«Если», 2009 № 02

— Если лейтенант Перуск прав насчет убийства ради острых ощущений, — задумчиво проговорил я, — преступник вряд ли будет схвачен, пока я не… пока я здесь.

— Именно так, сэр, — подтвердил Мэтью.

— Давай на время отложим версию лейтенанта. Допустим, я убит одним из тех, с кем имел отношения. Хотя Перуск отсеял две тысячи пятьсот сорок два человека из записной книжки. Что это может означать?

— Что убийца не принадлежит к ближайшему кругу ваших знакомых.

— Один из тех, кто знал меня достаточно хорошо, чтобы получить выгоду от моей смерти, но не настолько хорошо, чтобы угодить в список подозреваемых. А теперь скажи-ка, Мэтью, какой мотив может быть у подобного типа?

— Ничего личного, сэр.

— Правильно. А безличный мотив — либо профессиональный, либо финансовый. С точки зрения профессиональной, трудно представить того, кому могла быть выгодна моя смерть. Без ложной скромности, я отменный адвокат, но уверен, Роджерс и Френкель уже разобрали мои дела и отлично справляются. Нет, Мэтью, я начинаю подозревать, что все это имеет финансовую подоплеку. Как в старину говорили, «следи за деньгами»? Вот и давай проследим за ними.

— Сию минуту, сэр.

Мэтью вынул из головы иконку, похожую на крошечную стопку бумаг. Расширил до удобной для чтения величины и раскинул листы на песке. Обычная текстовая преамбула, дальше — электронная таблица с распределением наследства. В первой колонке научные фонды и благотворительные организации, которым положены доли. Во второй указаны денежные суммы или предметы имущества. Третья содержит поля хранения текста, это инструкции и комментарии. А в четвертой колонке только даты записей. Завещание я правил ежеквартально.

Итак, 237 строк. В самом низу ячейка с полной стоимостью имущества. Цифра «играла», так как цена акций, которыми я владел, менялась в зависимости от конъюнктуры рынка. Я коснулся левой ячейки в шапке и преобразовал таблицу в алфавитном порядке. В основном известные названия: Ассоциация американских адвокатов, «Сити-Клуб», Федералистская партия, «Юнайтед Уэй», Союз молодежи Вьетнама; но хватало и малознакомых, поскольку я часто пополнял список под впечатлением от газетных статей или присланных этими организациями просьб о пожертвованиях. Я ткнул пальцем в верхнюю ячейку средней колонки, и цифры рассортировались по убыванию. Тоже никаких сюрпризов. Список теперь возглавляли предназначенные «Сити-Клубу» $ 125 000, а в самом низу притулилась тысяча для Американского общества защиты животных.

Но как я ни корпел над завещанием, извлечь из него что-нибудь полезное для расследования не удавалось.

— Сэр, вы позволите высказать предположение? — спросил Мэтью.

— Весь внимание.

— Возможно, вопрос не в том, почему вас убили, а в том, почему убили не раньше и не позже.

— Мэтью, я понимаю, что ты имеешь в виду. А почему, кстати? — Я нажал на четвертую колонку, и записи распределились в порядке их внесения. За последние два квартала я сделал девять дополнений и поправок. В пяти случаях увеличивал или уменьшал уже назначенные ранее суммы — значит, их можно не брать во внимание. Что же остается?

— Полагаю, Ассоциацию помощи цифровым личностям можно смело вычеркнуть, — заметил Мэтью.

— Как и «Pro Bono», поскольку я знаком с несколькими учредителями. Остаются фонд «Бэйсик» и «Фикшн-трест». Я мало что помню о них. Мэтью, не сочти за труд, поищи сведения.

— Будет сделано, сэр.

Он извлек из груди две куклы с такими же постными, как у него, физиономиями, шепотом проинструктировал, они кивнули и разбежались искать в Сети ссылки на фонд «Бэйсик» и «Фикшн-трест». Я свернул завещание, и тут меня пронзила острая боль. Исчезло левое запястье, как ножом отрезало.

* * *

Пока мы ждали возвращения кукол с информацией, я решил еще раз поискать средства к существованию. Мы с Мэтью в шесть шагов добрались от Кони-Айленда до Департамента общественных служб и пристроились в длинную очередь. Через час я очутился у приемного окна и получил номерок. А еще через час номер засветился — мне позволили перейти из зоны ожидания в лабиринт коридоров. Наконец я отыскал нужную дверь и вошел в кабинку, где женщина с бледной кожей и губами в форме розы приняла меня в самой унизительной манере.

— Имя, фамилия, идентификационный номер.

— Рэндалл Хайтауэр, ноль семьдесят пять — пятьдесят — шестьдесят девять — ноль пять.

Она глянула на висящий над краем стола дисплей и нахмурилась, после чего строго произнесла:

— Правило такое: я задаю вопросы, вы отвечаете честно и исчерпывающе. Только при соблюдении этих условий наше общение будет продуктивным. Итак, имя-фамилия.

— Я уже сказал: Рэндалл Хайтауэр.

— Рэндалл Хайтауэр, ноль семьдесят пять — пятьдесят — шестьдесят девять — ноль пять, умер.

— Ну конечно, он… то есть я вчера умер. Потому-то я и здесь. Хочу попросить о… о споспешествовании. — Последнее слово настолько меня смутило, что я его едва выговорил. Разве не я недавно воскликнул: «Рэндалл Хайтауэр не станет клянчить милостыню!» Впрочем, сейчас и вправду казалось, что это было не со мной.

— О споспешествовании? — переспросила женщина. — Еще бы!.. И здесь вы это получите, на то мы и Департамент общественных служб. Однако необходимо пройти соответствующую процедуру. Нам требуется знать ваши фамилию и идентификационный номер. А еще понадобится удостоверение личности, годится свидетельство о рождении или, если вы вираз, сертификат подлинности и трудовой договор с истекшим сроком действия. Располагаете этими документами?

— Нет.

— Значит, вам нужно обратиться в Иммиграционный департамент за временным разрешением на проживание. Возвращайтесь с разрешением сюда, и мы рассмотрим ходатайство.

— И сколько времени это займет?

— Три-четыре недели. Бывает и дольше.

— Да вы что, не понимаете? — возмутился я. — К тому времени я буду мертв. То есть я уже мертв, а теперь вообще исчезну. Неужели нет другого способа?

Женщина поколебалась и ответила:

— Вообще-то есть альтернатива.

— Ну, слава богу!

— Сейчас в нашем департаменте нехватка квалифицированного персонала. Если подпишете трудовой договор, мы обойдем основную рутину и дадим ход вашей просьбе.

— На какой срок?

— Обычно не менее двенадцати лет.

— А что за специфика? Юридическая защита?

Женщина устало вздохнула:

— Юридический отдел укомплектован полностью, а вот уборщика поди найди.

* * *

— Конечно же, отказался, — сообщил я Мэтью. — И адвокатская работа не сахар, но промыкаться лет двадцать уборщиком! Чистить обои от жучков, стирать вирусы, а в конце дня выметать временные файлы! Лучше смерть, чем такая судьба.