Если бы меня спросили

Мужик вернулся в машину. Она потянула на себя ремень безопасности.

— Да можешь не пристёгиваться, — ответил водитель. — Срежем огородами. Он, кажется, и не работает.

Потыкав железкой на конце ремня в неисправный замок, Ирка убедилась в справедливости его слов и оставила бесполезные попытки.

— Это что? Могилы? — вытаращила она глаза, когда они очередной раз свернули.

— Старое кладбище, — кивнул мужик.

Ирка знала, что здесь заброшенное кладбище, просто не ожидала, что они поедут через него. Кладбище закрыли давным-давно и никого здесь не хоронили уже лет тридцать, если не больше. В новостях говорили, на его месте будет скоростная трасса, а, может, новый жилой микрорайон, или парк — с дороги, что вела в город, оно давно выглядело как обычные заросли деревьев.

— Но они же раскопаны, — ужаснулась Ирка, показывая на могилы.

— Наверное, переносят захоронения. А, может, копатели, — вздохнул мужик, — ищут, чем поживиться под шумок. Видишь даты на памятниках — позапрошлый век.

Ирка ни черта не видела. Ни даты, ни надписи, только сами памятники, покосившиеся, давно вросшие в землю, осыпавшиеся, заросшие травой, а ещё — разрытые могилы, и они её пугали.

— Пошли посмотрим, — остановил машину мужик.

— Да я не… — сказала Ирка, когда он спрыгнул на землю.

— Пошли-пошли, — открыл ей дверь.

— Как-то я не любитель гулять по кладбищам, — неохотно вылезла она.

Каблуки тут же ушли в землю по самую подошву. Она с трудом их вытащила, перенесла вес тела на носки. Оглянулась.

Казалось, что они в непроходимом лесу: деревья со всех сторон сомкнулись, трава чуть в сторону — и уже по пояс. Если бы не звук проносящихся мимо машин, сходство было бы полным.

Мох, тень, запах сырости. Полчища комаров, что только и ждут, чтобы на них набросится.

К сожалению, не о том она думала.

— Да, я тоже гулять не особо, — усмехнулся мужик, беря Ирку за руку. — А вот потрахаться не против.

— Что? — опешила она.

— Юбку задирай и поворачивайся спиной, — ответил он, расстёгивая ширинку.

— Ты охренел, что ли! — рванула она руку.

Но мужик словно именно этого и ждал: резко вывернул её запястье, дёрнул руку за спину и толкнул Ирку к машине. Она взвыла от боли в плече. Пыталась оттолкнуться от грязного горячего капота, но это было столь же бесполезно, как пытаться сдвинуть ноги — чёртовы каблуки вошли в землю намертво, ноги словно прибили к земле железнодорожными костылями.

Затрещала юбка. Один резким движением мужик сдёрнул с неё трусики.

— Я беременная, — прохрипела она, с трудом набрав в грудь воздух. Он услышал.

— Ну это мне не помешает, — усмехнулся он.

Она услышала, как шелестит презерватив. А потом он вошёл. Мощно. Глубоко. Грубо. Больно.

Ирка стиснула зубы. Вся сжалась в комок. Зажмурилась.

«Господи! Только бы это побыстрее закончилось! — мысленно молилась она, вздрагивая на каждый болезненный толчок. Чувствуя, как пульсирует плечо, как вывернулся сустав, как ломит лопатку, сводит шею. — Только бы побыстрее…»

Мужик довольно закряхтел.

— Ну вот и всё, детка! — хлопнул он её по заднице. — Одевайся!

Сказал просто, буднично. Жикнул замок ширинки. Брякнула пряжка ремня.

Дрожащими руками, не поворачиваясь Ирка натянула трусы, одёрнула юбку.

«Наверное, на всё ушло не больше минуты», — подумала она, пытаясь вытащить ногу.

И замерла, услышав звук, который ей совсем не понравился.

Щелчок складного ножа, звон лезвия.

— Ну ты же не думала, что я оставлю тебя в живых, — схватил её мужик за волосы и дёрнул к себе. — Ты же в милицию побежишь, заявление напишешь. А оно мне за…

Следующий звук был таким, словно лопнул арбуз.

Ирку отбросило на капот. Она врезалась грудью в решётку радиатора и, кажется, услышала, как затрещали рёбра. В глазах потемнело. Она сползла на землю, развернулась и потом только увидела, что происходит.

— Север? — прохрипела она.

Мужик с кровавым месивом вместо башки валялся рядом в траве.

— Ты как? — бросился к ней Петька.

— У тебя, — уставилась она на его лицо, забрызганное кровью и чем-то ещё. Мозгами? Осколками костей? Перевела глаза на биту, что он сжимал в руке.

А потом её вырвало.

— Ничего-ничего, — Север вытер её лицо своей рубашкой. — Всё будет хорошо.

— Ты его… убил, — еле выговорила Ирка обожжённым кислотой горлом.

— Я знаю, — кивнул Петька. — Но я успел, — повалился он рядом на траву, рвано дыша. — Или он убил бы тебя.

— Я знаю, — кивнула Ирка.

— Я же успел? Он же ничего с тобой не сделал?

Она покосилась на размазанную по бёдрам кровь и как бы невзначай прикрыла её рукой.

— Нет, — уверенно покачала головой. — Что будем делать?

— Не знаю. Вызовем полицию?

— Тебя посадят, — мотнула головой Ирка, а потом решительно заявила: — Хватит с меня полиции! И тюрем тоже.

— Тогда поехали на хрен отсюда, — подал ей руку Север.

— Нет. Его надо закопать, — упрямо покачала она головой, боясь смотреть в ту сторону, где уже вился рой жужжащих зелёных мух.

— Я ночью приеду и всё сделаю.

— Нет, мы закопаем его сейчас. Там разрытые могилы после перезахоронения, — показала она рукой. — Оттащим его туда. В свежую яму второй раз не полезут.

Север оглянулся и кивнул.

Комары как сдурели. Целые полчища слетелись на пиршество.

Странно, что Ирка замечала такие вещи. Странно, что тащила труп мужика, который её изнасиловал, хотел убить и отмахивалась от комаров. Словно в этом был смысл. Словно всё это можно забыть и жить дальше.

Но выбора у них уже не было. Им придётся. Жить дальше.

— Садись в машину, — сказал Петька, когда уставшие до изнеможения, искусанные, перепачканные землёй, в песке с ног до головы они руками закопали яму до половины.

— А с этим что делать? — показала Ирка на джип.

— Отвезу ночью на разборку, там ни о чём не спросят.

Она кивнула.

— К тебе, ко мне? Надо смыть с себя это, — сел за руль Север и показал, что грязный, как чёрт.

— Ко мне ближе, — прихлопнула очередного комара на руке Ирка и вдруг застыла.

— Что? — с беспокойством спросил Север.

— Браслет, — показала на запястье Ирка. — У меня был браслет. И он…

Они уставились друг на друга. Браслет остался где-то в могиле — просился ответ.