Если бы не ты

– Простите меня! Пожалуйста! Если только сможете, то простите!
– глотая слезы, я больше не могла сдерживаться. Я хотела, чтобы она поняла, как сильно я сожалею о случившимся, что я прекрасно осознаю свою вину.

– Ну что ты такое говоришь? Причем здесь ты? Я всегда знала, кем работает мой муж. И давно смирилась, что его служба связана с огромными рисками для жизни. Его призвание, его цель - спасать других людей. Иногда ценой своего здоровья или даже жизни. Иначе он просто не может. Понимаешь?

– Понимаю. Но, все , что с ним произошло, все по моей вине! Если бы не я, он сейчас не лежал бы на операционном столе.

– Ксюша, если бы не ты, - Софья Александровна мягко прикоснулась своими теплыми ладонями к моим щекам и заглянула прямо в глаза.- Если бы не ты, Ксюша, у Гены никогда не было бы дочери. Если бы не ты, его сердце любило бы вдвое меньше. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. И запомни. Навсегда запомни! Никогда не вини себя за чужие ошибки! Ты не виновата ни в чем!

Теперь уже слезы блестели на щеках каждой из нас. Одна боль на двоих. Огромная, раздирающая на части чистая боль. Но пока мы держали друг друга в крепких объятиях, нам становилось немного легче дышать и верить в чудо.

Именно с этой верой в глазах и в сердце, мы встретили врача, который после многочасовой операции, уставший и обессиленный, вошел в комнату и попросил нас присесть.

Он смотрел на нас нечитаемым взглядом, явно собираясь с мыслями, чтобы огласить свой вердикт. А мы его не торопили. Наверно, боялись, что пришел он не с радостными вестями.

Именно тогда, глядя на этого мужчину с проседью в волосах, в белом халате, сидящем напротив нас и сжимающим в своих сильных и могучих руках медицинскую шапочку, я поклялась, что уеду из этого города, из этой страны, из жизни всех дорогих моему сердцу людей, только бы Гена был жив. Больше подобных испытаний мое сердце просто не готово было выдержать.

– Операция завершена. Мы сделали все, что было в наших силах, - врач теребил шапочку, собираясь с мыслями, а мы просто перестали дышать.
– От нас больше ничего не зависит, вся надежда на его желание жить. Пока он в реанимации, в тяжелом, но стабильном состоянии. Если сейчас он справиться, то все будет хорошо.

В том, что желание жить у Гены было огромным, мы с Софьей Александровной не сомневались. Он был жив. Он будет жить! Это самое главное!

Именно с этой мыслью я оставила жену Миронова обсуждать детали лечения с врачом, а сама вышла в коридор, где меня ждал Лерой. Одолжив у него телефон, я набрала Реми.

– Ксю, ты решила каждый день менять номер телефона?- Реми, мой милый Реми, если бы ты только знал, что приключилось со мной за эти дни.

– Реми, я сегодня полечу с тобой, если твое предложение все еще в силе, - в трубке повисла тишина, а Лерой рядом изрядно напрягся.

– Ксю, что случилось?- веселый и непринужденный голос друга моментально стал серьезным.

– Я тебе все расскажу при встрече. Ну так как? Можно мне с тобой?

– Можно. Конечно, можно.

65. Не оглядывайся

– Я не разделяю эту затею. Хочешь уехать - уезжай, но не так, - уже битый час Горский пытался меня образумить.

Из больницы в сопровождении Лероя и целой армии отцовских телохранителей меня привезли в дом отца, где буквально сразу Горский начал меня воспитывать. Я даже толком не успела осмотреться, как ни крути, в родительском доме я была впервые.

– Ты не понимаешь!
– закипал отец.- Твой Потапов не защитит тебя! Здесь-то от него мало толку, а в чужой стране?

– А кто защитит? Ты? Лерой? Твоя черная армия?- я сидела, как провинившийся ребенок, на краю огромного кожаного дивана, а Горский кругами ходил вокруг меня.
– Где же вы все были утром? Почему не защитили?

Горский замер на месте и положил руки в карманы брюк. Чуток нагнувшись вперед всем телом, он пристально уставился на меня испытующим взглядом.

– А по-твоему кто тебя спас? Миронов? Этот увалень не смог увидеть дуло пистолета под своим носом!- с каждым словом тембр отцовского голоса становился все выше.
– Скажи спасибо Валере, что привел его в чувство. Люди Черниговского никогда не промазывают. Поняла меня?

– Нет, - покачала головой ответ.
– Лерой - то тут причем?

– А ты думаешь, почему Миронов успел тебя от пули отвернуть? Его бы воля, он и дальше бы сказки рассказывал, пока тебя не пристрелили бы прямо там, на его глазах.

Я ничего не понимала. Миронов ценой своего здоровья уберег меня, а отец ставил это в заслугу Лероя, которого там даже не было. Хотя...

– Я слышала чей-то крик. Звали Миронова. Это был Лерой? Что он там делал?

– Хреново исполнял свою работу, раз допустил Федю так близко к тебе, - огрызнулся отец.

Горский отошел в дальнюю часть комнаты и смотрел на меня исподлобья, то ли изучая меня, то ли придумывая, что теперь со мной делать. От его взгляда становилось не по себе и я начала осматривать комнату, дабы отвлечься. Дом Горского по размеру не уступал особняку Соболева, но, если последний делал упор на красоту и изысканность, то отец- на безопасность и современность. Даже комната, в которой мы сейчас разговаривали и которая, судя по всему, была предназначена для отдыха, казалась мне странной и неуютной. Пустые стены , пол, потолок, двери- все было белого цвета и имело обтекаемую форму. Кожаный диван и медиа-центр напротив резали глаза своей чернотой и острыми углами.

– Я испугался, дочь! Понимаешь?
– тихо, но резко, сливаясь с атмосферой этой комнаты, произнес он.

Кивнула. Я и сама испугалась. И до сих пор не могла прийти в себя.

– Я согласен, что тебе нужно уехать из страны на пару месяцев. Этого времени хватит, чтобы окончательно прижать Федю. Но не с тем парнем. Тебе нужна защита, он не потянет.

Я встала с дивана и подошла к отцу. Мне так хотелось, чтобы вместо всех этих разговоров и споров, он просто прижал меня к себе и пообещал, что все будет хорошо. Вот только это было не про Горского. Заметив мое приближение, он запустил руку в волосы и с силой скинул ее вниз.

– Ладно, забирай Лероя. Прорвусь здесь без него.

Он говорил о парне, как о какой-то вещи. И это казалось странным и неприятным.

– У Лероя своя жизнь, работа. Зачем ему все бросать ради меня?

– Сейчас его главный контракт - ты! Тем более, кроме него я никому не доверю свою дочь.

Спорить с отцом не было ни времени, ни желания. Тот факт, что мы нашли друг друга, еще не делал нас родными людьми. Наверно, для этого было нужно время. И умение общаться, а не только раздавать указания.

Самолет Реми вылетал через несколько часов. Лерой успел забронировать билеты на рейс и даже найти для меня квартиру в Париже. Жить на территории Реми Горский однозначно запретил, как будто имел на это право.

– Что это?
– уже спустившись к выходу, с тревогой спросила отца. Мужчина шел ко мне из гостиной и катил за собой маленький чемодан. Красный маленький чемодан.

– Вещи на первое время, - спокойно ответил отец.

– Но у меня нет вещей, - возвращаться за ними в "Шаляпин" или тем более к Черниговскому, я не собиралась, как и тащить старое в новую жизнь. Если я хотела обо всем забыть, ничто не смело напоминать мне о прошлом.