Триша, да у вас двойня! Поздравляю!
– улыбнулся ещё шире я, - а боль мы вашу уберём, поспите немного и пройдёт.

– Спасибо, мастер Холиен, сестра Селеста уже сказала мне про двойню.

– Вот видите, всё замечательно, сердца бьются хорошо, детишки не пострадали. Закрывайте глазки, Триша, - Сон Гарпии, как обычно, сработал безотказно.

Я повернул озабоченное лицо к Селесте и Абигайль.

– Посадить рядом сиделку, поить отваром укропных семян или сухой малины понемногу, менять подстилку, возможно будет мочиться во сне. У неё сильное сотрясение. Матка напряжена, так как беременная испытала сильные переживания. Сон исцелит. Но мне не нравится расположение каждого плода во чреве. Один лежит спиной к шейке, второй ногами. Сроки у неё, когда?

– Это первые её роды, по срокам неделя-две, - доложила повитуха.

– Хм, хорошо, тогда так. Когда придёт в себя, прежде всего спросите о болях и головокружении. Вставать не разрешайте. Постельный режим. Пища лёгкая и никаких волнений. Если начнутся схватки, посылайте за мной. Я теперь буду жить в трактире «Красный Петух». Знаете, где это, сестра Абигайль?

– Да, мастер Холиен.

– Прима Золано у себя?

– Да, была в своём кабинете.

– Всего доброго, - я вышел в проход между кроватями. Провёл дежурный обход больных, нуждающихся в обновлении Сна Гарпии. Затем спустился на первый этаж и повторил все и на этом участке.

Мария сидела на своей веранде и что-то писала, периодически хмурясь и зачёркивая написанное. Когда я тихо подошёл, дверь была открыта. Прима словно почувствовала мой взгляд, обернулась.

– Добрый вечер, Мария.

– Здравствуй, Эскул. Тебя последнее время трудно застать. Всё в делах в делах.

– Ну почему же? Ночью я совершенно доступен, - щёки Марии слегка покраснели.

– Но ведь солнце ещё не зашло, Холиен? Или у тебя закончились дела, и ты вспомнил обо мне?
– Прима указала мне рукой на соседнее кресло, приглашая к столу, - выпьешь чего-нибудь?

– Спасибо, Мария, на самом деле я на минутку. Переезжаю, обзавёлся своим жильём. Тут, неподалёку. Трактир Олафа. Пришёл поблагодарить за гостеприимство и заверить, что продолжу приходить в обитель и выполнять обязанности целителя.

– А чем тебе наше жильё не угодило?
– в голосе Марии послышалось раздражение.

– Ты меня не так поняла, хорошая комната. Но тесно мне и неудобно мотаться всё время к лаборатории. Алхимия требует так же много труда, как и целительство.

– Что-то ты недоговариваешь, Холиен. Да и бежишь впопыхах, как нашкодивший мартовский кот!
– так, приехали. Это она заявку на собственность так решила обозначить? Никогда не любил такого отношения.

– Ты меня неправильно поняла, Мария. Имея своё жильё, я буду достаточно свободен в перемещениях и действиях. Обитель же станет одним из моих мест работы. Это рационально. В конце концов, я хочу пригласить тебя в гости в достойное помещение и, прости за откровенность, на достойное ложе, а не в казарменную конуру на койку, куда тебе приходится прокрадываться под покровом ночи.

– Вы забываетесь, мастер Холиен!
– такой я видел Марию Золано впервые. Всегда прямая спина сейчас превратилась в подобие скального монумента. Маленькие ладошки с треском сломали и смяли перо. Губы превратились в узкую полоску. Глаза метали громы и молнии.

– А что я такого сказал или пожелал, Мария?

– Всё! Ни слова большшше!
– Прима уже не говорила, а шипела, - с этой минуты уясните важную вещь. Ничего не было. Вам приснилось, пригрезилось, привиделось. Как вам в голову могло прийти? Что я, Мария Золано, урождённая маркиза Запада, Прима обители, могла... с каким-то квартероном.... Забирайте ваши вещи! И уходите.

– Но я могу продолжать работать в больнице?

– Да, - лучше сейчас ничего не пытаться доказать, по своему опыту знаю. Нужно просто свалить и дать пройти времени. Чего-то я не понимаю, видимо. Что она так взбеленилась?

Я с поклоном, пятясь, постарался удалиться. Дёрнул же чёрт меня связаться с аристократкой. А она ещё и маркиза. Вот тебе и хумансы! Поют романсы.

Безотказный сторож помог мне с моим барахлом, да суровый Элькамино вызвался подбросить на телеге до трактира. Всего неделю живу в Варрагоне, а уже успел обрасти приличным имуществом. А ведь пришёл в сандалиях, поясе и с дырой в штанах.

Перед трактиром было форменное столпотворение. Мамаша Хейген ловко руководила своим семейством на разгрузке двух фургонов, которые были размещены во дворе каретного сарая. Тюки и бочки, связки каких-то шкур, даже дрова медленно, но верно перекочёвывали в наше хозяйство. Гуггенхайм деловито расхаживал в сопровождении Тиля, руки и лицо которого были перепачканы углём, а подмышкой виднелись листы пергамента. Гоблин что-то горячо доказывал, размахивая руками, а половинчик терпеливо кивал, не забывая что-то вычерчивать.