Если бы только

Салли слегка вздрогнула.

— Я буду наказана из-за того, что у меня был выпускной вечер?

— Салли. Ты будешь наказана, потому что выпила лишний напиток, после того как я сказал тебе не делать этого, — пояснил Вэнс.

— Н-но была вечеринка. Моя вечеринка.

— Мы хотели поиграть с тобой после, — добавил Гален.

И Вэнс продолжил:

— И мы не хотели, чтобы ты сломала себе шею, если лодыжка подведёт тебя. — При виде её румянца он добавил: — Алкоголь и травмированные конечности плохо сочетаются.

«Ну, разве не хреновая правда», — подумал Гален. Но его настроение улучшилось, когда он взглянул на их маленького бесёнка. Хотя Салли и выглядела подавленной, но все еще казалась наполненной ощущением радости. Боже, она — это что-то. Он улыбнулся и коснулся её щеки.

— Готова, бесёнок?

Когда она подняла свои большие карие глаза, Вэнс усмехнулся Галену над её головой и полностью стянул с девушки халат.

Гален сомневался, что когда-нибудь устанет от вида ее тела без одежды. Слабый лунный свет скользил по обнажённой коже, словно ласкающие руки любовника, выделяя те области, к которым он планировал прикасаться, затеняя те, которые источали самый насыщенный женский аромат.

Вэнс приобнял её за плечо. Присев на ближайший к столу стул, он твёрдо уложил её к себе на колени.

В лунном свете её полная округлая задница была мраморно-белой.

Это кожа так и просится стать розовой.

Найдя руками опору на полу, Салли попыталась поймать равновесие, балансируя на очень мускулистых бёдрах Вэнса. Её пульс ускорился, кожа стала слишком чувствительной, казалось, даже воздух царапал ее при каждом движении.

Когда она передвинулась в неудобное положение для него, он беспощадно отрегулировал её позу, чтобы попа поднялась выше.

— Ты знаешь, почему будешь наказана. У тебя есть вопросы?

Видела ли она прежде, как эти парни устраивали сцены наказания? Насколько все будет плохо? Она обернулась, чтобы посмотреть на лицо Галена.

— Что вы собираетесь делать?

Его выражение лица ожесточилось от неодобрения.

— Я не впечатлён уроками Зета для стажёров.

Боже, ни один стажёр не спросил бы такого. Почему она продолжает забывать про самодисциплину с этими парнями?

— Извините, Сэр.

Гален опёрся бедром об угол стола и серьезно посмотрел на неё.

— Послушание — это слишком большое требование для тебя?

От вопроса у неё перехватило дыхание.

— Нет, Сэр.

От понимания, что она разочаровала их, у неё в груди возникло отвратительное чувство. Они были добры к ней, она попросила их стать её Домами, и затем всё время отбивалась от них. И сознательно не подчинилась прямому приказу.

Нравится ли она им все еще? Салли сглотнула через спертое горло.

Через минуту Вэнс положил руку на её попу. Тепло его ладони проникло сквозь холодную кожу.

— Какая симпатичная маленькая задница, ты так не думаешь, Гален?

— Ага.

Гален выдвинул свободный стул из-под стола и передвинул его так, чтобы он смог положить больную ногу на кровать. Очевидно, с комфортом разместился для предстоящего шоу.

Она сжала зубы и подготовилась к худшему. Когда-то она думала, что Вэнс был беззаботным парнем. Это предположение может оказаться в корне ошибочным.

Он погладил и помассировал ее ягодицы, прежде чем слегка шлёпнуть. Она закрыла глаза, когда внутри нее зародилось зерно беспокойства. Его забота означала, что он планирует долгую сессию.

Шлепок, шлепок, шлепок. Он двигался вверх и вниз по ягодицам, набором из трёх шлепков, ненадолго останавливаясь, прежде чем ударить сильнее. Когда он установил ритм, слабые укусы начали жечь, предвещая начало настоящей боли. Но он остановился и вернулся к поглаживанию.

Салли заулыбалась. Это совсем не плохо. Почти эротично. Она, в конце концов, была права: Вэнс не увлекался причинением боли. Она расслабилась, наслаждаясь легкими царапающими движениями его мозолистой руки по нежной плоти.

Он наклонился вперёд, дотягиваясь до стола. Но там ничего не было, за исключением… того узкого деревянного паддла.

Нет!

Паддл ударил прямо в то сладкое место, где ягодица переходит в бедро. Звук был поразительным, жалящий укус — суровым.

Она ахнула, и ее пальцы инстинктивно согнулись в поисках чего-нибудь, за что можно было ухватиться, но нашли только холодную деревянную поверхность пола.

Удар, удар, удар.

— Ты ослушалась нас, Салли.

Удар, удар, удар.

— Разве не ты просила нас поработать с тобой?

Он остановился.

О, Боже, он действительно планировал её наказать. Воздух дрожал в лёгких, когда до неё дошли его слова. Она была той, кто обратилась к ним с просьбой.

— Д-да, Сэр. Я просила.

Удар, удар, удар.

— Там, откуда мы приехали, сабмиссивы подчиняются своим Домам. Разве во Флориде по-другому?

Боль усиливалась, удары становились более размашистыми, оставляя за собой жжение и боль. Он остановился, чтобы она могла ответить. Но что она могла сказать? Она даже не пыталась подчиниться им. Она закрыла глаза, ощущая себя неудачницей.

Мне жаль. Не злитесь… пожалуйста. Я не хотела вас разозлить.

— Нет, Сэр. Я должна была послушаться.

Удар, удар, удар.

— Поскольку мы только узнаём друг друга, я не так сильно расстроен и разочарован.

Нахлынувшее облегчение на секунду перевесило боль. Не испытывайте ко мне ненависти. Пожалуйста, не испытывайте ко мне ненависти.

— Мы старались не отдавать тебе много приказов. Но ты выучишь то, что мы серьёзно относимся к послушанию.

Удар, удар, удар.

К её глазам подступили слёзы. Он был с ней таким хорошим. Заботился, после того как она пострадала. «Готова подняться с пола, сладкая?». Обнимал её так нежно после ночных кошмаров. Такой терпеливый. И посмотрите, чем она его вознаградила.

Удар, удар, удар.

— Если ты ослушаешься, то будешь наказана. И не в сексуальном, игривом смысле. Это ясно?

Огонь сжигал её кожу. Она попыталась сморгнуть слёзы; боль исходила от сердца так же, как и от кожи.