Если б я был русский царь. Советы Президенту

Что критика правительства вообще и отдельных министров в частности, равно как и попытки что-то изменить изнутри системы, пока что производят впечатление кола, который им на голове теши – не поперхнутся, есть факт. Беда правительства лишь в том, что оно, в полном соответствии с заветами Бертольда Брехта, вряд ли может подобрать себе другой народ. Проблема же российской оппозиции совсем не в том, что ее не пускают во власть, но в том, что потенциальным избирателям не ясно, что она там будет делать. С чего, собственно, оппозиция решила, что кто-то где-то ждет ее лишь для того, чтобы предоставить этой сборной солянке из отставных премьеров и вице-премьеров, радикальных националистов, исламистов, искренне болеющих за Родину интеллигентов и столь же искренней шпаны возможность сесть на давно и прочно насиженные «нынешними» места? Для того чтоб избиратели за кого-то проголосовали, помимо констатации давно известной максимы про жуликов и воров, необходимо предъявить по пунктам разработанную программу действий тех, кто хочет эти места занять, которая убедила бы голосующих в том, что к власти не рвутся новые жулики и воры, все отличие которых от старых состоит в том, что они хотят того, что те уже имеют. По этому пути все и идет, хотя, похоже, идти будет не одно десятилетие. Что, опять-таки, не отличается от истории эволюции западных политических систем, которые нигде и никогда не прививались в одночасье, хотя таких попыток было пруд пруди. Идея конца 80-х, состоявшая в том, что, лишь убери старую компартию – все процветет, не привела ни к чему хорошему. Что можно было извлечь еще из написанного в 60-е величайшими из отечественных политологов братьями Стругацкими в диалоге Руматы Эсторского с доктором Будахом в «Трудно быть богом». Убранные в сторону сильные и жестокие лишь уступили место самым сильным и жестоким из слабых. Все рвутся быть слугами народа – одни не лучше других. С чем все мы пока что и живем. Бывает хуже.

Заметки на полях Чубайс, Явлинский, Прохоров как три богатыря русского либерализма

Столкновение лидеров демократических партий в телевизионном эфире – дело редкое. Отсутствие последнего из либеральных могикан 90-х, Явлинского, в качестве действующей фигуры президентских выборов 2012 года заставляет вспоминать давно и прочно забытое прошлое, поскольку либералы между собой публично не соревновались. Победил бы самовыдвиженец Прохоров, допущенный к президентскому забегу, лидера «яблочников» – вопрос столь же теоретический, как спор о том, кто кого «сборет»: слон или кит. Имеет смысл разве что вспомнить давнюю экранную схватку «трефового короля» отечественной политики – Явлинского и «бубнового» – Чубайса, в свое время вышедшую за рамки события исключительно телевизионного. До того разницу между все еще живым «Яблоком» и ныне почившей в бозе СПС, избиратели которых за Прохорова по большей части и голосовали, демонстрируя, как много потеряли либералы, когда в свое время их лидеры отказались сомкнуть ряды, рядовой избиратель чувствовал слабо. Вопрос: стоит ли Явлинский – за отдельно взятых олигархов или за пересмотр неправедной приватизации, а СПС – за частную собственность или за социальную справедливость, периодически напрашивался, но остро не стоял. Главным отличием было то, что у «Яблока» – одна голова и ясно, чья она, а у СПС их было больше, чем у Змея Горыныча, но все равноудаленные. Злые языки говаривали, что яблочники – либеральная интеллигенция, которой не досталось ни собственности, ни власти, почему партия и прославилась по-коммунистически принципиальной критикой любого действующего правительства, а СПС – та же либеральная интеллигенция, но при власти. Впрочем, эти отличия в свое время стерлись с приходом в «Яблоко» перед самым своим крушением ЮКОСа и неактуальностью обвинений покойного Гайдара и его команды в монополизации властных функций в России на втором десятилетии отрешения «железного тимуровца» от оных. Третье десятилетие существования России в постсоветском политическом режиме и вовсе переводит эти споры в разряд отношений шевалье д’Артаньяна с графом Рошфором в конце великой эпопеи Дюма: старые враги ближе друг другу, чем своим молодым современникам.

