«Если», 2009 № 04

— Все-таки сигнал, да? Забавный сигнал.

— Дурак ты, Кеюшко. — Грамон кинул взгляд на пустые руки секретаря. — Хороший человек умер. И вот что: на допросах будь проще. В любом случае несладко придется, так хоть не путай следователя, не зли.

У входа во Дворец их ожидал Колоди, они увидели его издалека. А еще Кей почувствовал чье-то присутствие и оглянулся. Почти вплотную к имперцам, но совершенно неслышно вышагивали трое людей в серых плащах. Один из них подмигнул Римти.

9.

Когда посланник и Кей поднялись в свои покои, ни конвойных, ни багажа там уже не было. О чем-то быстро и, видимо, грубо переговорив с Колоди, Грамон пожелал Римти спокойной ночи и ушел в свою комнату. Несколько обескураженный Кей посмотрел на парочку в серых плащах, что вошла с ними. Тот, что подмигивал, дружелюбный, пожал плечами. Колоди увел обоих с собой. Вскоре принесли ужин — на двоих. Ужин оказался скудным и невкусным, но Кей съел весь, в честь навсегда утерянного рагу. Кстати вспомнил, что в ресторанчике Грамон не расплатился. От этого стало чуть веселее: патрон в своем духе. Сочинив около сотни панических и бездарных строк, Кей уснул.

Под утро ему приснился молодой Лейтос, который явился к Грамону с собственной головой, насаженной на кол, и стал нудно рассказывать, что всю жизнь недолюбливал нелюдей, особенно гномов, которые держали его семью в нищете, отчего ему и пришлось поступить на службу. Грамон — а чего еще от него ждать? — развеселился и принялся хохотать. От хохота Кей и проснулся.

— Ты слышал? — Посланник, хоть и видел, что Римти приподнял голову, с маху саданул ногой по кровати. — Слышал? Великого Князя во Дворце нет! Он на территории того самого Нижнеямского военного училища, о котором я тебе рассказывал.

— Да, вы там учились… — пробормотал Кей, не понимая, куда делся Лейтос.

— Ага, конечно! Фамилией я не вышел там учиться! Короче говоря, парни ознакомили с содержанием нашего портфельчика Князя, и он, конечно, затребовал нас туда. На утренний прием, как и планировалось. Вставай, пора ехать.

— Почему Князь принимает там? Или у него какие-то зачеты не сданы? Всего один день остался до срока…

— Нижнеяма — самая мощная крепость Гритольда. Хотя знают об этом немногие, — уточнил Грамон, швыряясь в Кея его одеждой. — Потому что крепость в основном под землей. Великий Князь просто-напросто боится.

Без стука вошел Колоди, остановился в дверях.

— Хью, может, мы больше не увидимся…

— Ага, Фаш, и тебе с добрым утром! — Грамон источал приветливость.

— А может, и увидимся. Кое-что произошло, но пусть тебе об этом скажут в Нижнеяме. Я только хотел сказать, что того парня на крыше вели не случайно… В общем, ночью мы вскрыли все ваше подполье, если его можно так назвать. Оно больше не существует.

— Какое подполье?! — выпучил глаза посланник.

— Не юродствуй, твой золокамень прослушивали с самого начала, еще до пересечения границы. У нас ведь тоже есть свои люди в Царь-граде. — Колоди вдруг приосанился. — И служат они, в отличие от тех подонков, которых вы смогли отыскать в Гритольде, не деньгам, а делу! В Империи многие недовольны засильем нелюдей, и однажды это вам дорого станет!

— Я надеюсь, ты не вербовать меня пришел? — Грамон округлил глаза.

— Да нет, целуйся со своими выродками! Только знай, что планы ваши сорваны. Может, что надумаешь.

Колоди вышел. Наблюдая за натягивающим сапоги Кеем, посланник печально протянул:

— Надеяться, дружище, нам не на что… Завтракай у Князя, не беспокоясь о фигуре.

Римти мог бы сказать, что в отличие от Грамона на фигуру не жалуется, но промолчал. Тоскливые псы, что временами поскуливали где-то в груди, теперь тоненько и красиво завыли.

— Спасибо, что подарили мне эту возможность, Хью: посетить Гритольд!

Люди в серых плащах отконвоировали обоих к небольшой карете. Двери закрыли снаружи, а вот на оружие пленников не обратили ни малейшего внимания. В крошечное зарешеченное окошко Кей видел горожан. Ему показалось, что их лица стали светлее, люди чаще общались, хлопали друг друга по плечам… Кей поделился наблюдением с Грамоном.

— Ага, — безразлично кивнул тот, — что-то случилось. И конечно, не ночным боям с нашими людьми они радуются, произошло нечто более приятное. Скоро узнаем.

Один раз Кей услышал громкий, многоголосый детский плач совсем рядом, но разглядеть его источник не смог. Все оказалось просто.

— Многие родители, хоть их и не одобряют соседи, все же эвакуируют своих детей, — пояснил тщательно готовившийся к поездке Грамон. — На корабли, и прочь — в Зиалу или на Мескены. Собственно, и из взрослых кое-кто предпочел позор гибели, но эти давно уплыли. Дети, само собой, бегут, их понемногу отлавливают и везут в порт. Только и всего.

— Есть в гритольдцах что-то человеческое, — решил Кей. — В некоторых из них, по меньшей мере.

— Ага, — посланник нахмурился. — Вот только к чему это приведет… Хотя я, конечно, желаю им удачи в опасном путешествии через океан.

Римти хотелось узнать о человеке, который боялся «королевы пива», расспросить об имперском подполье в Гритольде и его целях, но Грамон лишь прижал палец к губам. Вздохнув, Кей прикрыл глаза и стал слушать чудный дуэт ворчащего желудка и хора тоскливых псов собственной души. Задремать оказалось удивительно просто.

— Вылезай же! — Грамон за рукав выволок Римти из кареты. — Вот достался секретарь — без мозгов, так еще и спит на ходу!

Солнечный свет остался где-то сзади. Вокруг — кирпичная кладка, сырость, чуть мерцающие осветительные мхи. Несколько человек вдоль стен, похоже, все те же, в серых плащах, и один в эполетах и аксельбантах рядом. Высокий, статный, говорит глубоким баритоном.

— Грамон, а зачем вам нужен секретарь? Чем меньше лишних людей за столом, тем лучше пища усваивается. Пусть подождет.

— Во-первых, он тоже не завтракал, господин Нели. Во-вторых, я бы предпочел иметь свидетеля наших переговоров. Если потребуются серьезные доказательства вроде «брахманского допроса», пусть уж его поспрашивают. Я, знаете ли, не любитель этих методов. — Грамон еще раз встряхнул Кея. — Очнулся? Не отставай!

Они шли длинными, освещенными лишь горным мхом коридорами, минуя множество больших и маленьких дверей и очень часто спускаясь по крутым винтовым лестницам. Кей, от природы обладавший не слишком сильными ногами, попытался найти хорошую сторону в происходящем — вверх ему уже не подниматься. Вот только свора тоскливых псов под ребрами этому не обрадовалась и взвыла, взяв какую-то уж совсем инфернальную ноту. Пользуясь скудным освещением, Кей распустил слезные железы и через какое-то время зашмыгал носом.