«Если», 2009 № 02

Двери вагона в очередной раз распахиваются. Плотный поток пассажиров выталкивает меня на платформу. Здесь перемешиваются два противоположных течения: одно стремится на переход, другое пробивается к эскалаторам. Опять вскипают водовороты, опять безумный людской хаос мотает меня то туда, то сюда.

Правда, уже через пару секунд все как-то налаживается.

Я подхвачен стремниной, текущей в нужном мне направлении.

Нет больше гремлинов. Нет цветочного запаха. Краски и звуки вокруг полностью восстановились.

Я опять принадлежу миру Земли.

Волшебный город исчез.

Он на мгновение приоткрылся и снова отодвинулся за горизонт.

Быть может, все это так и останется несбыточными надеждами. Одним из тех странных снов, которые иногда охватывают человека.

Которые никогда, никогда не сбываются.

Быть может, это и так.

И все же, когда я поднимаюсь по эскалатору, мне кажется, что наверху меня ждет мир иной…

Дэвид Хилл Мертв по убытии

Я убит в пятницу, в пять минут восьмого вечера. Пуля вошла за левым ухом и вышла над правым глазом. Дыхание прекратилось полностью, я был совершенно мертв.

О случившемся мне доложил слуга, вираз Мэтью. Похлопал по плечу, отвлек от беседы с Гарри Эверсом, партнером по «Ширинг и Симмонс» и приятелем по «Сити-Клубу». Мэтью — великий педант и напрочь лишен чувства юмора. Смысл его слов добрался до меня не сразу — я было подумал, что он шутит. Но Мэтью не шутил никогда.

— Что значит — скончался?

— Мистер Хайтауэр, к сожалению, это значит, что все функции организма остановлены, их линии выровнялись. Ваша жизнь закончена. Разрешите продемонстрировать.

В число его обязанностей входил контроль над моими физиологическими процессами, когда я пребывал в виртуальной среде. Он полез к себе в голову и извлек лист, весь в иконках, связанных с моим физическим телом. Коснулся одной из них, и картинка разрослась в мозаику из графиков и диаграмм, отражающих состояние организма.

Прежде они всегда пульсировали в ритме сердцебиения, отплясывали в приливах и потоках кровяного давления и нервной деятельности, а теперь все неподвижно и бесцветно. Действительно, каждая линия оставалась ровной. Вывод мог быть только один.

— Да, Мэтью, ты прав, — признал я. — Как ни трудно в это поверить…

— Мистер Хайтауэр, можно высказать соображения?

— Разумеется.

— Так вот, сэр, учитывая тот факт, что в 19:05:21:33:22:18:02 вы пребывали в отличном состоянии здоровья и спустя всего лишь миллионную долю секунды, в 19:05:21:33:22:18:03, сделались неживым, напрашивается предположение: ваш уход в мир иной вызван вовсе не естественными причинами.

— Весьма тонкое наблюдение, Мэтью.

— Польщен, сэр. Я позволил себе сообщить о происшествии куда следует, и теперь на встрече с нами настаивает лейтенант Альфонс Перуск из Департамента виртуальной полиции Нью-Йорка.

 * * * 

Три гигантских шага — и мы в Шестом участке. На лейтенанте Перуске серый в розовую полоску костюм, его сетевой образ — перекормленный дылда с копной густых светлых волос. Мы пожали друг другу руки, и он сразу приступил к делу:

— Мистер Хайтауэр, первая наша задача — установить, действительно ли совершено преступление. Я, если позволите, разблокирую ваш телефон, и мы заглянем к вам домой. Не возражаете?

Я кивнул.

Перуск дважды щёлкнул пальцами, создав в пространстве между нами коммуникативное окно, и набрал номер. Возник мой образ-автоответчик, предложил оставить краткое сообщение, после чего Перуск ввел полицейский мастер-ключ и проник в образ квартиры.

К такой картине я оказался совершенно не готов.

— Все ли с вами в порядке? — заботливо спросил Перуск.

— Да… вроде.

Дикое возникает ощущение, когда ты глядишь на собственное тело, распластанное в луже крови.

Наверное, только потрясением и можно объяснить то, что беспорядок в комнате меня занимал больше, чем пуля, продырявившая череп.

Лейтенант Перуск открыл другой коммуникативный порт, вызвал бригаду судмедэкспертов и врача от страховой компании. И попросил:

— Расскажите о ваших врагах.

— Врагах? — удивленно посмотрел я на Перуска. — У меня их нет.

— Вы адвокат. С такой профессией и без недругов?

— Я всего лишь корпоративный юрист. Слияние-поглощение, купля-продажа, арест на имущество в обеспечение долга. Вряд ли подобная деятельность способна привести к личной вражде.

— Ладно, вам виднее. — Судя по голосу Перуска, я его не убедил. — А как насчет частной жизни, мистер Хайтауэр?

— Не понимаю…

— Ваши друзья. Женщины. Мужчины. Ревнивые мужья. Или жены. Вы, наверное, не в курсе, что свыше девяноста процентов убийств совершены знакомыми жертв?

Хотя ситуация к веселью не располагала, предположение лейтенанта показалось мне забавным.

— Не имею таковых, — ответил я. — В смысле, ревнивых мужей среди моих знакомых. Как и жен. Я живу просто. Тихий вечер в клубе или дома, наедине со старой книгой, вот лучшее времяпрепровождение. Невинная эскапистская литература… Мэтью, не сочти за труд показать лейтенанту мой ежедневник.

— Сию минуту, сэр.

Мэтью опять полез в голову, загрузил данные и вручил лейтенанту иконку. Перуск сунул файл в карман пиджака.

— Второй вопрос, — продолжал он. — Кому может быть выгодна ваша смерть?

— В финансовом смысле?

— А то в каком же?

— Да никому, пожалуй, — ответил я. — У меня нет живых родственников. Кое-какие активы имеются, но все они завещаны различным фондам и благотворительным организациям. Чтобы «Юнайтед Уэй» подослал наемного убийцу ради наследства… даже представить такое невозможно.

Опрос продолжался в том же духе еще час, наконец лейтенант Перуск встал и протянул руку, давая понять, что разговор окончен. У него было крепкое рукопожатие, и он удерживал мои пальцы дольше, чем позволяла вежливость.

— Мистер Хайтауэр, возможно, нам больше не удастся побеседовать, — произнес он торжественно, — но я даю личную гарантию, что для привлечения убийцы к суду будут приложены все усилия. Я, Альфонсо Перуск, обещаю это.

— Уверен, вы сделаете все возможное, — ответил я, смущенный горячностью лейтенанта. А может, просто не успел оправиться от шока.