В свое время внезапное появление в списке СПС Чубайса, когда он еще участвовал в политике, многими было воспринято как гениальный предвыборный ход партии, а появление в прессе его статьи о «либеральной империи» – как заявка на программу, призванную стать мостом между либералами-космополитами и патриотами-державниками. Явлинский с экрана сообщил России, что для нее стезя модернизированной империи пагубна в самой основе, однако конкурирующей идеи не выдвинул. В рамках тогдашней критики Чубайса прозвучал набор тезисов, напомнивший то ли программу «500 дней», то ли речи последнего советского генсека, лучшей оценкой которых стала фраза из Кира Булычева: «Птица-говорун отличается умом и сообразительностью». Выборы 2012 года и вовсе не предоставили ему возможности раскрыть себя.

Как казалось во время оно, «битва Явлинского с Чубайсом» на либеральном поле была не только столкновением конкурирующих лидеров, борющихся за электорат, но борьбой за осознание ситуации и выбор пути. И вот тут в полной мере проявилась разница между практиками и теоретиками. Легко давать советы, не претворяя их в жизнь самому. Несложно критиковать пожарного. Но когда горит дом, набирают 01, а не телефон автора многотомного энциклопедического справочника «Пожарная служба России». Разница между лидерами правого лагеря, как бы они ни блистали искусством телевизионной риторики, принципиальна.

Чубайс – практик-государственник. Чиновник высшей категории, ошибавшийся именно потому, что делал больше других. Его многие не любят «по определению», но вряд ли кто-то сможет отрицать его готовность взять на себя любую проблему и тащить ее «до победы». Когда в стране были большие проблемы практически по всем направлениям, вопросы много лет задавали именно Чубайсу. Явлинскому их было задавать бесполезно. На протяжении всей карьеры он специализировался на производстве в промышленных масштабах программ переустройства страны и критике «работающих в поле». Вряд ли даже самые преданные его соратники смогут припомнить проблему национального масштаба, которая была бы разрешена при его участии. Прохоров – неизвестная переменная российской политики. Управленец-частник, в огромной мере является антиподом и Чубайса, и Явлинского. В какой мере у него есть будущее на политической арене – вопрос. Население ни в одной стране мира не голосует за предпринимателей, избирая главу государства. У политиков-профессионалов или популистов есть гораздо больше шансов. Да и соблазн вернуться в частную жизнь у бизнесмена гораздо больше, чем у человека, чье будущее целиком зависит от того, добьется он на выборах успеха или нет. Как правило, к немалому сожалению для страны, в которой эти выборы проходят…

Глава 18 О понаехавших и инородцах – Россия

Демография России – крышка гроба, которая захлопнется над ее будущим вне зависимости от того, какие страсти будут бушевать в политическом истеблишменте, обществе или прессе по поводу «понаехавших» и «засилья инородцев», если только эти понаехавшие не приедут в страну в достаточном количестве, чтобы восполнить физическую нехватку ее населения. Цифры и факты можно крутить сколько угодно. Если у американского президента-саксофониста Билла Клинтона на стене кабинета в Вашингтоне висело ядовитое напоминание «это экономика, дурак», то президенты России смело могут повесить такую же бумагу по поводу демографии, отправляя всех советующих «закрутить гайки» напрямую по широко известному в стране адресу из нескольких веселых букв. Про качество населения страны и русификацию приезжих – особая статья, тут нужно регулярно гнобить профильных министров, не оставляя их чиновникам шансов украсть и развалить все: пусть не мешают тем, кто может, и пустят в дело хотя бы половину того, что получают. Если уж это слишком смело, то хотя бы треть. Но это – в идеале. В реальности провал количества такой, что не до качества. Страна успешно «стреляла себе в ногу» весь ХIХ и ХХ век, так обеспечив себя войнами, революциями и внутренним террором, что ее рождаемость соответствует лучшим европейским, а смертность худшим африканским образцам. По правде говоря, Россия вымирает. Снобизм политиков в отношении приезжающих в ее просторы киргизов и таджиков, не говоря уже о китайцах, евреях, армянах и азербайджанцах, столь велик, как будто японцы, англичане и французы выстроились в очередь, пытаясь заселить Поволжье и Сибирь. Не выстроились – сами вымирают. Приведенная ниже статистическая выборка из прогноза ООН, произведенного на основании среднего варианта рождаемости – не самого катастрофичного для России и западного мира, но и не самого оптимистичного для мира развивающегося, всем тем, кто удосужится сравнить цифры, скажет многое. Претензии к Господу Богу – он и так за все в ответе.

