«Если», 2010 № 09

Но могло быть и хуже — его хотя бы не швырнуло на первого помощника.

Он выпустил скобу и упал на то, что стало палубой. Лучше переждать разгон, лежа на спине. Глаза Кирпича вибрировали и слезились.

В значках экипажа прозвучал голос Кибернеты:

— Вы правильно догадались: на яхте заработало оборудование. Мы сматываемся во весь опор. Как вы там?

— Пережидаем лежа, — ответил Кирпич.

— У меня бывало и похуже… — вставил Мерк. Из-за шума в ушах Кирпич слышал его через значок яснее, чем через воздух.

— Кажется… палец сломала… — сообщила Меза.

— Ну, извини, — сказала Киб. — А у меня голова разболелась, хотя ее и нет.

— Я по тебе рыдаю, — отозвалась Меза.

— Капитан, — обратилась Киб, — я хотела бы слить часть воды из оболочки. Масса уменьшится, а снег может размыть наш профиль.

— Делай, — разрешил Кирпич. Так, защиты от космического излучения стало меньше. Что ж, он никогда не собирался заводить детей.

— Яхта слишком далеко, чтобы эффективно задеть ее выхлопом, — продолжила Кибернета. — Но мне она близко и не нужна. Ого, теперь это уже не яхта, а противник. Они стреляют. Похоже на ракеты. Пора включать творческое мышление.

— Я в тебе… — начал Кирпич и смолк.

Он увидел, как сперва один, а затем и два других люка пассажирских кают открылись.

— …полностью уверен, — прохрипел он, увидев трех приближающихся к люкам инопланетян.

— Ты в порядке? — осведомилась Кибернета. — Голос у тебя немного странный.

— На этой палубе все в порядке, — ответил Кирпич, когда двое… нет, трое инопланетян выбрались из кают. Винтергрю перегрузки не причиняли видимых неудобств, хотя и он, и его молодь двигались медленнее, полагаясь на роботов-паучков, которые рассеялись по палубе и буксировали его газовый мешок за серебристые ниточки. Мобильный аквариум Бога Шансов при тройной силе тяжести двигался с заметным трудом, но все же перемещался в нужном ему направлении. А Чодон Йи, кажется, и вовсе не замечала ускорения. В ее походке даже появилась легкая пружинистость. — Ты уж поверь, — добавил Кирпич, — что никто не оценивал ситуацию на палубе столь тщательно, как я это делаю сейчас. Так что сосредоточься на двигателях. Конец связи.

— Спасибо, что освободила нас, — сказал Винтергрю, обращаясь к Йи.

— Какую игру ты ведешь, Йи? — добавил Бог Шансов.

— Я гость-сюрприз, — пояснила Йи тоном, подходящим для беседы во время пятичасового чаепития. — Иксионец в одежде дикаря.

Винтергрю (точнее, его переводчик) вздохнул.

— Признаюсь, я заподозрил, что ты не человек, — сказал он. — Но не мог сказать это с уверенностью, не имея должной аппаратуры.

— И я тоже, — подтвердил Бог Шансов. Его щупальца изобразили клыкастое червеобразное существо. — Должен признать, я удивлен, что ты оказалась иксионцем, Йи. Все вы, дышащие воздухом обитатели теплых миров, ядовиты, но иксионцы воняют хуже остальных. Ты что, съела оригинал?

— На Земле съедобны только растения, — ответил иксионец. — Нет, незадолго до отлета "Восьмого шара" с исходной Йи произошел незапланированный несчастный случай… И не смотри на меня так, живущий во льду. Я знаю эмоциональные оттенки семи видов, но я не убийца, а всего лишь оппортунист. И хотя я с удовольствием играл роль Йи, на этот особый пир я попал случайно.

— Зная о враждебности иксионцев к нашей Выставке, мне трудно в такое поверить, — сказал Винтергрю.

— Мне тоже, — поддакнул Бог Шансов.

— Вы, орканцы, сами не очень-то восторгаетесь Выставкой, — улыбнулась Йи.

— Мы, во всяком случае, в игре. — Бог Шансов изобразил щупальцами карикатуру на Йи, а затем на вылезающего из нее иксионца, похожего на зубастый восклицательный знак. — И никто из нас никогда не стал бы прятаться, как это сделало одно из чешуйчатых ходячих деревьев.

— Эй! — рявкнул Кирпич. — Мы что, невидимки?

Винтергрю изобразил смешок. Красные надписи на его газовом мешке замелькали быстрее. Он немного покачнулся.

— В чем-то он прав. Коллеги, независимо от целей каждого из нас, давайте обсудим их наедине — в отсеке управления. В конце концов, судьба этой летающей смертельной ловушки может удостоиться нашего внимания.

— Моя нынешняя форма неуязвима даже для атомного оружия малой мощности, — заявила Йи. — Я ничего не боюсь.

Бог Шансов усмехнулся, всплеснув воду в своем аквариуме:

— Не выпендривайся. Не хватало нам устраивать состязание, чья телесная оболочка круче. Я поддерживаю предложение коллеги.

— Вот и прекрасно, — согласилась Йи. — А то я уже испытываю сильное желание наступить на кое-какие низшие формы жизни…

И, словно наличие кворума избавило их от необходимости изображать любезность по отношению к туземцам, троица направилась к лестнице.

— Стойте! — прохрипел Кирпич. — Где книга, Йи?

— О чем бы ты ни говорил, Чин, — ответил иксионец, скрываясь за поворотом, — я понятия об этом не имею.

Кирпич зарычал и пополз следом за инопланетянами, волоча правую руку, потом рухнул на палубу. Ребра нестерпимо болели. Он постучал по значку:

— Киб, к тебе гости…

— Будто я не знаю, — ответила она. — Ракеты почти долетели. Держитесь, сейчас выстрелю из лазера. — Освещение на миг потускнело, и Кирпич ощутил новую вибрацию палубы. — Одна готова. Но вторая приближается… приготовьтесь к более сильному ускорению.

Кирпич сдался и перекатился на спину. И это спасло его от серьезных ранений, когда Киб снова включила разгон.

Кирпич потерял сознание.

***

С пагодами по краям, окруженное сливовыми деревьями, поместье увенчивало островок в Эллинском море. Островок был искусственным — коралловая матрица, окутывающая обломки колониального посадочного модуля. Когда-то Чин служил на его борту. Его богатые потомки считали это место священным. И фундамент поместья они заложили вручную.

Прозвище Гесара Чина было не случайным. Его семья чтила свою историю, и какое-то время они, как и все ранние марсиане, были каменщиками.

Уже очень давно Чин здесь не рыбачил. Он наслаждался плеском воды под причалом, радужным блеском чешуи местной форели, страницами голографической книги над удилищем. Многие годы рейсов и анабиозов вырвали его из потока жизни, но родственники понимали, что, если бы не Кирпич, то поместье оказалось бы продано с аукциона в тяжелые времена, два столетия назад. Они называли его гун-гун — уважаемый старейшина и никогда не упоминали о контрабанде. И все же он был здесь почти чужаком. Больше всего он ощущал себя дома, когда сидел на причале.

И был почти счастлив увидеть в небе искорку правительственного челнока.

Специалист программы музеев и объектов культуры Вигнесс был землянином, высоким блондином-норвежцем, и гордился размерами своего тела. Подходя, он подчеркивал его, топая ботинками из искусственной кожи. Кирпич вспомнил руки Вигнесса на горле бывшего партнера.

— Вы обдумали предложение? — напрямик спросил Вигнесс.

— Слишком горячо, — ответил Кирпич, переходя на старинный жаргон. — Кто-нибудь может начать свою игру.