Если бы красота убивала

Как только со статьей было покончено, я помчалась домой. Сначала я тряслась в подземке, потом с порога бросилась отвечать на этот дурацкий телефонный звонок – в результате, оказавшись дома, я почувствовала себя совершенно выдохшейся. Я разделась до трусов, умылась, потом надела легкое платье без рукавов и зажгла несколько свечей с ароматом эвкалипта. Дело, которое мне предстояло, требовало серьезного размышления, поэтому я устроилась в гостиной за сосновым обеденным столом и настроилась на долгую работу.

В списке, который прислала по факсу Одри, она отметила фамилии тех, кто реально присутствовал на вечернике. Навскидку было похоже, что набирается человек пятьдесят – шестьдесят. Не бог весть какая толпа, однако, учитывая планировку дома Кэт – гостиная и столовая на одном этаже, библиотека на другом, – хождений туда-сюда было много, и, помнится, было довольно шумно. Задачей вечеринки было привлечь внимание к книге Долорес «Любовь любой ценой». Книга представляла собой собрание любовных историй разных авторов, опубликованных в «Глянце» в период, который сама Долорес называла «славным», то есть во времена ее правления. Между прочим, Кэт устроила эту вечеринку только потому, что ее уговорил Гарри, наш босс.

Одри разбила список гостей на категории: пресса, сотрудники издательского дома, авторы рассказов, собранных в книге, сотрудники «Глянца», редакторы из других журналов. Я решила вычеркивать тех, кто точно не может быть подозреваемым, и помечать звездочками имена тех, о ком стоит подумать.

Я начала с издательского дома – это была небольшая фирма, специализирующаяся на художественной литературе. От них, судя по всему, пришла целая толпа: главный редактор, директор по маркетингу, директор по продажам, редактор и ее помощница, а отдел рекламы, как мне показалось, заявился в полном составе. Ясное дело, издательские дома теперь экономят и не часто устраивают приемы по случаю выхода какой-нибудь книги, и вся эта братия, видно, обрадовалась возможности выйти в свет и поесть на халяву красного картофеля, фаршированного сливками и черной икрой. Я отлично помню, как Кэт говорила перед вечеринкой, что не знает ни единой души из этой издательской фирмы. Если быть совсем точной, то она сказала следующее: «Я увижу их всех в первый и, надеюсь, в последний раз». Я вычеркнула карандашом всю компанию целиком.

Дальше шла пресса. Я слышала, что изловить кого-нибудь из этого коллектива было не легче, чем вывести жирное пятно с брюк из искусственного шелка. Но в конце концов небольшое выкручивание рук со стороны нашего пиар-агентства помогло, и удалось собрать нескольких человек, в том числе репортера из «Пипл», одного деятеля из Ассошиэйтед Пресс и продюсера из телешоу «Вью». Насколько мне известно, Кэт до этого ни с кем из них не встречалась, поэтому я вычеркнула и их. Прием почтил своим присутствием и репортер колонки сплетен из «Пост», иногда он очень зло отзывался о Кэт, причем под каким-нибудь мерзким заголовком с претензией на остроумие. Кэт его презирает, но я не представляю, какой у него мог быть мотив ее убить.

Самую большую группу гостей составляли сотрудники «Глянца». Журнальный бизнес бывает порой жесток, редакторы зачастую получают извращенное удовольствие от сплетен друг о друге, но трудно представить кого-то в роли убийцы. Они назначают убийственные гонорары, но не убивают. И все же убийцей запросто мог оказаться кто-то из сотрудников «Глянца».

На вечеринку была приглашена вся верхушка «Глянца» и Одри, но пришли не все. Например, фоторедактор и арт-директор под какими-то предлогами отвертелись, не было и редактора отдела красоты – она в декретном отпуске. Пришли Лесли, Полли, Рейчел и Кип, была еще Саша, которая теперь отбыла в Палм-Спрингс с теми оранжевыми туфлями-«стилетами». Я задумалась над каждой фамилией из этого отдела. В последнее время никто из них не проявлял враждебности по отношению к Кэт, во всяком случае, я этого не заметила. Правда, сегодня Кэт очень резко говорила по телефону с Рейчел, так что ее надо бы проверить.

Технический редактор и его помощник тоже пришли, хотя, помнится, тогда меня это удивило, поскольку оба они ну никак не входят в список особо важных персон, но потом я вспомнила, что они работали в журнале под началом Долорес и их наверняка пригласила именно она. Эти двое были практически единственными оставшимися в журнале представителями ее эпохи. Когда Кэт стала главным редактором «Глянца», она проводила политику выжженной земли. Особенно тщательно она зачищала отделы моды и красоты, да еще кулинарный – до нее в журнале печатались допотопные рецепты типа каких-нибудь мясных фрикаделек по-шведски или королевского жаркого. Когда была такая возможность, Кэт не увольняла сотрудников напрямую, а использовала тактику запугивания. Эти два сотрудника отдела рукописей удержались на своих местах отчасти благодаря тому, что были хорошими работниками, отчасти же потому, что не стояли на пути Кэт в ее реорганизации журнала. Не затаили ли они на нее обиду, вот вопрос. Я, правда, не очень хорошо их знаю, но, насколько мне известно, если они и бывали чем-то недовольны, то только тем, что накануне сдачи журнала им приходилось задерживаться на работе допоздна.