Понятно, что, имея на старте 1950 года четвертое место в мире по численности населения (Россия – не СССР, в котором жителей было куда больше), а в 2050-м в лучшем случае семнадцатое, восполнить это можно только иммиграцией, тем более что одновременную эмиграцию из страны, которая идет своим чередом, хотя и более низкими, чем в начале 90-х, темпами, никто не отменял. Понятно всем, кто хочет что-нибудь понять, что с иммигрантами проблем будет не меньше, чем в Израиле, Канаде или США. Как именно их разгрести, более-менее известно. Как обойтись без этого – известно тоже. Никак. Спасибо еще, что Россия, несмотря на климат и необустроенность инфраструктуры, пока приезжих привлекает: объем того, что на ее просторах необходимо строить и прокладывать, чтобы хоть как-то довести до кондиции, соответствующей задачам, которые перед собой ставит власть, и потребительским стандартам коренного населения достаточно велик, а состояние экономики позволяет многое. При этом исторический опыт ХХ века у страны в отношениях с ее потенциальными новыми жителями отрицательный: ограничивать законодательно, душить налогами и выгонять их за кордон она умела идеально. Все прочее – большой вопрос. Хотя Екатерина Великая и ее преемники, за исключением последнего Романова, успешно провалившего все то, что выстроили его предки, в страну мозги и руки привлекать еще умели. Но вот распоряжаться национальными кадрами, доставшимися им в острой конкуренции с США, странами Латинской Америки, британскими и французскими колониями, в конце концов разучились окончательно.

Судить об этом можно на примере даже самой привилегированной национальной группы – немцев, чьи представители на протяжении более чем двух последних веков существования Российской империи вошли в ее торговую, военную и придворную элиту, не говоря уже о колонистах, успешно осваивавших Малороссию, Поволжье и Сибирь. Ограничения и преследования их по этническому принципу часто относят к Первой мировой войне. На самом деле уже в 1910 году отмечена попытка провести в Думе законопроект, ограничивавший права немецких колонистов и их потомков на владение землей в трех губерниях Западного края. Война позволила реализовать все планы борцов с «немецким засильем» с лихвой. 17 и 21 октября 1914 года были обнародованы решения Совета министров о ликвидации немецкой собственности в России и распространении «репрессивных в отношении к германцам и австрийцам распоряжений на все пространство империи». 31 декабря – распоряжение Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича о «Выселении из Привислинского края всех немецких колонистов». 11 января 1915 года – приказ начальника Генерального штаба генерала Янушкевича о распространении зоны выселения на всю линию фронта. 2 февраля того же года – «Узаконение о прекращении землевладения и землепользования подданных и выходцев из враждующих с Россией государств». Позднейшие сталинские репрессии, когда немецкие территориальные автономии, включая Республику немцев Поволжья, были ликвидированы, а немцы выселены в Казахстан и прочие отдаленные места, имели прочную законодательную базу. Итог – исход из всех республик бывшего СССР, включая Россию, большинства этнических немцев и их потомков. Спасибо, что остались Миллер, Герман Греф и Константин фон Эггерт.

Не меньшие проблемы на другом конце империи, а затем Советского Союза были у корейцев и китайцев. Согласно свидетельствам современников, в начале ХХ века: «Во всем Уссурийском крае едва ли наберется 10 % селений, где не пользовались бы при полевых работах трудами корейцев …сельское хозяйство в этом крае держится главным образом на корейцах» (А.Панов). При этом те же современники отмечали: «Роль безземельных корейцев огромна и… весь Южно-Уссурийский край питается именно их трудом…», но «безземельное корейское население края стоит вне закона, и жизнь его регулируется усмотрением каждого русского, не говоря уже о случайных хозяевах и чинах полиции» (В.Д.Песоцкий). К 1923 году корейская община России составляла более 100 тысяч человек, сосредоточенных преимущественно в районах, граничащих с Кореей. Потомки высланных при Сталине в Среднюю Азию корейцев, из тех, кто не уехал из страны, и сегодня живут в России – но отнюдь не в тех районах, откуда их изгнали при советской власти. Хотя и добиваются признания во всех тех сферах, которыми занимаются. Поклон талантливому и остроумному сверх всякой критики Юлию Черсановичу Киму.

Китайцам пришлось много хуже. Если в 1886 году на Втором Хабаровском съезде губернаторов было провозглашено: «китаец вреден» и «он может быть терпим, лишь пока есть надобность в нем», то 11 августа 1892 года в Благовещенске, а 26 июля 1897 года в Хабаровске были изданы обязательные постановления об отведении особых мест для жительства китайцев. В мировой практике это называется сегрегацией, что, впрочем, ни в чем не отличало тогдашнюю Россию от Соединенных Штатов или стран Европы, использовавших труд китайцев для освоения отдаленных территорий или колоний, отличавшихся особенно вредным климатом и тяжелыми условиями жизни. Марк Твен об этом много написал: его не зря так не любили современники, которым он не стеснялся наступать на мозоли, когда они этого заслуживали. Погром в России – не отличительная привилегия евреев: малоизвестный Благовещенский погром, прошедший без малейшего повода, за исключением совпадения настроений власти, купечества и люмпенов, окончился не менее страшными последствиями, чем в Кишиневе, включая массовые убийства женщин и детей. Хотя к началу ХХ века китайская община в России составляла, как и корейская, более 100 тысяч человек, сегодняшняя ее численность едва ли достигает двух третей исходной, при том, что большинство сохраняет гражданство КНР. В отличие от корейцев, давление власти на которых снизилось со смертью Сталина, постепенно сойдя на нет, китайцы, жившие в СССР, оказались жертвами конфронтации между Москвой и Пекином, начавшейся в 60-х годах и закончившейся лишь в 2000-х, после демаркации российско-китайской границы. Одно из главных достижений Путина во время его первого правления было прохладно воспринято современниками, хотя для тех, кто хоть немного разбирается в происходящем в окружающем Россию мире, служит предметом искреннего восхищения, оправдывая существование МИДа в его высотке на Смоленской.

Ну и, конечно, даже наикратчайшее описание положения меньшинств в России и СССР не может обойтись без евреев – любимого предмета заботы всех погромщиков и ксенофобов страны, вне зависимости от степени присущей конкретному персонажу густопсовости, охотнорядчества, фальшивого либерализма, охранительного рвения или иных достойных качеств. Большой привет Александру Солженицыну, при всем его несомненном таланте, ничем особым не отличившемуся в этом ряду, что занудные по форме, печальные по содержанию и сомнительные по источникам «Двести лет вместе» и подтвердили, скорее всего, вопреки желанию их автора. Хотя ранние сюжеты еврейской истории на территории России восходят к античности, когда славян просто не существовало, а потомки евреев Хазарского каганата, населявшие в стольном граде Киеве «жидовский конец», с соответственно называвшимися городскими воротами, которые туда вели, судя по данным историков, были уничтожены в Припятских болотах только в разгар хмельнитчины, за исключением темных сюжетов об участниках секты «жидовствующих», евреи как таковые на Руси отсутствовали. Что и заставило Ивана Грозного после взятия польского Полоцка, где они, как и по всей Речи Посполитой, жили, решать вопрос, что ему с ними делать. Тогдашнее решение могло бы обрадовать и самых пристрастных нынешних отечественных «жидоморов», вместе с Бен Ладеном и Верховным аятоллой Хаменеи: евреев утопили в проруби, предвосхитив позднейшие идеи цивилизованной Европы об окончательном решении еврейского вопроса. Как показало дальнейшее развитие событий, совершенно зря. Победа над временно занявшими Москву поляками русского ополчения, во главе с классово чуждым тогдашней государственной элите крещеным татарином из Нижнего Новгорода купцом Кузьмой Мининым и классово близким ей князем Дмитрием Пожарским, обеспечила Россию не только династией Романовых, но и евреями из числа польских военнопленных. Последовавшие затем три раздела Польши превратили евреев в третью по численности национальную группу империи. Распространение ее на Крым, Кавказ, Закавказье и Среднюю Азию дополнило евреев-ашкеназов крымчаками, караимами, грузинскими, бухарскими и горскими евреями. И это даже если забыть о таких экзотических группах, как евреи курдские и афганские на совсем уж пограничной периферии. Что не стало предметом счастья ни для кого из тогдашних властителей страны.