В последний момент, когда стало ясно, что пресса откликнулась на приглашение вяло, для того чтобы заполнить места, были приглашены еще человек десять из «Глянца». Их фамилии были добавлены в самый конец списка. В основном это были старшие редакторы отделов моды, красоты и публикаций, Мог ли кто-то из них иметь зуб на Кэт? Кэт – начальница требовательная, она часто бывает резкой, ее замечания обычно не отличаются тактичностью, и с критикой она, как правило, не церемонится. Она любит и ценит талант, но это означает, что у нее бывают любимчики, а другие при этом могут почувствовать себя забытыми. Пока у меня было слишком мало информации, чтобы я могла со спокойной душой вычеркнуть кого-нибудь из этой группы.

В списке было и двое супругов: жена Кипа, у которой уже к половине восьмого стал заплетаться язык, и муж Лесли, богач Клайд. С последним я в какой-то момент оказалась рядом в библиотеке. Клайд показался мне неулыбчивым, я бы даже сказала, угрюмым, но его можно было бы назвать привлекательным: у него черные глаза, черные вьющиеся волосы, а кожа белая и гладкая, как свечной воск. Просто чтобы завязать разговор, я попросила его совета, куда инвестировать средства. Он высокомерно ответил:

– Я бы оказал вам дурную услугу, если бы стал за рюмкой вина давать упрощенные советы. Вы для этого слишком умны.

Его тон подразумевал, что я храню все свои деньги на счету в сберегательном банке. Мне казалось нереальным, чтобы у Клайда или жены Кипа был мотив убить Кэт, поэтому я вычеркнула обоих.

В списке было еще около дюжины фамилий редакторов из других журналов, в основном это были женщины, которые многие годы проработали в «Глянце» под руководством Долорес. Нескольких из них, насколько мне известно, Кэт уволила. Я пока не могла судить, не затаил ли кто-нибудь из них обиду, и решила обсудить их кандидатуры с Кэт.

Со списком было почти покончено. Последнюю группу составляли авторы рассказов, представленных в книге. В тот вечер Долорес так их превозносила, что тошно становилось. Она называла их «женщинами, способными рассказать историю любви так, что у вас слабеют коленки, а сердце переполняют эмоции». Три из них – всем за пятьдесят – даже уже не пишут. Их имена я уверенно вычеркнула. Однако одна из писательниц, некая Нэнси Хики, которая по понятной причине [3] подписывается псевдонимом Нэнси Хайленд, сочиняет любовные романы и по сей день, и на вечеринке мне показалось, что она настроена весьма воинственно. Мне не повезло, в самом начале вечера она приперла меня к стенке, язвительно поинтересовалась, не из новой ли я команды, а потом потребовала ответа, «почему, скажите на милость, вы перестали печатать художественную литературу?». Я посоветовала ей задать этот вопрос Кэт, которая приняла такое решение, а сама улизнула в поисках очередного напитка. Но даже при том, что Хики-Хайленд была явно раздражена, я не могу себе представить, чтобы это толкнуло ее на убийство.

3

Hicky – провинциалка, деревенщина.

И наконец, последняя по списку, но не по значимости, Долорес. Ее «ушли» из журнала, и она никогда не скрывала, что на дух не выносит сменившую ее Кэт. Строго говоря, Кэт не виновата в том, что владельцы «Глянца» выкинули Долорес на улицу. Долорес было на тот момент шестьдесят три года, и журнал, наименее современный из всех «семи сестер», по меньшей мере в последние семь из двадцати двух лет ее правления неуклонно скатывался по наклонной плоскости. Она отстала от времени, перестала чувствовать читателя и руководила журналом на автопилоте. Последние номера, выпущенные при ней, содержали длиннющие инструкции по изготовлению каких-нибудь жутких самоделок, а ведущая рубрики советов по ведению домашнего хозяйства как-то предложила читательницам заменить потерянную винную пробку женским тампоном. На одной из последних обложек красовался такой заголовок: «Наша кулинарная книга по макаронам: комментарии излишни». Это надо было понимать так, что Долорес в кои-то веки заставили найти еще одну красивую и завлекательную фразу о феттучини. [4] Долорес вполне заслужила свое увольнение; мало того, ей чертовски повезло получить символическую должность консультанта, однако Кэт, надо признать, не уставала тыкать Долорес носом в это обстоятельство и при каждом удобном случае хаять старый «Глянец». Ей нравилось называть «Глянец» времен Долорес «Дрянцем». Долорес, в свою очередь, никогда не упускала случая назвать современный «Глянец» «грубым, примитивным и непристойным». Так что Долорес по праву должна занять место в списке подозреваемых.

4

Разновидность макаронных изделий.